Максим Пачин - Тихая буря уходящих дней

по дорогам искристый снег, который предавал картине полную ясность. Я не любил это время

года.

- Странно, – сказал Андрей, – на бумаге, где проставляется дата, мы живем в осени, а на самом

деле уже давно наступила зима.

- Порой ожидания в твоей голове обманчивы. Ты думаешь, что наденешь сегодня пальто и не

замёрзнешь, а на самом деле, когда уже дело доходит до выхода на улицу, после нескольких

минут ты замерзаешь к чертовой матери.

- Помнишь я говорил тебе про Олю и ее подругу.

- Как ты подкатывал к ее подруге, чтобы выпытать у нее информацию про Олю?

- Да, теперь они все знают.

- Как?

- Догадались. Вывели меня на чистую воду, так сказать. Теперь не общаются. Считают меня

обманщиком и уже поведали всем своим подружкам, – он вздохнул, – а знаешь, что самое

смешное, я считаю точно так же.

- В смысле?

- Во мне много дерьма, злобы. Порой я ненавижу себя за это.

- Ну ты же это делал только ради того…

- Чтобы насолить ей. Да, в потемках сознания может я и думал вернуть ее, но это все куда-то со

временем упорхнуло. – он огляделся по сторонам - Видишь этот тоннель? Его построили еще до

революции. Гениальный архитектурный ход. Все настолько взаимосвязано, поезда мчатся

наверху, машины и грузовики внизу. В ту эпоху, это было отличным решением совместить

инфраструктуры.

[176]

- К чему ты это?

- К тому, что в то время, проезжая мимо этого тоннеля люди охали от удивления, а я, смотря на

это гениальное творение, представляю только свою бывшую.

- Значит теперь она уже бывшая? – спросил я.

- Знаешь, если твоя баба говорит, что ты ничтожество и не стоишь и копейки ее внимания, она

автоматически переходит в эту категорию.

- И это все из-за ее подруги?

- Ну скорее всего из-за того, что я игрался с ней. Ее подруга глупее, чем она. Я был этим немного

удивлен, но не суть. Мы подружились с ней на одной вечеринке, где была и Оля. Потом стали

общаться. Она рассказывала мне все про Олю, а я выслушивал ее бредни о великих эстонских

музыкантов.

- И что, сработало?

- Как видишь. Я жил так несколько недель, пока эта подруга не стала рассказывать все Оле. По

одиночке бабы не так опасны, но, когда они объединяются – быть беде. В итоге они сделали свои

выводы и на одной из наших последних встреч с ее подругой, последняя обвинила меня во лжи.

Конечно же, я стал отпираться, давить на чувство жалости и подбивать авторитетность Оли. Но все

доводы она свела к нулю, назвав меня лжецом с маленькими мозгами, представляешь? А потом,

было еще смешнее. Мне позвонила Оля. Я был в небольшой растерянности, но не подавал виду.

Нового она ничего не сказала, кроме того, что бы я не подходил ни к ней, ни к ее подруге. Потом

последовало несколько ночных сообщений о том, какой я ублюдок и просто плохой человек… - он

приоткрыл окно автомобиля – Душновато тут у вас.

- И все? Ты не будешь предпринимать никаких действий?

- А зачем? Я достаточно наглотался этой пыли, чтобы остаться возле тротуара в надежде на

следующий рейс.

- Пару лет назад, ты бы уделал ее в два счета. Что с тобой случилось?

- Может я повзрослел и отошел от этих детских игр. Меня смешали с дерьмом, ну и зачем идти

туда, где тебе не рады.

Андрей не всегда был таким. Под бурю своих чувств он порой вытворял необъяснимые вещи.

Постоянно писал открытки и слал через почту, дарил много цветов и читал стихи, написанные на

салфетки десятью минутами ранее. Порой он просил меня переодеться в доставщика цветов и

отнести посылку по адресу. Чтобы было правдоподобно, я надевал кепку и старую синюю куртку,

которые носили подростки-курьеры в то время. Он был болен ей, а она болела глупостью и

легкомыслием. Я видел его, его глаза походили на два больших сияющих шара, которые освещали

путникам дорогу. Вспоминая то время и глядя на настоящего Андрея, можно было прийти к

выводу, что это два разных человека.

- Мы сами копаем себе яму, – сказал он, – а ирония заключается в том, что этих ям куча, а мы все

равно копаем ту же самую, спускаясь все глубже и глубже. Наверное, я докопал ее до пределов

ядра, где сварился в собственных глупых мыслях о светлом будущем.

- Мне кажется ты утрируешь все это.

- Правда? Вот когда побудешь в моей шкуре, тогда поговорим. Ты говорил Яне, что любишь ее?

- Пару раз, по пьяни, – водитель такси довольно тактично прикрыл рот рукой и засмеялся.

[177]

- А сам то, ты любишь ее? – я призадумался, в голове вертелись мутные мысли. – Вот видишь, этим мы отличаемся.

- Чем же?

- Прежде, чем дать ответ ты взвешиваешь все за и против, думаешь, стоит ли ввязываться в эту

кабалу, а я беспрекословно даю положительный ответ и огребаю большой кучей страданий по

своей морде и душе. Поэтому не стоит сравнивать нас, приятель.

- Ты назвал меня приятелем – уже что-то. Душевные разговоры делают свое дело.

- Мы приехали, – проговорил будто из пушки таксист, – расплачивайтесь и вылезайте, романтики с

большой дороги.

- Теперь так принято общаться с клиентами? – спросил Андрей. – Ваше какое дело?

- Да видали таких как вы, убитые и отшибленные от общества люди. Нашли бы лучше себе

занятие. Ученые создают великие вещи, люди готовятся к освоению марса, а вы блеете, как козы о

неразделенной любви. В мое время было все по-другому, не дала одна, даст другая. На этом все и

строилось. И жен не выбирали по размеру сисек. Все было проще, а сейчас… Общество глупцов и

шлюх.

- Это все из-за вашего кольца, – встрянул я в разговор, – которого не видно на правой руке?

- Я был, был женат. Но все в прошлом.

- Потому что она шлюха?

- Да, или я козел, – вздохнул таксист, – выходить собираетесь, умники?

Мы сделали несколько шагов по сугробам и дошли до дверей магазина, где нас ждали старые

гости. Это было два брата, которые не так давно выступали против меня и сюсюкались с

директором. По их глазам ощущалось, что через их почки проходила не одна бутылка пива. Они

немного шатались.

- Смотри, кого занесло сюда, – сказал Андрей. – Чего они забыли здесь?

- Не знаю, может ждут открытия магазина, чтобы купить водки. Я открою заднюю дверь, а ты

входную, идет? – Андрей кивнул, и я отдал ему ключ, а сам побрел вместе с продавцами через

черный вход.

Включив свет в магазине, я побрел к кассе, продавцы в это время собрались около компьютера и

будто ждали чего-то. Посреди тишины, которая тогда стояла, я начал слышать стуки в дверь.

Добравшись до поворота в первый зал, передо мной развернулась картина, где Андрей уже без

куртки держит кулаки на уровне своего лица и машет мне. Я ринулся ко входу.

- Давай, подходи урод! – кричал Андрей одному из братьев, когда я открыл дверь. Его рубашка и