Олег Дриманович - Солнцедар

— Скверно, что не хотите по-человечьи. А кто правила и порядки — через колено, обижаться не дожен, — так мне видится. Никаких больше увещеваний и просьб. Теперь только на моих условиях, до первой вашей осечки. Пойдёте на саботаж, отвечу — мало не покажется. Вот вы у меня где…

Позгалёв аж заёрзал, взбодрённый столь откровенным разговором. Нетерпеливо потрогал кадык, будто у него там была специальная успокоительная кнопка. От греха подальше сунул кулаки под мышки. Пока Лебедев вёл монолог, Ян утихомиривал себя; дождавшись паузы, с нарочитой неспешностью, с какой предвкушают главное блюдо, заговорил:

— По-человечьи? Полсанатория свидетели — генерал-то напрочь пробитый. Опасен — кидается на людей. Так, Алик? — задал вопрос мичману, неотрывно держа глазами Лебедева. — Или думал, если удостоверения у тебя под замком, мы утираться будем? Алик, чё молчишь?

Мичман убрал с лица трезвую кротость. Собравшись с духом, нагнал своей алкогольной мужественности.

— Да не молчу я. Объяснял же: подошёл извиниться за тот раз. Слова не успел — припадочный этот сзади!

— Видишь, майор, человек чинно-благородно, с извинениями, а ему — по мордасам.

— У меня здесь, капитан, задача простая — порядок. А выходит, где дебош и непотребство — знакомые физиономии. Людей отдыха лишаете, поперек горла у всех ваши выходки. Короче, ультиматум, не ультиматум, — по большому счёту то, что сейчас услышите — добрый совет.

— Добрый? Ну-ну. Тебе, как себе, вера, — Ян забросил ногу на ногу.

— Какой там у подводников главный закон? — Лебедев бесстрастно оглядел видяевцев, — скрытность, кажется?

— Смотри-ка, подготовился, — поощрительно кивнул каптри.

— С сегодняшнего дня, а точнее, — комендант взблеснул часами, — с восемнадцати тридцати, советую перейти на скрытый режим нахождения. Обороты на ноль и минимум активности. Хотите без ущерба досидеть оставшиеся дни — предлагаю сымитировать свое отсутствие. На грунт, господа, на грунт, можете стать невидимками, только лучше бы генералу на глаза не попадаться. Его пожелание.

— Прятки, значит. Запросто. Тут десять минут до аэропорта. Верни удостоверения, спрячемся.

— На вашем месте я б особо не куражился, Позгалёв. Ещё раз в еранцевский перископ всплывёте, или ему вдруг привидится кто-либо из вас — вместе, по раздельности, — вас, кстати, Растёбин, — комендант ткнул в Никиту авторучкой, — тоже касается…

— И что? — перебил его каптри, — полетят в части благодарственные письма?

— Именно.

— У матросов есть вопросы — чего до сих пор не полетели? Чтецы по штабам ждут, в очередь выстроились, а ты подводишь.

Ян говорил уже со смешливым нахрапом, каким дешёвого шантажиста выводят на чистую воду.

— Однажды, Позгалев, у вас получилось уйти от ответственности, больше не получится. Сегодня дебош начал Мурзянов, никто его не подталкивал, — теперь уж факт. И свидетелей достаточно. Так что будет кому читать. Теперь будет.

— Да кто начал-то?! Кто начал?! Нет, как вам?! — вскипел Алик.

— Тих, Мурз, товарищу Лебедеву зачем-то понадобилось лепить из нас уголовников. Так кому твои писульки, майор? — Ян недобро смотрел на коменданта.

— А тем, от кого зависит — пункт вэ или дэ статьи 59. Вы, кажется, хотели вэ? Еранцев вам обеспечит…

Ян вновь небрежно ищет успокоительную кнопку в районе кадыка. Ухмыляется, подсекая подбородком воздух. Переглядывается с Аликом: вот же клещ, и вот так новость, секрет-то наш ни хрена больше не секрет. В позгалёвских глазах и кое-что ещё: шантажист оказался не так прост, а это не может не куражить — похоже, заваривается хорошая буча.

— Смотрю, товарищ майор зря времени не терял. Шпионил, что ли? Ну да, осчастливить хотел добрым советом: не заделаться ли вам, господа, на пару недель крысами, подпол задраиться, для вашего же блага? Чтоб ты знал: мы несколько отличаемся от моряков теплохода «Михаил Шолохов». Те возят пьяниц и б***ей, а мы — торпеды. Можно ж и огрести ненароком, Еранцев не поможет.

— Я бы так не гарцевал, Позгалёв. С огнём играете. Хотите знать, на кого нарвались? Сообщаю: генерал Еранцев — замначальника управления кадров Минобороны. Уже просил ваши карточки. Звания, должности, номер вэчэ… Я пока придержал, но, чувствую, буду вынужден дать.

Ян опять глядит на друзей задорно: ну, как вам? Сегодня день чумовых новостей!

— И что, мы должны лапками засучить?

— А это уже ваше дело. Теперь к собственно доброму совету, к сути, — Лебедев говорит, как отмеряет, по-деловому сухо, осанисто, пропустив угрозы с торпедами мимо ушей. Невозмутимо, хоть и не без наигранности. И это ещё больше раззадоривает каптри. Тот хлопает себя по ляжке, оглаживает наждачную голову с видом: да уж, проворонил, так проворонил, недооценил такую махровую сволочь, она ещё актёрствовать горазда. Откидывается на спинку стула, глядя теперь на коменданта по-ребячьи изумлённо, часто смаргивая, второпях настраивает новую, более пристальную, мощную оптику.

— Так вот, — вскинув брови, продолжает Лебедев, — режим скрытности можно совместить с пользой: процедуры, физиотерапия, анализы… Если мне не изменяет память — мероприятия, обязательные для любого вернувшегося из автономного плавания. Ну, кроме, понятно, вас, Растёбин. Для вас — ограничения лишь в передвижении. Памятуя ночную шутку — объяснительной вы, кстати, не представили, и, как видите, зря, — генерал пожелал убрать с глаз долой всю вашу троицу. Таким образом, мы возвратимся к исходному. К тому, ради чего, собственно, вы здесь, и от чего с первых же дней увиливали. Не хуже меня знаете — реабилитация. Вам нужно пройти все мероприятия, нам — под отчёт зафиксировать. По совести: где записано, что вы — отпускники или отдыхающие?

— А что, командировочные?! — опять сорвался Алик. — В натуре, кончай цирк, верни военники, хоть сегодня — самолетом! Чем рискуешь-то?

— С радостью. Одна загвоздка: до срока — не в моем мандате. Да и зачем мне лишние проблемы? Я и документы изъял, чтоб не сорвались куда, не накосорезили, отвечай за вас потом. Так что давайте по-хорошему — элита ж флота, люди вроде как разумные, должны понимать. Всего-то ничего — две недели потерпеть друг друга осталось. А будете соблюдать — тренажёры, баночки-скляночки — обещаю: расстанемся по-доброму. И скрытность сама собой наладится.

— В «Авроре» анализы — раз в неделю. Кардиограммы-шмарограммы — то же самое. Процедуры — вообще по желанию. Ты чё нам тут больничку устроил?! — кроет фактами разбушевавшийся Мурзянов. — Нервотрёпка, не отдых! И вообще, тут тебе не салаги! Офицеры, на всякий случай, дембеля без пяти минут!

— Давно, смотрю, в «Авроре» не были, мичман. Раньше, при Дюкареве, может, и случалось вась-вась, запанибрата, на всё глаза закрывал. Так и топли по пьяни. Сейчас — нормальный строгач. Все ваши назначения по их инструкциям и методическим рекомендациям. И я в данный момент отвечаю за ход вашей реабилитации. А дембелями станете, когда министр рапорта подпишет.