Бритта Рёстлунд - У подножия Монмартра

На горизонте появляется большая черная туча, которая сулит отдохновение от жары. Приближается благодатная прохлада. От двери мастерской свистит Тарик, давая знать, что настало время идти в «Ле-Солейль». Мансебо вскидывает вверх большой палец. Тарик быстро закрывает мастерскую – ему не надо ничего вносить туда с улицы, потом подходит к магазину Мансебо, помогает ему закрыть двери и, как обычно, берет яблоко.

– Братец, тебя, случайно, не хватил солнечный удар? – говорит вдруг Тарик и тычет пальцем в яблоки.

Рано утром Мансебо сосредоточенно стер с доски старую цену и проставил новую: теперь он продавал яблоки по цене сорок девять евро за килограмм.

– Знаешь, они, пожалуй, не настолько хороши.

Мансебо чешет затылок и лихорадочно соображает, как такое могло случиться. «Я зацикливаюсь, – думает он, – мне надо развивать способность думать одновременно о нескольких вещах». Он стирает цену рукавом, и они с братом выходят на бульвар – Тарик с румяным яблоком в руке, а Мансебо с мелом на правом рукаве.

Тарик и Франсуа обсуждают погоду. Мансебо пытается участвовать в разговоре, но невольно отвлекается на свои фантазии. Мысленно он находится не здесь, в насквозь прокуренном парижском баре, а в Нормандии. Там тоже светит яркое солнце, но легкий ветерок с моря остужает разгоряченный лоб и высушивает пот. Писатель все отлично продумал. Путешествие должно было состояться уже несколько недель назад, но им никак не удавалось выкроить время, и вот наконец жена писателя и муж любовницы отлучились на одни и те же выходные дни. На берег накатываются небольшие волны, а писатель и его подруга пьют аперитив, празднуя свою встречу. Но пьют ли они на пляже? Разве они не пили шампанское в поезде? Может быть, они забронировали номер в гостинице рыбацкой деревушки или…

Мансебо одергивает себя нарочитым покашливанием. Надо дать молодым любовникам насладиться уединением. Он не должен к ним приближаться и навязывать им свое общество. «Мой друг – профессионализм», – говорит себе Мансебо и отпивает глоток анисового ликера. Перерыв окончен, пора возвращаться на работу.

После того как Мансебо убеждается в том, что писатель уехал на все выходные или по крайней мере на ночь, он со спокойной совестью возвращается в магазин, чтобы неспешно окунуться в свою личную жизнь.

– Я, пожалуй, зайду в магазин купить сигарет, – извиняющимся тоном говорит Мансебо, когда братья выходят на бульвар Батиньоль.

– Можешь взять сигарету у меня, брат, – предлагает Тарик. – Если хочешь, я буду снабжать тебя сигаретами до конца твоих дней. Это же всего одна пачка в месяц, потому что твоя жена сильно печется о твоем здоровье.

Неужели Тарик так радуется тому, что жена посадила Мансебо на голодный табачный паек? Мансебо и сам не понимает, почему всякий раз, когда начинается разговор, он чувствует себя униженным.

– Уж не Фатима ли снабжает тебя сигаретами?

Вопрос вырывается у Мансебо случайно, от мыслей о том, что делает Фатима с хозяином табачной лавки.

– Какого дьявола ты имеешь в виду?

Тарик хватает Мансебо за рукав, но сразу жалеет об этом и старается разрядить обстановку.

– Прости, но все же, о чем это ты?

Глаза Тарика делаются бездонно черными. Таких черных глаз Мансебо не видел у Тарика еще ни разу. Мансебо становится страшно. Двоюродные братья смотрят в глаза друг другу. Мансебо понимает, что должен во что бы то ни стало привлечь Тарика на свою сторону. Он понимает, что Тарик не должен стать его врагом, во всяком случае, не сейчас.

– Что я говорю? Честное слово, не помню, брат. Но почему ты так разозлился?

Тарик несколько секунд пристально разглядывает Мансебо, потом лицо его смягчается, Тарик непринужденно смеется:

– Прости, это у меня от жары съехала крыша.

– От нее у всех нас едет крыша, – говорит Мансебо и улыбается.

Собственно, Мансебо не было никакой нужды хитрить для того, чтобы зайти в табачную лавку на улице Шеруа, вместо того магазина, куда он обычно ходил за сигаретами. Но, ввиду странной реакции двоюродного брата, он не отважился сделать это, и, как обычно, свернул налево, к своему магазину. Он хочет, но не решается обернуться, чтобы убедиться в том, что Тарик провожает его взглядом.

Мансебо входит в табачную лавку, выжидает несколько секунд, а потом снова выходит на улицу. Выйдя из магазина, он поворачивает на площадь Проспера Губо и огибает квартал, чтобы кружным путем выйти на улицу Шеруа. Воспоминание о столкновении ударяет его, словно током, когда Мансебо оказывается на месте вчерашнего происшествия. Нет ни осколков стекла, ни следов торможения. Ничто не говорит о том, что здесь столкнулись две машины. Мансебо в душе испытывает благодарность к парижским дворникам с их длинными зелеными метлами.

Думай о Фатиме за занавеской, мысленно приказывает себе Мансебо, входя в табачную лавку. Он был здесь всего один раз, очень давно, когда заходил сюда с Амиром, чтобы купить газету для урока в школе. Почему он не покупает сигареты в этой лавке, Мансебо и сам не знает. Наверное, все дело в привычке.

Мансебо открывает дверь, звякает колокольчик, и его обволакивает живительная, чудесная прохлада. Видимо, дела у этого торговца идут неплохо, думает Мансебо. Огромный, толстый владелец лавки оборачивается и вскидывает брови так, словно его страшно удивляет приход Мансебо в его магазин. «Странно, – думает Мансебо, – ведь я не знаю этого человека». Наверное, жара так действует на этого толстяка, успокаивает себя Мансебо. Он впервые спрашивает себя, зачем вообще сюда пришел. Он не имеет ни малейшего понятия о том, что сейчас должен сделать. Однако не может оторвать взгляд от занавески.

– Добрый день.

– Добрый день, месье. Чем могу быть вам полезен?

– Как чудесно здесь у вас.

Человек вопросительно смотрит на Мансебо.

– Здесь прохладно и хорошо, – продолжает Мансебо.

– Да, да, – с облегчением соглашается хозяин.

«Как мне естественно и непринужденно поинтересоваться, здесь ли моя жена?» – приходя в отчаяние, думает Мансебо.

– Ну, собственно, я пришел сюда, потому что ищу мою жену.

– Вашу жену? Здесь?

– Да, она говорила, что пошла сюда.

– Ага… А как ее зовут?

– Фатима.

Человек начинает аккуратно приводить в порядок кипу газет на прилавке.

– Нет, здесь никого нет, кроме меня.

– Это я вижу, месье, но скажите, она вообще бывает здесь?

– Нет, я очень сожалею, но я даже не понимаю, о ком вы говорите. Я незнаком с Фатимой. Может быть, вы перепутали магазины? Еще один табачный магазин находится на этой же улице, но немного дальше.

– Да, возможно.

Мансебо понимает, что должен прибегнуть к той же тактике, которая выручила его в столкновении с Тариком несколько минут назад. Надо сдаться, упасть и притвориться мертвым, как делают звери, чтобы выпутаться из сложной ситуации.