Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

— Я могу вам помочь, мисс? — засияла искренняя улыбка.

— Да, пожалуйста. Мне бы хотелось заказать столик в «Cipriani».

— Конечно, сейчас посмотрим, что я могу вам предложить.

— Я хочу заказать лучший столик, если можно… И закат — это очень важно.

— Вам можно все, — рассмеялся сотрудник отеля.

Мне хватило и дня, чтобы понять, какое впечатление мои длинные рыжие волосы производят на местных жителей. Приблизительно, как кусочек сыра на мышку Джерри. Мужчины просто таяли на глазах, одаривая меня безграничным теплом и нежностью.

— В 19.30 подойдет? Сегодня у нас, на удивление, есть места. Всему виной жара и сильный ветер.

— О да… С вашим ветром я близко познакомилась. Мы прямо породнились. — Я вспомнила утренний инцидент и содрогнулась. — Спасибо вам! Скажите, а я могу спуститься на пляж?

— Можете. Вы проживаете в нашем отеле?

— Нет. — Это был тот редкий случай, когда я не смогла соврать.

— Вообще-то, это платная услуга, но… — снова последовала улыбка, — спускайтесь. Сегодня там никого нет. Наши гости в большинстве своем — люди в возрасте, и океанический шторм не для них. Будьте осторожны.

— Обещаю. Спасибо. — Я механически приложила руку к левой груди, как будто португалец не знал, с какой стороны находится сердце.

На пляже не оказалось никого, кроме парочки укутанных в полотенца сверстниц Бернарда Шоу. Под синей разлетайкой на мне был красочный раздельный купальник, купленный на просторах Вегаса, поэтому соблазн нырнуть в океан победил даже самые высокие волны. Ну что же… Посмотрим, что это такое… Я уже собиралась спуститься в воду по искусственной каменной лесенке, когда меня тормознула группа спасателей в униформе с логотипом отеля.

— Мисс, пожалуйста, не стоит. Сегодня очень сильный шторм.

— Я хорошо плаваю, правда.

— Мисс, мы не можем этого допустить. Риск слишком велик, — тараторили они по очереди.

Я замерла на ступеньках в полном непонимании, что мне делать. Вдалеке я заметила фигуру, которая вытворяла сумасшедшие номера на водном мотоцикле. Jet-Ski — вот что было моей страстью и вечным экстазом. Как он это делал, как рассчитывал повороты, силу и настроение волн?!

— Но ведь вы даже водные мотоциклы выдаете в такой шторм! — запротестовала я.

— Это частный мотоцикл.

— Но вы же пустили его в воду? Почему мне нельзя?

— Потому что это опасно.

— Я справлюсь.

— Нет… Мисс, пожалуйста, выходите из воды. Сегодня купаться запрещено.

Не двигаясь с места и закипая от негодования, я наблюдала, как то, что еще каких-то двадцать секунд назад казалось мне точкой на водном скутере, приобретает очертания необыкновенно красивой мужской фигуры. Так двигается лев, охотник: пластика, раскованность и идеальный расчет.

— Мисс, пожалуйста, — снова подал голос один из спасателей «Reid’s».

Я больше их не слушала, не видела, не замечала. Придерживаясь левой рукой за веревочный канат и уворачиваясь от разбивающихся о камни волн, я смотрела на приближающегося к нам человека с огромным шрамом на шее. Он оккупировал все мое внимание, он закрыл собой небо и затмил головокружительный шарм океана. В тот самый миг столь понятный и знакомый мне мир раздробился и вывернулся наизнанку.

Женева, книга, самолет, глаза… Твои холодные-холодные глаза.

Похищена при неизвестных обстоятельствах из хранилища Центра Помпиду в 2001 году.

Текущий статус: в 2014 году картина была перехвачена американской службой таможни на пути из Бельгии. Ее передавали почтовой службой «FedEx» в качестве рождественской открытки стоимостью $ 37. Возвращена Франции.

Спасатели «Reid’s» быстро потеряли ко мне всяческий интерес и переключили внимание на моего женевского «знакомого». Можно было, конечно, воспользоваться благоприятной возможностью и нырнуть в океан, но меня словно пригвоздили к ступенькам лестницы. Не знаю, каково бы мне было, окажись я в воде, но волны били по телу с таким диким остервенением, что сделать шаг в сторону оказалось невозможно, даже ухватившись за прикрепленный к скалам трос. Синяки, однозначно будут синяки из-за низких тромбоцитов. Появление мужчины из самолета не прибавило мне ни сил, ни уверенности. Он обратился по-итальянски к одному из членов спасательной команды и попросил, чтобы они разобрались с его водным мотоциклом. Я очень давно не практиковалась в разговорном итальянском, но языки давались мне с неприличной легкостью, и словарный запас позволял понять каждое произнесенное ими слово:

— Конечно, синьор Инганнаморте, мы все сделаем. Дайте знать, когда снова захотите поиздеваться над стихией. Как тест-драйв? Мощный аппарат, верно?

— Неплохой. Но хотелось бы, чтобы он был мощнее.

— Но мощнее не бывает. Это самая последняя модель. — Итальянец активно жестикулировал в свойственной его нации манере. — В прошлом году у вас была модель послабее.

Синьор Инганнаморте собирался что-то ответить спасателю-итальянцу, но в этот момент заметил мою скромную фигурку. Сперва он просканировал черты лица, затем пробежался глазами по верхней составляющей части яркого купальника и на секунду задержал взгляд на моем мерседесовском шраме — пожизненном сувенире от семнадцатилетней печени, которая в один не очень удачный день отказалась работать. Мерсовский значок очень выгодно смотрелся на фоне моего пресса и бледноватой, еще не успевшей загореть кожи.

Какие же у него были глаза… Холод, лед и расчетливость, утонувшие в самом сердце бесконечности. Я пыталась хоть примерно определить его возраст, но бесполезно. Смуглая, с бронзовым оттенком кожа, легкая седина на висках, подкачанное тренированное тело — ему можно было дать от сорока до сорока восьми. О таких людях обычно говорят: красивый до безобразия. Ничего, абсолютно ничего в его мимике, реакции и поведении не выдало ни замешательства, ни удивления. По всей вероятности, он просто-напросто меня не узнал, что в глубине души немного ранило и расстраивало. У меня же сомнений не оставалось: из Женевы мы летели одним и тем же самолетом. Ладно мой шрам и перерезанный вдоль и поперек живот… Но как же ты заполучил свой от шеи до самой груди? Это явно не хирургических рук вмешательство.

— А что вы слетелись над ней, как коршуны? — спросил он у коренастого итальянца.

— Девушка хотела поплавать, но мы вынуждены были запретить. Слишком штормит.

— Так помогите ей выбраться из воды. Не похоже, что она сама справится.