Упырь Лихой - Толерантные рассказы про людей и собак

– Он бы и без тебя прекрасно поступил, – хмыкнул Митя, уткнувшись в новостной сайт. – Наш ребенок не глупее остальных там.

– Посмотрим… – ответила Нина.

Митя оказался прав, дебилов в этом году набралось множество. Одного, большеголового, привела бабушка, второй приехал с родителями и навязчиво здоровался со всеми за руку, пытаясь завести какой-то очень задушевный разговор. Толстая девушка с носом картошкой на первом семинаре доверительно сообщила декану, что вчера они с мамой ходили на пьесу «Тартюф» Жана-Батиста Мольера, назвала адрес театра, время спектакля и список актеров. Нина, общаясь со студентами, отмечала про себя: олигофрения, СДВГ, шизофрения, Аспергер, биполярное расстройство, еще биполярное, еще СДВГ, щитовидка, синдром Дауна, ППР. В пятую группу засунули всех опорников, для них по традиции выделили аудиторию на первом этаже, чтобы не строить лишние пандусы, потому что лестницы в старом здании были узкие и крутые, а лифтов не было совсем.

По некоторым студенткам трудно было сказать, что с ними что-то не так, они выглядели и общались как нормальные, но когда Нина их спрашивала, вскрывались неспособность к логическому мышлению, слабая память, расстройство ассоциаций. Мало кто умел конспектировать: студентки старательно переписывали тексты статей и не могли пересказать содержание. Две девушки, Катя и Олеся, вместо ответа краснели и заливались слезами. Худая блондинка по имени Яна постоянно зубрила что-то и даже выписывала ответы на карточки, но моментально забывала всю забитую в голову информацию. Яна сама стыдилась слабой памяти и врала, что сильно волнуется. Гриша действительно был не хуже других.

Встречались в этой слабосильной команде и «нормальные», с мозгом, не испорченным неправильными родами и генами. Эти смотрели на остальных победно, как барышни времен Третьего рейха, и чуть ли не в глаза называли их дебилами. «Нормальные» почему-то считали, что материал усвоится сам собой, если мозги в порядке. Они являлись к третьей, минимум ко второй паре, со скучающим видом и распечатками из интернета, которые не успевали прочитать. Особенно бесила Нину некая Альбина – манерная дочка богатых родителей, которая разъезжала в инвалидном кресле, хотя у нее был совсем не тяжелый ДЦП и девка отлично могла ходить, пусть и приволакивая ногу. Нина видела, как в туалете Альбина встает из кресла и идет в кабинку, а по пустому коридору едет, отталкиваясь ногами, зато в столовой корчит из себя немощную, заставляя одногруппников нести ей кофе. Симулянтка быстро сдружилась с другой такой же, Алисой, та едва прихрамывала, но всюду таскала костыли. То ли она хотела таким образом привлечь внимание к своей персоне, то ли пыталась оправдать непонятно перед кем свой статус инвалида детства. Из обрывка разговора Нина поняла, что девицы, несмотря на хромоту, часто зависают в ночных клубах.

– Я не вижу их в роли психологов, – говорила Нина мужу. – Конечно, государству все равно, кому оплачивать образование, но эти дуры не смогли бы работать даже в клининговой компании, они никогда не оправдают вложенные в их образование средства.

– И что, – спорил Митя. – Чем они хуже других, которые получают бесплатное образование здесь и валят за рубеж? Погляди на этих мерзавцев из МГУ, спят и видят, как «повысить квалификацию» в США. Понятие патриотизма напрочь отсутствует в этих так называемых нормальных головах. Да что патриотизм, где элементарная благодарность? У нас мамаша одного из первогодок ходила по корпусу и снимала все на айфон. Вывесила в «контакте», мол, все разваливается, неряшливый советский ремонт, окна старые. Ей, видите ли, дует! Конечно, про ее ребенка ничего плохого не могу сказать, но ведь он обучается бесплатно, на всем готовом. Сколько труда мы ежедневно вкладываем в то, чтобы сделать его настоящим человеком, честным, ответственным, всесторонне развитым… Воспитание, лапочка! У так называемых «умных», у всей этой либеральной интеллигенции оно ни к черту. Пусть придет глупый, но старательный и верный своему делу, мы его обучим, а кривляк нам не надо.

– Митя, я все понимаю, но мы должны готовить специалистов, а не угождать прихотям чиновников. Если льготникам так нужны корочки, пусть идут в библиотечный. При чем тут наш психфак? Ты же не поставишь олигофрена к зенитной установке? А вот эти получат право работать с людьми!

Митя не осмеливался возражать, что обслуживание ЗРК и психология имеют очень мало общего, в том числе по уровню опасности для населения. Он кивал и сочувствовал Нине.

Гриша тихо сидел в своей комнате, там что-то попискивало высокими голосками – наверное, смотрел мультики. Позвонила мама, она жаловалась, что ужасно скучает по Гришеньке, и опасалась, что Нина его обижает.

Первая неделя Гриши на психфаке прошла гладко – он сидел на лекциях, даже пытался конспектировать. Преподаватели его не трогали, чтобы не связываться с деканшей, – все помнили разнос, который она им устроила летом. Но что-то в его поведении напрягало.

Преподавательница зоопсихологии на семинаре заметила, что Гриша все время держит левую руку под партой и странно дергается, но не придала этому значения. Тем более, за соседней партой сидела косая брюнетка еврейской наружности, которая постоянно покачивала головой – мало ли у кого проблемы с неврологией? Одна из третьекурсниц при ходьбе вообще откидывала голову назад и вздрагивала всем телом, так стоит ли обращать внимание на сына деканши, у которого дергается рука?

На следующем семинаре сын деканши снова краснел, потел, его рука дергалась. Ирина Васильевна осторожно спросила подругу, не страдает ли Гришенька ДЦП. Подруга с факультета иностранных языков ответила, что ничего подобного не замечала и сын Стрейзанд – обычный дебил. На английском он только зевает и рисует в тетрадке. Ирина Васильевна хотела сказать о Гришином поведении самой Нине, но забыла. Это была типичная проблема первого курса: слишком много непрофильных предметов, которые вели преподаватели со всех факультетов, от филфака до матфака. Общаться им было некогда. Фактически только Нина да Ирина Васильевна читали лекции собственно по психологии, да еще молодой доцент Дениска Федотов вел анатомию ЦНС и держался заносчиво, как будто его уже приняли членом-корреспондентом РАН, даже чай пил не вместе со всеми на кафедре, а в кафе напротив факультета.

В октябре преподавательница общей конфликтологии ушла в декрет, некому стало читать ее курс вечерникам: вся кафедра разбрелась по другим факультетам читать общую психологию, на это время никто не успевал. Нина взяла этот курс, пришлось перечитать книги по теме и, кстати, дополнить и перевыпустить методичку, все-таки это деньги. Подготовка к ежегодной конференции по социальной психологии заняла весь ноябрь, потом целую неделю длился организованный бардак: таскали парты из аудитории в аудиторию, переносили занятия, отменяли бронь для неприехавших участников, переселяли других, вышел скандал в бухгалтерии – Нина была на взводе и едва сдерживалась, чтобы не орать на коллег.