Мария Воронова - Ухожу от тебя замуж

Ай да Виктор, ай да молодец! Как знал прямо!

…Поставив в сушилку последнюю тарелку, она вытерла руки и собралась домой.

Выйдя в прихожую, она задержалась напротив открытой двери в комнату Виктора и посмотрела на большой портрет Инги. Александра чувствовала к этой женщине разное: гнев, негодование, даже зависть, потом заставляла себя относиться хорошо и спокойно к счастливой сопернице, без конца напоминая себе, что дело не в Инге, а в Викторе, а когда та погибла, то скорбела о ней так же натужно и фальшиво, как при жизни благоволила.

Хорошему человеку положено прощать и сочувствовать, вот Александра и насиловала себя, наскребая добрые чувства из самых дальних уголков души, как иногда, бывает, ищешь мелочь по карманам.

Но сейчас она вдруг впервые почувствовала к Инге настоящую, искреннюю жалость. Не любовь, конечно, и даже не симпатию, она ведь почти не знала новую жену Виктора, но одно Александра решила точно: если Инга хотела выглядеть идеальной хозяйкой в глазах мужа, то пусть так оно и остается.

Если бы Соню попросили рассказать о себе одним словом, она без особых колебаний сказала бы: «отличница». Начиная с первого класса она не просто училась на одни пятерки, но и трепетно исполняла любые указания учителей, даже не особенно мудрые. Например, первая учительница просила детей обрамлять каждое домашнее задание «бордюрчиком», то есть узором, выполненным с помощью цветных карандашей. К концу первой четверти Соня осталась единственной ученицей в классе, чьи тетрадки радовали бордюрчиком строгий учительский глаз. И так во всем. Пятерки в дневнике, идеально выглаженная школьная форма и ни разу не забытая физкультурная, ни одной просроченной книги в библиотеке… Соня была такой хорошей, что иногда пугала этим собственных родителей. Золотая медаль и поступление в медицинский институт получились как нечто само собой разумеющееся.

В высшем учебном заведении Соня тоже стала идеальной студенткой. Никаких прогулов и пьянок, только прилежная учеба с непременным участием в студенческом научном обществе. Впрочем, к третьему курсу она поняла, что не годится для научной работы. Ум ее слишком дисциплинирован, слишком упорядочен, чтобы выдумать какую-нибудь оригинальную идею. Практическая деятельность привлекала гораздо больше. В сущности, клинические случаи – это как задачи на самостоятельной работе, а Соня всегда любила их решать. Только чтобы выполнить задание на пятерку, надо получить как можно больше знаний, стало быть, посещать все семинары и лекции и читать не только учебники, но и монографии.

Конечно, среди однокурсников находилось мало таких, которые разделяли бы образ мыслей Сони, но это не мешало ей быть полноценным членом коллектива и бессменной старостой группы. Однокурсники любили ее, делились своими бедами, и близких друзей Соня не имела только по одной причине – ей самой было скучно с этими ребятами, круг интересов которых не совпадал с ее собственным. Гораздо интереснее было общаться с родителями и с преподавателями.

Единственное, о чем Соня жалела, это о том, что никак не может влюбиться. Хотя бы безответно. В конце концов, юным девам положено влюбляться и страдать, поэтому и ей следует непременно этим заняться. Но если молодые люди на курсе не годились для дружбы, то для любви – тем более, оставались преподаватели. И, как барон Мюнхгаузен тащил себя за волосы из болота, так и Соня заставляла себя влюбиться в какого-нибудь профессора. Но вздыхать по человеку, который вряд ли знает о твоем существовании, быстро надоедало.

Мужское самолюбие – чувство чрезвычайно острое, парни с курса улавливали, что Соня не особенно ими восхищается, и не пытались за ней ухаживать, тем более что она была девушка симпатичная, но не обладала такой красотой и сексуальностью, чтобы толкать мужчин на безумства.

Лишь на пятом курсе сердце ее по-настоящему затрепетало. К ним в группу перевелся студент с другого потока. Он был парень довольно-таки страшненький, но очень умный, увлеченный, азартный, и Соня потянулась к нему, в мечтах рисуя упоительные картины духовного единения. Они действительно стали вместе ходить в кафе и в библиотеку, готовиться к парам, и Соня ликовала, оттого что наконец-то нашла возлюбленного и единомышленника. Она с восторгом уступила ему титул самого умного в группе, мечтала о свадьбе и долгой счастливой жизни и находилась в такой эйфории от грядущего блаженства, что не заметила, как сокурсник перетащил ее на хирургический поток, хотя до этого Соня была твердо убеждена, что хирургия – не женское дело, и собиралась явить миру свои таланты в какой-нибудь более спокойной области медицины.

«Будет трудно, но главное, что мы вместе», – приободрилась Соня и взялась повторять анатомию и оперативную хирургию. Между тем отношения развивались как-то странно. Сокурсник по-прежнему проводил с ней много времени, рассказывал о себе довольно откровенно, делился планами на будущее, но ни разу не поцеловал свою конфидентку, не говоря уже о том, чтобы лечь с ней в постель. Похвальная, конечно, сдержанность, но какая-то нереалистичная. Соня старалась выглядеть соблазнительнее, даже попросила маму укоротить юбку на семь сантиметров и подумывала о том, чтобы расстаться со своей густой косой, но все вскоре объяснилось. Отмечали день рождения одногруппника, Сонин друг не рассчитал сил и опьянел, стал вести себя шумно даже по студенческим меркам, грубить, задираться, и Соне пришлось увести его, чтобы не портить людям праздник. Пока спустились с лестницы, пока дошли до остановки, агрессивная стадия перешла в чувствительную, и в припадке откровенности парень поведал, что хочет сделать из Сони женщину-друга. Люди говорят, что мужчину с женщиной не может связывать чистая дружба, а он готов доказать обратное. «Люди правы, Вова. Эксперимент провалился», – сказала Соня, похлопала его по плечу и ушла, оставив дожидаться трамвая в одиночестве.

По дороге она немножко всплакнула о рухнувших мечтах про идеальную семейную жизнь. Но с другой стороны, и с ее стороны, это была скорее дружба, чем безумная любовь, и если бы Вова сразу дал понять, что ничего другого не ищет, кроме приятельских отношений, они бы прекрасно сложились! Обида в том, что он ставил над ней эксперименты, хотел ее обтесать под себя, сделать придатком своей царственной особы, поэтому дальше общаться с ним вредно и просто опасно.

К утру улетучились последние флюиды романтики, и Соня поняла, что ее герой никакой не гений, а человек с непомерно раздутой самооценкой и агрессивным апломбом.

Чувства испарились без следа, но вернуться обратно в терапевтический поток оказалось невозможным. Пришлось осваивать хирургическую специальность, что неожиданно увлекло Соню, и к моменту получения диплома она уже с ужасом думала, что вернись здравомыслие секундой раньше, и она никогда не стала бы хирургом.