Александр Щипин - Идиоты [сборник]

С начала эпидемии в Москве погибло около миллиона человек. От птичьего гриппа умерло не больше половины. Кто-то погиб в «карантинах» — умер от голода и покончил с собой, — кого-то сочли подозрительным «птицеловы». Китайцев и вьетнамцев убивали просто так. Рынок в Люблине и несколько общежитий сожгли еще в первые дни. Пытались зачем-то взорвать даже памятник Хо Ши Мину, но не получилось. Он продолжал стоять — покосившийся и покрытый копотью, зато с белыми крыльями от детского костюма ангела, которые кто-то прикрепил ему к спине.

У больных птичьим гриппом не было крыльев на спине. Крыльями должны были стать руки, на которых появлялись перья, но летать «птицы» не могли — не успевала развиться мускулатура. И все равно они прыгали — с крыш, обрывов, мостов, высоких деревьев. Это было единственной причиной смерти инфицированных. К концу седьмого дня у них оставалось только одно желание — летать. Больного можно было связать или запереть в комнате без окон — тогда он умирал от разрыва сердца. Лекарства от птичьего гриппа до сих пор не нашли. Правда, президент чуть ли не каждый день рассказывал в новостях, будто вакцина уже почти готова и эпидемия закончится со дня на день, но ему мало кто верил. Гораздо больше верили слухам про тех, кому удалось полететь. Говорили, что их уже около сотни. Говорили, что у них целое гнездовье где-то под Вологдой. Говорили, что они могут научить летать.

Туда, под Вологду, Андрей пробирался уже седьмые сутки. Судя по всему, у него оставалось лишь несколько часов: перья уже были по всему телу, а когда он пробовал говорить сам с собой, из горла вырывался невнятный клекот. Хотелось летать. Очень хотелось летать. Нужно было летать. Ни о чем другом Андрей думать не мог. Последние километры он шел на четвереньках — чтобы не видеть небо. Перья волочились по грязи, сердце больно билось о ребра, а он повторял про себя: «Скоро все закончится. Скоро все закончится». Андрей не видел, что он уже ползет вдоль дороги, что рядом тормозит военный «Уазик», из которого выпрыгивают и бегут к нему люди в белых халатах. Его перевернули на спину и, крепко держа за руки и за ноги, вкололи что-то в вену. Бородатый врач кричал Андрею в лицо: «Ты слышишь меня? Слышишь меня! Это вакцина! Это вакцина! Она начнет действовать через пару часов! Ты слышишь меня? Потерпи — ты будешь жить!» Андрей не слышал его. Он смотрел, как за спиной врача из-за деревьев поднимаются в воздух огромные птицы и, построившись клином, летят на юг. Сотни, тысячи, десятки тысяч птиц. И тогда Андрей закричал. Он кричал, когда его клали на носилки, когда его несли в машину, когда его везли в Москву. А когда Андрей перестал кричать, ему уже было все равно.

В конце зимы, когда из-под старого и некрасивого снега запахло рыбой, старухи в подземных переходах начали продавать трехлитровые банки с мертвецами. Маленькие, размером со спичечный коробок, мертвецы казались упругими и гладкими, как будто отлитыми из коричневой резины. Беспалые, закругленные на концах, руки и ноги были раскинуты в стороны, длинные щели ртов темнели на пустых лицах с лунками вместо глаз.

Вскоре Игорь Перевощиков с удивлением обнаружил, что люди вокруг регулярно покупают мертвецов и откуда-то знают, что с ними нужно делать. Это было странно — ни в газетах, ни по телевизору про мертвецов не рассказывали. Игорь вообще не был уверен, что все это законно, но никто вроде бы не делал из мертвецов секрета: на работе и в маршрутке их обсуждали без тени смущения, и даже милиция, кажется, не слишком притесняла продавцов.

В пятницу, после работы, Игорь остановился на спуске в подземный переход перед маленькой старухой в синем пальто.

— Почем у вас банка? — спросил он. Игорь не любил слова «почем?» и «кто крайний?», но считал, что с народом нужно говорить на его языке. За это он себя немножко презирал.

— Шестьсот, — довольно ответила старуха и полезла в стоявшую на ступеньке клетчатую сумку. — Шестьсот, сыночек, как у всех.

Игорь отсчитал деньги и взял банку. Он не знал, сколько мертвецов должно быть внутри, но стеснялся спросить. Вроде бы их было штук десять.

— Хорошие, хорошие — не сомневайся, — сказала старуха, засовывая деньги в кошелек. — Только сегодня собирала.

Игорь достал из кармана пакет, развернул и, присев на корточки, поставил в него банку.

— Спасибо, — сказал он.

— А на здоровье, — отворачиваясь к соседке, равнодушно сказала старуха.

Проверив, выдержат ли ручки, Игорь поднял пакет и пошел вниз по лестнице.

Дома Игорь поставил банку на письменный стол и разделся до пояса. Вытряхнув из банки одного мертвеца, он, как учили, крепко прижал его к левому плечу. Вскоре Игорь почувствовал легкий укол — мертвец откусил от него маленький кусок. Игорь положил мертвеца на стол и осмотрел ранку. Она не болела и почти не кровоточила. Игорь надел, не застегивая, рубашку и стал ждать.

Через несколько минут мертвец стал Наташей Фомичевой, которая в седьмом классе перешла в пятую школу. Наташа открыла глаза и, обращаясь куда-то в сторону кухни, начала говорить:

— В пятой школе оказалось еще хуже — ну, ты же помнишь, из-за чего я ушла, — но ничего, доучилась как-то. Там же еще Денис Верховский учился и Лена Минеева. Хотя Лену ты не знал, наверно. В общем, ничего, доучилась. После школы поступила на экономический и на втором курсе вышла замуж. Помнишь Веру Соколову? Черненькая такая, с зубами. Ну, с прикусом у нее что-то было. Это ее старший брат, он тоже с нами учился, но я его по школе совсем не помню почему-то. А мы пошли на майские в Нижние сады гулять, и он тоже там был, и через две недели начали встречаться. Сережа из армии пришел и ремонтировал холодильники, поэтому сначала маме не нравился, но потом вроде ничего. Вот это фотография со свадьбы, пятнадцать лет уже прошло, надо же. Какой у него костюм смешной. А тогда казалось нормально. Потом родилась Инночка, и я ушла в академ. В институт так и не вернулась. Потом уже бухгалтерские курсы закончила, так и работаю. Это мы с Инночкой на нашей кухне, еще до ремонта, смешная такая, щеки пухлые. Я в девятом классе приходила к вам на дискотеку, но тебя не было. А еще как-то ты шел по Советской Армии с тортом, но ты меня не заметил, а я уже не стала подходить. Сейчас в девятом уже учится. Вот, гляди. Красивая, правда? Надеюсь, хоть поумнее будет. Да нет, она молодец, в бадминтон играет, в секции. И в школе тоже хорошо все. А это мы в Египет прошлым летом ездили, все вместе. В Хургаду.

Через десять минут Наташа закрыла глаза и снова стала мертвецом. Игорь вышел на кухню, поставил чайник и сел за стол, не включая света. За окном, в темноте, шел дождь. Игорь встал, вернулся в комнату и достал из банки второго мертвеца.