Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

Эндрюс предложил Накамуре бокал шампанского. Арабелла заметила:

— Какая утонченная культура. Я просто влюблена в эту вазу. Фенстон может забрать у меня что угодно, но завладеть моим национальным сокровищем я ему не позволю.

— Может, ему и не придется ничего у вас забирать, — сказал господин Накамура и повернулся к картине Ван Гога, словно видел ее впервые. Арабелла затаила дыхание, Анна впилась взглядом в его лицо.

— Порой миллионы дают немалое преимущество, — обратился Накамура к Арабелле. — Они позволяют предаваться собирательству чужих национальных сокровищ.

Анне хотелось закричать от радости, но она просто подняла фужер. Господин Накамура ответил тем же. По щекам Арабеллы текли слезы.

— Не знаю, как вас и благодарить, — сказала она.

— Не меня, — возразил Накамура, — Анну. Вся история пришла к столь достойному завершению только благодаря ее смелости.

— Согласна, — сказала Арабелла, — и поэтому попрошу Эндрюса повесить «Автопортрет» в спальне Анны. Пусть она будет последней, кто полюбуется на картину перед ее отправкой в Японию.

— Весьма справедливо, — заметил Накамура. — Но если Анна станет исполнительным директором моего фонда, она сможет любоваться картиной хоть каждый день.

Анна хотела ответить, но тут в гостиной вновь появился Эндрюс и объявил:

— Миледи, ужин подан.

— Пленка может чем-нибудь нам помочь? — спросил Мейси.

— Ничем, — ответил Джек. — Липман успел переснять всего восемь документов.

— Можем мы что-нибудь из них почерпнуть?

— Ничего такого, чего бы уже не знали. В основном это договоры, которые подтверждают, что Фенстон по-прежнему обирает клиентов по всему свету. Я на одно надеюсь — что у ПУНа хватит доказательств выдвинуть обвинения против Фенстона.

— Что нового говорят врачи о состоянии Липмана? — спросил Мейси.

— Ничего хорошего, — признал Джек. — В кабинете Фенстона его разбил инсульт из-за высокого артериального давления. Откровенно говоря, его лечащий врач считает, что он обречен на растительное существование.

— Полиция интересуется, работает ли у нас агент по фамилии Дилени и если да, не он ли забрал камеру с места преступления.

— Камера — собственность ФБР, — возразил Джек, подавив улыбку.

— Как вам прекрасно известно, Джек, уже нет, если становится вещдоком в уголовном процессе. Послали бы им лучше подборку сделанных Липманом снимков и постарались теснее сотрудничать.

— А что они могут предложить со своей стороны?

— Копию фотографии с вашей фамилией на обороте.

Главный спецагент подтолкнул по столешнице к Джеку распечатку снимка, на котором Фенстон обменивался рукопожатием с Джорджем Бушем во время посещения президентом Нулевого уровня. Джеку вспомнилась увеличенная копия фотографии на стене в кабинете Фенстона.

— Как эта копия попала в ПУН? — спросил он.

— Ее обнаружили на письменном столе Липмана. Он, видимо, собирался передать ее вам вчера вечером и объяснить надпись на обороте.

Джек раздумывал над текстом надписи «Дилени, других улик, кроме этой, вам не потребуется», когда на столе у Мейси зазвонил телефон.

Тот поднял трубку, послушал и распорядился:

— Соедините.

Затем положил трубку и щелкнул выключателем спикерфона, чтобы оба могли участвовать в разговоре.

— Привет, Дик, говорит Том Красанти из Лондона. Мы считаем, что Кранц пробралась в Англию.

— Не может быть, — возразил Джек. — Как бы она умудрилась пройти через паспортный контроль?

— Вероятно, выдав себя за стюардессу «Аэрофлота». Мне позвонил коллега из российского посольства и предупредил, что в Англию проникла женщина по чужому паспорту на имя Александры Престакович.

— С чего они решили, что Престакович и есть Кранц? — спросил Джек.

— Ничего они не решили, — ответил Том. — Мне рассказали только, что эта женщина подольстилась к старшей стюардессе на ежедневном лондонском рейсе «Аэрофлота», а потом ее одурачила, и та провела ее через паспортный контроль.

— Что опять-таки не доказывает, что она Кранц, — стоял на своем Мейси.

— В «Аэрофлоте» установили, что у Александры Престакович украли и паспорт, и служебную форму. Меня попросили отправить им снимок Кранц, что я и сделал. Старшая стюардесса узнала Кранц по фотографии.

— Хорошая работа, Том, но почему Кранц рискнула отправиться в Англию именно сейчас? — спросил Мейси.

— Думаю, чтобы убить Петреску.

— Согласен, — произнес Мейси и наклонился к микрофону: — Теперь, Том, слушайте внимательно. Вам нужно связаться с главным суперинтендентом Рентоном из уголовного отдела полиции графства Суррей. Предупредите его, что, по нашему мнению, Кранц собирается нанести очередной удар и ее жертвой вполне может стать кто-нибудь в Уэнтворт-Холле. Зачем ему второе убийство в своем округе?

— Ясно, сэр.

Мейси выключил спикерфон.

— А вам, Джек, следует вылететь в Лондон ближайшим рейсом. Если Кранц задумала разделаться с Петреску, давайте устроим ей должную встречу.

Джек нахмурился, но ничего не сказал.

— У вас встревоженный вид, — заметил Мейси.

— Не могу понять, почему, кроме снимка Фенстона, пожимающего руку президенту, мне «других улик не потребуется». — Он сделал паузу. — А вот зачем Кранц хочет рискнуть и вторично побывать в Уэнтворт-Холле, я, кажется, понял.

— Зачем? — спросил Мейси.

— Чтобы выкрасть картину Ван Гога, а потом как-то переправить Фенстону.

— Значит, Кранц возвратилась в Англию не из-за Петреску.

— Нет, но, обнаружив Анну в Уэнтворт-Холле, она, скорее всего, решит заодно прикончить и ее.

Кранц в тренировочном костюме в обтяжку дважды обежала поместье вдоль наружной ограды, высматривая, где удобнее через нее перебраться. Она за пару секунд одолела стену и побежала по длинной подъездной дороге, пока ее взгляду не предстал Уэнтворт-Холл. Выждав, когда облако закроет луну, она пробежала тридцать или сорок метров и спряталась за деревом, отсюда хорошо просматривался фасад здания.

До северного торца дома оставалось метров сто. При такой яркой луне, поняла она, передвигаться незаметно можно одним-единственным способом.

Кранц легла на землю и ползком добралась до дома. Она внимательно оглядела окна большой комнаты на первом этаже, откуда доносился какой-то шум. Тяжелые шторы были задернуты, однако в одном месте она заметила крошечную щель. Оказавшись у окна, она поднялась на колени и одним глазом заглянула в просвет.

Мужчина в смокинге стоял с бокалом шампанского в руке, вероятно, произносил тост. На одном конце стола, спиной к окну, сидела дама в длинном вечернем платье. Увидев, кто сидит на другом, Кранц едва не ухмыльнулась. Когда Петреску позже отправится спать, Кранц будет ее поджидать, прячась в самом неожиданном месте. Она обвела комнату взглядом, высматривая другое горло, которое Фенстон велел ей перерезать.