Вейо Мери - Обед за один доллар (сборник)

— На кудыкиной горе, по крайней мере, туда убежал ваш заяц, — лукаво улыбнулась сестра Сиско. — Кстати, Юсси приедет в отпуск?

— Не дали ему на сей раз отпуска, — мрачно заявил хозяин. Набедокурил, наверное.

— Скорее всего, задание получил важное, — обиделась за брата сестра.

Вошла Сиско, в одной руке у нее был кофейник, а в другой на деревянной подставке свежевыпеченная румяная булка. С одного конца она была нарезана на куски толщиной в два сантиметра. Мартти как бы со стороны внимательно следил за всеми движениями своей невесты. В деревне она заметно поправилась.

— Первый кусок полагается взять гостю, а потом уже всем остальным, вежливо сказал хозяин.

— Нет, нет, сначала вы, — смутился Мартти.

— Бери, пока теплая, — велела Сиско.

— Как рано стало темнеть, — заметил Мартти, поглядев в окно.

— Сиско, зажги свет! — велел отец.

Сиско послушно выполнила его просьбу. Резкий свет на мгновение как бы ослепил всех: перед глазами поплыли темные и светлые блики.

— Ешьте булку, не зря ведь женщины пекли, старались, — угощал хозяин.

— Спасибо, я уже съел, — промямлил Мартти.

— Грех отказываться, когда угощают, — настаивал тот. Мартти потянулся за вторым куском, но нарезанных больше не было. Он чуть было не взял себе всю оставшуюся булку.

— Извините, — с ужасом сказал он и торопливо попятился к своему ящику.

— Угостишься тут, как же, если булка не нарезана, — обернувшись в сторону кухни, громко сказал хозяин.

Сиско вошла с длинным ножом в руках и поспешно нарезала булку.

— Я пойду корову доить, а ты тут с гостем побеседуй, — сказала она сестре.

— Берите, берите еще, — угощал хозяин.

— Спасибо, — поблагодарил Мартти и взял первый кусок, потолще, отрезанный специально для него.

Сиско вернулась, на ней была старая юбка и большие резиновые сапоги.

— Ну, что слышно в Хельсинки? — завела светскую беседу хозяйка, которая освободилась от домашних дел и теперь примостилась у входа на стуле.

— Спасибо, все хорошо, — ответил Мартти.

— А как у тебя со здоровьем? — снова спросила она. Мартти отметил про себя, что она стала обращаться к нему на «ты»:

— Спасибо, все в порядке.

И тут же вспыхнул, как кумач, потому что сестра невесты продолжила:

— Я болела ангиной. Собиралась приехать к вам на праздник всех святых, да не смогла.

— Да, ты писала, — кивнула хозяйка. — Мартти, вы работаете в Хельсинки?

— Совершенно верно, в рекламном бюро, — пробормотал тот.

— Да сними ты наконец свою шапку, отец, — неожиданно обратилась она к мужу.

Хозяин молча встал и вышел на улицу. Мартти немного посидел для приличия, неудобно было выходить сразу за ним.

Окошко хлева было освещено. Мартти проник туда через кухню коровника. Пахло навозом. В большой бидон сквозь цедилку лилось молоко. Сиско не видно было, она словно спряталась под корову.

— Как у вас много коров! — удивился Мартти.

— Хватает, как видишь.

— А я все-таки приехал.

— Правильно сделал.

— Что они думают по этому поводу?

— Они тоже очень рады, что ты приехал. Тем более что Юсси не смог приехать.

— Незаметно что-то, чтобы очень обрадовались, — вздохнул Мартти. Кстати, как зовут корову?

— Эмма.

Сиско понесла молоко, и Мартти схватил ее за руку повыше локтя и попытался задержать:

— Осень была такая тоскливая! Мне ужасно хотелось приехать к тебе.

— И мне. Тут скучища — мрак, дожди, коровы… Хорошо, что ты приехал.

— А у меня теперь в городе своя квартирка.

— Знаю, ты писал.

Хозяин принес дров в отведенную для гостя комнату на чердаке и зажег там свет, а Мартти притащил туда свою сумку.

— Не желает ли гость пойти сейчас в баню, попариться? — степенно спросил он.

— Спасибо, мне что-то не хочется. Я уже был вчера, — солгал Мартти, подумав про себя: стоит ли с этим сейчас связываться, опять что приключится.

— Какой же это сочельник без бани?! — до крайности удивился хозяин. Надо пойти. Вчера не считается.

— Ну хорошо, я пойду, — со вздохом согласился Мартти.

— Можно хоть сейчас, — оживился хозяин. — Воздух там свежий, никакого угара нет. Только после себя заслонку не забудьте закрыть. А женщины пойдут позже. Самым последним обычно хожу я — можно посидеть в тишине и вволю попариться. Баня у нас особая, не то что у других. Сердце заходится, до того жарко натоплено.

В бане тускло светила керосиновая лампа. Мартти разделся и вошел в парилку. И сразу же чуть не выскочил обратно, таким жаром его опалило. Тут только он понял, что подразумевал хозяин под словами «сердце заходится».

«Посижу лучше внизу, наверх лезть не стоит», — решил Мартти. Но, сидя на полке в полутьме и чувствуя, как тепло все сильнее проникает в продрогшее тело, он решил, что это вовсе не так уж и дурно. Когда дело дошло до березового веника, Мартти чуть было вовсе не размяк. Потом он наспех вымылся, оделся и вышел.

Сестра Сиско, уже в вечернем платье, была в комнате одна. Она наряжала елку.

— Боже! Как красиво! — сказал Мартти, не в силах скрыть восхищения.

— Неужели? — усмехнулась она.

«Да, с такой женщиной, мне, наверное, было бы совсем не просто, неожиданно для себя подумал Мартти и вдруг спохватился: — Заслонку забыл закрыть».

В девять часов вечера, когда хозяин вернулся из бани, начался рождественский ужин. Все чинно расселись: старик — во главе стола, Сиско рядом с Мартти, напротив нее — сестра, рядом с ней — мать. Сестры — друг против друга.

— Папа, может быть, лучше я сяду на ваше место, а вы рядом с мамой, как полагается, — предложила сестра Сиско.

Приступили к праздничной трапезе. Начали, как всегда, с ветчины, потом был рулет с картошкой, он оказался таким жидким, что еле держался на вилке и время от времени стекал в тарелку. Все молчали, и было слышно, как он стекал.

— Интересно, кому достанется миндалина? Миндалину на счастье положили? — спросила сестра, когда очередь дошла до рисовой каши, и в упор посмотрела на Сиско. Сиско смутилась.

— Ой, забыли! Совсем забыли, — расстроилась хозяйка. — Да у нас и нет миндаля. Может быть, изюм заменит? Я сейчас.

— Нет, теперь уже поздно, — вздохнула сестра, она демонстративно зачерпнула большой половник каши и вывалила все содержимое себе на тарелку.

После еды женщины все вместе убрали со стола и постелили чистую скатерть. Мартти поручили зажечь свечи на елке и в канделябрах. Все снова расселись вокруг стола и запели рождественские псалмы. Атмосфера царила торжественная, словно в церкви. Не решались даже посмотреть друг на друга. И когда хозяин встал, Мартти подумал, что он собирается прочесть проповедь, а он только пошел за сигаретами. У хозяйки и у Сиско в глазах стояли слезы. Глядя на них, Мартти сам невольно растрогался. Сестра от волнения мяла в руках салфетку.