Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

— Что брыкаешься, как хариус на крючке? — усмехнулся дворовый конюх и, перед тем как уйти, дополнил: — Вставай, там тебя уже ждут.

Он быстро подхватил дорожные сумки, выскочил на улицу. Солнце развалилось на крыше конюшни: проспал! Надо давно быть в дороге. На чурке у строжки сидит Даша. Увидела его, вскочила, побежала навстречу, машет рукой, улыбается:

— Здравствуй!

Он вяло ответил ей кивком головы, а сам подумал: «Что это с ней? Будто подменили!» Вывел Поганку, накинул седло, увязал по бокам дорожные сумки. Ту, в которой был револьвер, закрепил с правой стороны, чтобы в случае необходимости можно было быстро ее открыть.

Выехали со двора. Он уступил ей место, предлагая быть передовой, но Даша отказалась:

— Нет! Ты поезжай впереди. Я уж как-то сзади.

Поехали по узким улочкам купеческого поселения. За околицей — река Туба. Долго ждали канатный паром, чтобы переправиться на противоположный берег. Все это время Дарья без умолку говорила: о том, как она сегодня отлично выспалась, как ей под утро котенок поцарапал ногу, кем ей приходятся родные, где она ночевала и как они к ней отнеслись, и еще о каких-то пустяках, которые Кузе были совершенно ни к чему. Искоса поглядывая на нее, он не узнавал вчерашней задрыги. Это была не та Даша со своей надменностью и чопорностью, чувством превосходства и значимости. Сегодня она была открытой, искренней, простой: словно вчерашнее происшествие под корень вырубило из нее все негативы, которые переполняли сознание, оставив только положительные всходы.

После переправы, когда проехали деревни Кочергино и Шотино, остановились в сосновом бору на непродолжительный отдых. Он решил напомнить ей про вчерашнее. Дождавшись подходящего момента, достал из дорожной сумки часы, молча передал ей. Она сильно удивилась, но потом, обрадовавшись, стала его благодарить:

— Ой, спасибо тебе! А я думала, что они их отняли… Где ты их нашел?

— Там валялись, подобрал вместе с вещами, — сухо ответил Кузька, холодея от мысли, что она сейчас спросит про пистолет и нож. Но она ничего не сказала: может, забыла или не хотела лезть не в свое дело.

Дальше ехали рядом: позволяла широкая, сухая дорога. Удерживая лошадей на быстром шаге, разговаривали обо всем, что тревожило их сознание в этом возрасте. И путь от этого стал короче.

В деревне Большая Иня немного задержались: решили напоить в мельничном пруду лошадей. Подъехав к краю запруды, спешились, завели коней в воду. От крайнего у дороги, покосившегося с дырявой крышей домика, больше походившего на землянку, подошел юноша их возраста. Лузгая семечки, бегло осмотрел котомки, обратился к Кузе:

— Паря, закурить есть?

— Нема, не курю, — сухо отозвался Кузька, подозрительно посматривая на незнакомца.

— А зря. Далеко ли едете?

— В город.

— Что везете? Али за покупками?

— А что?

— Да так, что, спросить нельзя?

— Спрашивают у тех, кого знают. А ты нам что, родственник?

— Что такой злой?

— Какой есть, — пожал плечами Кузя и повернулся к нему спиной.

Тот недовольно отошел прочь, сел на завалинку той избенки. Щелкая семечки, косо наблюдал, что они будут делать дальше. Когда Кузя и Даша сели на лошадей, неторопливо ушел в ограду через дыру вместо ворот.

Перед тем, как ступить на мельничную дамбу, остановились. Из большого, крепкого дома напротив вышел мужик, махнул рукой, чтобы подъехали. Даша улыбнулась ему, потянула Кузю за собой:

— Это дядя Петя Ошаров. Мы у него однажды с тятей останавливались, чаевничали. И приветствовала его как родного: — Здравствуйте, Петр Гаврилович!

— Здравствуй, Даша! А я гляжу, ты ли это или не ты в нашем пруду лошадей поишь? — в свою очередь отвечал тот, принимая лошадей под уздцы. — Ты что же это мимо нас проезжаешь? Или забыла старых знакомых?

— Что вы — не забыла! — спешиваясь, отвечала девушка. — Только нам некогда, к вечеру в городе быть надо.

— Ну уж, и чай с медом не попьете?

— Мы вот недавно останавливались покушать. — И представила спутника: — Это Кузя, в паре с ним едем.

— Ну, так заходите в ограду, хоть молока холодного выпейте, потом поедете, — радушно предлагал Петр Гаврилович, приглашая гостей к себе за ворота.

Согласились ненадолго посетить купеческую усадьбу. Привязав лошадей к коновязям, прошли в открытые крепкие, сосновые ворота. Внутри сразу видна хозяйская рука. Все лежит на своих местах и всему свое место.

Семья Ошаровых — одна из немногих купеческих родословных, продолжающих свое славное трудовое шествие в Сибири. Переселившись сюда несколько десятилетий назад с одной коровой и двумя лошадьми, развили свое хозяйство до завидных высот. Постепенно увеличивая поголовье скота, теперь держали отару овец в три тысячи голов, около двухсот лошадей и тысячу единиц крупного рогатого скота. На обширных притубинских полях выращивали овес, рожь, пшеницу, а в Большой Ине, о чем говорилось выше, построили водяную мельницу. Мясо и зерно в зимнее время по льду реки Енисей обозами перевозили в Красноярск. Мукой торговали в Минусинске и Минусинском уезде. Так в эти времена жили те, кто когда-то не побоялся покорить неизвестный, суровый край. Приложить свои силы для тяжелого крестьянского труда: выкорчевать и распахать земли, развести скот, построить дома, склады и хранилища. И их труд был оценен по достоинству.

Заслышав голоса на улице, из избы вышла хозяйка дома Екатерина Абрамовна. Увидев Дашу, всплеснула руками:

— Ой, детонька! Никак из тайги? И как тебя там комары не загрызли? Ишь как исхудала вся — как балалайка. Тебя что ж-то, тятя не кормит? Или конем всю вытряхнуло?

— Нет, тетя Катя, это я такая и должна быть. Зима придет — сало само нарастет! — отшутилась Даша.

— Пожалуйте в дом, на обед, покушать чем Бог послал! — приглашала хозяйка, но они отказались: некогда.

— А вот молока с погреба принеси, — попросил Петр Гаврилович супругу, предлагая путникам расположиться на лавке у крыльца. Едва присели, к ним тут же подступили дети. Младшему было лет шесть, старшему — вероятно, чуть больше десяти.

— Это мои помощники, Степка и Мишка, — представил гостям дядька Петр сыновей, — тут еще покуда, в ограде орудуют. А старшие, Ефимка и Капитон, на заимке, делами занимаются.

Покуда Екатерина Абрамовна лазила в погреб, дядька Петр осведомился об отце Даши, как идут дела. Подошла хозяйка, принесла в крынке холодного молока, свежего хлеба с медом. Отказаться от всего было невозможно. По настойчивому предложению путники все же прошли на веранду дома, где в тени и прохладе спокойно, без суеты приняли угощение.

— А что этот волчонок хотел? — спросил Петр Гаврилович у Кузи перед тем как ехать. — Ну, Лешка Гуляев, что походил к вам, когда вы лошадей поили.