Максим Пачин - Тихая буря уходящих дней

- Как? Как ты это сделаешь до родов?

И верно, слишком тяжело это сделать, когда ребенок находится в животе у этой суки. Я был в

смятении. Мне не было страшно или больно, нет, мне было тошно. Тошно от самого себя и всего

этого дерьма. Приступая к новой должности, я думал, что выкидываю из своей головы прошлое и

начинаю новую страницу жизни. Но нет. Прошлое преследовало меня и не хотела отпускать.

Может быть мне так и нужно. Женя в своих изречениях говорила правду – я бесцельный мудак,

который просто существует. Другие люди, в моем возрасте живут по-другому, радуются жизни,

гуляют, учатся. А я сижу в непонятном месте и заказываю виски, перед девушкой, которая

утверждает, что залетала от меня.

- Правда? – спросила меня Ира, – Ты хочешь сейчас выпить? В такой момент?

- А что мне делать еще? Клянчить у тебя аборт или кончить себя, перерезав сонную артерию?

- В чем-то ты прав, лучшей пей.

Смаковать выпивку в тот момент я не мог, поэтому разом опрокинул стопку. Дрянное чувство не

покидало, и я продолжал глотать одно солодовый продукт. Как и глотал все, что говорит мне Ира.

Долбанный феминизм. Где-то в интернете я читал статью от одной пизды, которая боролась за

права других пезд. В своем изречении она описывала систему абортов. Говорила о том, что только

бабы должны решать это и выступала «за» них. И что самое смешное, последнее предложение,

которое она написала, некий итог и девиз: «Матка есть только у нас! У мужиков матки нет! Значит

и решать, только нам! За женщин! За свободу!». К этому я бы еще приписал «За матку!» и

выпустил бы в небо кучу воздушных шаров в форме матки. Увы, настолько наше общество

деградирует в плане общественного порядка и мышления. Мы стараемся самовыражаться, но не в

области искусства, живописи, каких-либо благородных поступков, а в своем пиздеже. Мы

стараемся жить по законам других, чтобы не выливаться из серой массы. Мы много пиздим и

мало делаем. Наше поколение, это сплошные пиздаболы и лентяи с завышенной самооценкой и

примитивным развитием. Мы живем в мире сплошных передряг, проблем и ничего не хотим

делать с этим. Наше поколение безобразно откидывает все ценности и мораль, оставаясь с тем

дерьмом, который живет внутри нас. Одним словом, мы обречены. В нас нет искры, которая

делает нас живыми. И те сообщества, которые слепо борются за свободу, которой нет, обычные

дети потерянных родителей с дурным воспитанием.

Лично я считаю феминизм собачьим дерьмом и серьезно к этой группировке никак не отношусь.

По сути, кучка зажравшихся баб, решили устроить равноправие, но не поступками, заметьте, а

опять же – пиздежем. Они выходят с плакатами, рисуют различные иллюстрации, говорят о том,

что у них есть пизда и что хотят нормального отношения – равного к себе. Они, по сути, хотят

откинуть некие нормы морали из общества и вклеить свои. По типу тех, что девушка тоже имеет

права голоса. Она может решать и трудные ситуации не должны проходить мимо нее. Но когда, та

[87]

же самая девушка, которая «сильная, упорная», а самое главное равноправная в своих поступках, начинает ныть, когда приходится отстаивать свое мнение или отвечать за свои действия.

Равноправия, по сути, быть не может. Мужской пол устроен немного по-другому и да, черт

возьми, мы отличаемся от баб многим, включая характер, ценности и правила. У нас вообще все

по-другому. А выкрикивать подбадривающие лозунги о своих половых причиндалах могут все. Не

спорю. Есть сильные женщины, которые ебашут и ебашут довольно много, чтобы вечером прийти

и накормить своих детей. Да, может быть вы про них совсем не знаете, а все почему? Потому что

они не пиздят, а делают. Конечно, нашему поколению это не свойственно и с каждым годом

человечество катиться все ниже в пропасть. Остается только одно, бежать и спасаться.

Я был уже довольно пьян, чтобы вести серьезные разговоры. Мне нужно было отоспаться и

подумать. Может быть, каким-то вселенским чудом, проснувшись я окажусь в другой реальности,

где всего этого нет. Я был повержен и не в самой лучшей форме.

- Слушай, это конечно все интересно и этот разговор можно продолжать до отказа моей печени,

но, – я встал со стула, – мне нужно отоспаться и подумать на счет всего этого. Понимаешь?

- Понимаю. Но ты пьян и идти домой ты явно не сможешь.

- И что мы предлагаем?

Я перестал слышать чьи-либо голоса. Все стало блеклым и мутным. Я находился в невесомости.

Все стало темнеть. Последнее, что помнил я, это удар о пол. Я был в отключке.

Проснулся я в квартире у Иры. Вновь головная боль и беспамятство окружили меня. Ира лежала

около меня. Промелькнула мысль: «Что, опять?», после некоторого времени я понял, что в

принципе хуже уже не будет. Я быстро нашел свои вещи. Мне нужно было на работу и довольно

срочно, ибо я опаздывал.

Приехал я на такси и как не странно вовремя. Стоял обычный солнечный день, солнце довольно

сильно припекало мою голову, после такой бомбежки. Я открыл дверь черного входа и поднялся

на второй этаж вместе с Костей.

- Смотрю ты вчера неплохо погулял, Диман?

- Что-то типа этого – мне было трудно говорить и смотреть на свет. Чертово похмелье – Сильно

заметно?

- Глаза слишком красные.

- Вот черт. Благо сегодня выходной день и офис не работает.

Я включил свет в магазине, а потом направился в свой кабинет. После некоторого времени я был

готов выйти в зал. Нужно было открыть входную дверь остальным продавцам. Пройдя мимо

стендов со стиральными машинами, я перешел в первый зал.

- Доброе утро, Дмитрий Александрович! – сказала новенькая, которая приходила вчера. Она уже

зашла в магазин и стояла около кассы.

- Доброе. А как ты зашла сюда?

- Дверь. Она была открыта.

- А кто ее открыл? – мои извилины начали работать чуть быстрее.

- Не знаю, я пришла, она уже была в таком положении.

[88]

Я подошел к двери. Так как она была пластиковой, все вмятины довольно хорошо

просматривались. Она скосилась, скорее всего из-за того, что ее резко дернули. Я стал проверять

замок. Спилен. Вот блять пиздец. Я быстрее ринулся в свой кабинет просматривать камеры.

Отмотав назад парочку, я понял, что камеры не записывали ночь. После, на мониторе я заметил,

что касса открыта. Голова стала болеть еще сильнее. Я из последних сил вышел из кабинета и

побежал в первый зал. Продавцы смотрели на меня удивленными глазами.

- Костя, проверь весь товар, на месте ли он. Пусть тебе помогут.

- Хорошо, Дим. А что случилось?

- Пока не знаю.

Касса была опустошена. Внизу валялась вчерашняя бумажка от Елены с цифрой в сто семьдесят. Я