Андрей Курков - Серые пчелы

Правда, когда доехали до поворота, решил Пашка, что он еще немного дальше с Сергеичем проедет. Расстаться никак не мог.

Вниз к излому земли вел машину пчеловод аккуратно, то и дело назад на прицеп оглядываясь.

– Бензином запасся? – нюхнув воздух в салоне, спросил Пашка.

– Ага, – кивнул водитель.

Перед подъемом остановил Сергеич машину.

– Вылазь! Тебе же по грязи назад топать! – сказал Пашке.

Тот вздохнул, посмотрел на дождливое небо. Выбрался из машины неохотно. Сергеич тоже вылез. Остановился перед Пашкой.

– Ты ее покрась или испачкай! – кивнул он на куртку. – А то точно подстрелят! Ты ведь сейчас единственное яркое пятно на всю округу!

Пашка посмотрел на свою куртку. Губы недовольно поджаты. Видно было, что нравится она ему.

– Ну давай! – протянул Сергеич руку.

У Пашки слезы на глазах появились. Он сначала правую руку поднял навстречу руке Сергеича. Левая тут сама поднялась. И обнялись они по-мужски, жестко. Прижались друг к другу и тут же объятия ослабили.

– Ты там держись, – Сергеич кивнул на село, которое теперь как бы сверху вниз на них своими садами и огородами смотрело. – У меня на кухне на подоконнике меда трехлитровка. Тебе оставил. Ну всё! – сурово выдохнул он и, не сказав больше ни слова, сел за руль «четверки», и поехала машина неспешно по грязной, мокрой грунтовке, чмокая об нее колесами. Потащила прицеп с шестью ульями, мокрой пленкой от дождя покрытыми.

В зеркале заднего вида удалялся постепенно белый крест на Пашкиной красной куртке. Шел он домой, наклонив голову то ли от тоски начинающегося одиночества, то ли аккуратно выбирая среди грязи место для каждого нового шага.

Каруселино осталось позади. То ли живое, то ли мертвое. Дворы вроде бы пустые, но на одном белье выстиранное на ветру полощется.

Ехал Сергеич по краю села медленно, чтобы пчел на прицепе не тревожить. Дворники по стеклу капли дождя размазывают, скрипят, убаюкивают. Он и зевнул под их музыку, как вдруг из-за старой автобусной остановки на дорогу мужик в камуфляже вышел и направил на приближающуюся машину автомат.

Сергеич на тормоз нажал. До мужика еще метров двадцать. Сразу сонливость улетучилась.

«Началось», – подумал горестно и стал ждать, когда камуфляжник к нему подойдет.

А тот жестом руки приказал ближе подъехать.

Выполнил Сергеич приказ. Открутил вниз стекло дверцы.

– Откуда? Куда? – спросил его человек с автоматом.

– Из Малой Староградовки. Пчел вывожу, – пчеловод кивнул на прицеп.

– А все остальное уже вывез? – камуфляжник ухмыльнулся.

– А чего вывозить? Я потом обратно, я ж тут живу. Может, паспорт показать?

– Да знаю я тебя, чего показывать! – махнул рукой мужик. – Просто поговорить не с кем, – пожаловался он.

Осмелел Сергеич.

– А не подскажешь, как мне теперь лучше на Зайцево? – спросил.

– Езжай в сторону Углегорска, но перед городом вправо повернешь. Дальше мимо шахт и прямо, а там спросишь! Тут из села один как раз вчера туда за пенсией поехал! Если б ты знал, мог бы в хвост ему пристроиться!

«Если б я знал? – думал Сергеич, удаляясь от Каруселино уже по асфальтовой дороге. – Откуда ж тут знать? Я, может, позавчера еще не знал, что сегодня поеду! А сегодня не знаю, где завтра буду…»

Час спустя выехал он из-под дождя. Небо над головой посветлело. Впереди терриконы шахт нарисовались. Остановил Сергеич машину. Подошел к прицепу. Ухо к улью приложил – стенка улья теплая, дрожит от пчелиного гула.

Задумался он. Два дня пчелам в дороге тяжело будет. Надо бы поспешить. Но ведь и быстро ехать тоже нельзя. Да и асфальт хреновый. Три года не латали.

Дальше все-таки чуть быстрее поехал. Справа вдоль дороги бесконечные руины какого-то завода потянулись. То ли сам разрушился, то ли от нынешней войны ему досталось. Слева – ржавые остовы теплиц.

– Не, это не война, – понял Сергеич. – Это еще до войны похерили!

Вскоре разруха придорожная закончилась, и по левой стороне увидел пчеловод церковь из белого кирпича с синими куполами. А за ней – озеро. На берегу – мужик с удочкой. Оглянулся рыбак на зеленую «четверку» с прицепом, пока мимо она проезжала, и снова на поплавок взгляд свой возвратил.

Странное ощущение возникло у Сергеича: будто он внутри кино едет. То есть что все вокруг не настоящее и раньше снятое, как хроника, один он тут живой и не на пленке.

Покачал головой, глупое ощущение прогоняя. И вдруг другая мысль, еще хуже той, прежней, уколола его больно. Мысль о том, что будильник он в доме оставил. Вчера вечером завел и оставил. Значит, сегодня-завтра остановится он, затихнет. И не будет в доме больше живого времени, пока не вернется хозяин, пока снова его не заведет. А может, Пашка заведет? Нет, сам он до этого не додумается! Ему главное – в календаре дни прошедшие вычеркивать, ему часы пофиг! А если ему позвонить? Попросить? Но это ж каждый день заводить надо! Нет, не будет он ради будильника к нему домой ходить! Даже если пообещает! Конечно, глупо это – так о времени беспокоиться! Время оно там роль играет, где есть кому за ним следить и от него зависеть. А если таких не остается, то и время замирает, исчезает.

Еще одна церковь, в этот раз из красного кирпича, проехала мимо и осталась позади. А впереди новая парочка терриконов, один из них со срезанной верхушкой.

Вспомнил Сергеич, как в клетях в шахты спускался, как об опасности и бессмысленности своей работы думал. Ведь инспекции проводить по безопасности труда надо было постоянно, а какая в шахтах безопасность труда? Никакая! Но зато на каждом шахтоуправлении кормили его как гостя, поили как брата, прощались как с родственником любимым. Так что каждая командировки два вкуса имела: горький и сладкий. Все друг друга обманывали и обнимали друг друга. Обманывали как бы вынужденно, обнимали по пьяной доброте, а в глаза заглядывали при этом с вопросом, а иногда с очевидной угрозой. Словно говорили: «Ну ты ж нас не подставишь?»

Время шло, дорога то чуть влево уходила, то чуть вправо. Пятиэтажки то там, то там мелькали. Дома частные за серыми заборами прятались. Иногда вдруг здание без окон или пепелище на месте дома. Но не рассматривать же на ходу всякую руину, от руля отвлекаясь. Краем глаза зацепил, ну и ладно. И машин теперь тут на дороге хватает! Правда, машины все бедные, как у него. Иномарок блестящих, что до войны летали, подрезая всех и каждого, не видно.

Уже темнеть начинало, когда машины, впереди Сергеича едущие, засветились стоп-фарами, притормозили. Он тоже на педаль тормоза надавил. Еще метров сто проехал и увидел, что впереди пирамидки бетонные, желтым выкрашенные, полосу сужают. Оттого и едут дальше все очень осторожно, не желая о пирамидки поцарапаться. Ехал и он осторожно, может, со скоростью спешащего пешехода, внимательно под колеса глядя. Краем глаза заметил мужиков в камуфляже с автоматами. И один из них внимательно на его «четверку» посмотрел и на прицеп с ульями, после чего «говорилку» рации ко рту поднес.