Максим Пачин - Тихая буря уходящих дней

сумасшедшей, помешанной на своих мыслях. Она никогда не говорила про политику, своих

родителей и детей. Ее увлечения менялись с каждым днем. Она не переносила пыльцу, не

любила летние дожди, телевидение и ранние альбомы группы Beatles. Обожала пиццу, крышу,

на которой любовалось летом закатами и Jefferson Airplane. Она была начитанной девушкой,

которая меняла о себе представление после нескольких минут беседы. Она много курила,

говоря о том, что жизнь убьет быстрее. Она редко напивалась в стельку. Подбирала для себя

только удобную обувь и не ненавидела красный цвет. Ее улыбка провоцировала других делать

то же самое. Для нее не было понятия «грусть». Если она не справлялась с чем-то, то

забрасывало дело на некоторое время, а после вновь пыталась что-то придумать. Никогда не

выигрывала в лотерею и в школьных олимпиадах. Любила рисовать и считала это своим

достоинством. Ночью, когда солнце было далеко, она открывало окно и смотрела на звездное

небо, будто там вдалеке она находила ответы, на вопросы, которые не давали ей покоя…

Я помнил ее счастливые глаза. Я помнил ее голос. Она всегда смеялась над моими историями.

Никогда не заканчивала спорить, пока не докажет свою правоту. Я чувствовал тепло,

находясь рядом с ней, когда вокруг царил один лишь холод.

Она убивала время своей жизни, а время мастерски убивало ее. Она – яркое воспоминание,

которое оставила буря, после того, как уничтожила все вокруг. Воспоминание о человеке,

которого так мне не хватает.

Теперь, рассказывая что-то в бреду, вместо ее голоса я слышу лишь пустоту.

Ее похороны прошли спустя два дня. Я не явился на них, потому что не помнил всего того, что

происходило. Мой мозг никак не давал поверить в то, что человека, к которому ты был привязан

никогда не встретиться тебе в этой жизни и не потому что он переехал. В первые дни моего запоя

я старался скрываться на работе. Старался не пить. Но моральный дух был сломан к чертовой

матери и все покатилось в тар-тартары. Мое утро начиналось с алкоголя, продолжался и

заканчивался с ним. Я стал курить, много курить. Я был готов принимать все что угодно, лишь бы

уйти подальше от той душевной боли. Дни превратились в бесконечный фильм ужасов. Я ни с кем

не общался, никому не звонил, не помню где и с кем ночевал.

Как забыть то, о чем думаешь каждую секунду. Как побороть свои мысли. Заглянуть правде в

глаза. Своим страхам, одиночеству. В тот момент я был на грани. Вспоминались высказывание

Хантера С. Томпсона, который говорил: «Жизнь была бы сложной, если бы я не знал, что в любой

момент можно выпустить пулю себе в лоб из кольта, покончив с этим раз и навсегда».

Я убивал себя, но посредством алкоголя. Он проел мне все мой мозг, атрофировал тело. Мои

мысли походили на бред, а все происходящее вокруг казалось плохим анекдотом.

Было трудно работать в таком состоянии. Продавцов в то время было недостаточно. Кладовщица

посылала на хуй, а грузчик тихонько уходил в запой вместе со мной. Я мало отличался от него,

поэтому моя работоспособность сильно спала. Я укрывался за кассовой стойкой, чтобы меня не

доставали.

В один прекрасный момент я очнулся посреди стиральных машин. Люди проходили мимо меня,

оглядываясь и показывая пальцем. Сколько прошло времени, какой сегодня день, что

происходило все это время. Море вопросов нахлынуло на меня. Я отходил, поэтому мне нужно

было срочно выпить еще. Я прошел через весь магазин к выходу. Трудно в таком состоянии

остаться незамеченным. В последний момент перед выходом, меня окликнула Елена. Она

подбежала ко мне, будто что-то важное случилось в магазине:

[167]

- Дмитрий, вы куда идете?

- В магазин, – я не мог долго стоять на одном месте. – Вы что-то хотели?

- Я обеспокоена вашим состоянием. Дим, – она подошла ко мне ближе, – хватит это делать.

- Я не понимаю, о чем вы, Елена. Займитесь лучше работой. Сделайте хотя бы вид. Хоть один раз в

этой блядской жизни, сделайте вид, что вы счастливы работать в таком ахуительном месте, вроде

этого магазинчика. Улыбнитесь. А я, в магазин.

- Да, только к вам гости, – она окликнула кого-то вдалеке. – Мужчина в пальто, он к тебе пришел.

- А это еще что за? – мужичок среднего роста, в немного потрепанном пальто подошел к нам и

протянул руку.

- Адам, – у него был очень низкий и грубый голос. Курение давало о себе знать, спустя столько лет,

– вы же Дмитрий?

- Да, а Вы приехали из офиса?

- Давайте лучше выйдем на улицу, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

Я еле спустился со второго этажа по лестнице за ним, он приоткрыл мне дверь, и мы попали на

улицу. Было довольно холодно, мое состояние усиливало эффект.

- Так кто вы такой?

- Вы курите, Дмитрий? – он достал стальной портсигар и вытащил оттуда пару сигарет. Я кивнул.

- Мы будем и дальше молча стоять?

- Понимаете, я не знаю с чего начать. Я даже не знаю зачем я пришел сюда. Я отец Альбины,

вернее приемный отец.

- Блять, – я произнес это вслух. Все это время я держался от этих мыслей подальше, старался

залить их и забыть. Но теперь это были не просто мысли в моей голове, – откуда вы узнали про

меня? И почему именно я? У Альбины было куча парней.

- Да, но пришли только один вы. И я вижу вам немного не по себе, – это было мягко сказано.

- И что? Какая черт вам разница? Я смотрю, зато вы хорошо себя чувствуете. Шастаете по

магазинам и ищите хуй пойми кого.

- Я хочу поговорить с вами. Может вам или мне станет легче. Может по мне и не видно этого, но я

держусь из последних сил.

- Знаете, что, как вас там? Адам. Убирайтесь прочь отсюда, я не хочу вас видеть и никого не хочу

знать. Я не хочу всего этого.

- Я понимаю вас и ваше состояние, вот, – он протянул мне клочок бумажки, – возьмите.

- Что это?

- Мой номер. Я в городе на пару дней. Если все же захотите поговорить, позвоните.

- Не стоит этого делать.

- Дмитрий, все же возьмите. Я не отниму много времени у вас. Даже если не будете звонить,

просто возьмите. Мне станет легче – он протянул бумажку, я положил ее в карман брюк.

[168]

Через несколько минут я стоял около прилавка магазинчика, который находился поблизости.

- Что вам, молодой человек? – спросила продавщица.

- Виски.

До самого вечера я пил. Перед закрытием магазина ко мне вновь подошла Елена. Я спал на кухне.

- Дмитрий, мы закрываемся? Дмитрий?

- Да, – я проснулся, – закрывайте все.

- Вы в порядке?

- Вполне. Сейчас допью и пойду домой.

- Конечно, может это не мое дело, но все же…

- Это не ваше дело, Елен. Идите домой, – прервал я ее.