Еремей Айпин - Клятвопреступник. Избранное

«Мувсыр кух лых»? [121] «Что за длинный хвост?» — переспросила она.

«Я, кух лых чи юв!» — повторил Демьян.

Тут сын потянул ее на улицу, и мать выбежала на яр и воскликнула:

«Чит — воки!» [122] «Это — лиса!»

А лиса, серебристо-седая, будто чуть прихваченная невесомым инеем, спокойно шла в сторону дома.

Мать кинулась к дому, Демьян — за ней. Их неожиданно охватил охотничий азарт.

«Ружье! Скорей!..» — бормотала мать.

— Ружо! Ружо!..» — вторил ей Демьян, хотя еще не мог поднять ружья.

Разыскали старинное, так называемое в здешних местах «замковое ружье», выбежали на яр.

Лиса, казалось, ничего не подозревала. Изящно и легко плыла со своим хвостом навстречу погибели — «замковому ружью». Но ружье не сработало — нет патронов, охотники впопыхах забыли о них. Бросились к дому, затем — в амбар, после — в лабаз. И снова — дом, амбар, навес… Пока они носились в поисках патронов, собаки, завидев ружье, как водится, заволновались, загавкали. Когда же охотники в полной экипировке выбежали на крутояр, лисы, Длинного Хвоста, и след простыл.

Вскоре вернулся отец, поинтересовался:

«Зачем это ружье времен Белого царя вытащили?»

Мать все рассказала.

А отец, Роман Иваныч, любивший пошутить, весело посмеялся над незадачливыми охотниками:

«Такая гостья к вам пожаловала!.. А вы, значит, решили встретить ее с ружьем времен Белого царя! Ай да хозяева!.. Верно, она уж в гости больше не придет!»

Повертел в руках ружье времен Белого царя, заметил:

«Да оно, поди, и голос не подаст. Не помню, когда и отправил его на покой».

«Кто об этом знал — подаст голос иль нет?! — сказала мать и поддела отца — А тебе сегодня дома следовало сидеть. Что твоя поездка?! Мы хоть на живого зверя посмотрели!..»

Мать тоже не любила лазить в карман за словом.

Отец только усмехнулся, потом ответил матери:

«Чего ж ты мне утром не сказала! С удовольствием дома посидел бы!..»

«Посидел бы! — откликнулась мать. — Зна-ю!..»

Отец отложил в сторону ружье, взглянув на сына, сказал:

«С этим ружьем Светлому Вороту все равно бы никаких неприятностей не причинили».

«Это был Светлый Ворот?! — удивился Демьян. — А не Длинный Хвост?»

«Светлый Ворот приходил к вам в гости».

«Как ты узнал?»

«Я видел след. Светлый Ворот крупнее Креста Метки. По следу легко узнать, какая лиса прошла».

Так Демьян узнал, что в этих местах нет лис с названием «Длинный Хвост». А есть серебристо-седой Светлый Ворот, или сиводушка, и красная Креста Метка, или крестовка. И очень редко попадается охотнику Черная Лиса — чернобурка. Пока же Демьян «познакомился» только с лисой Нэви Рок — Светлый Ворот. Но воображение уже рисовало и тех таежных красавиц, которых он еще не встречал…

Демьян все вглядывался в белое пространство. На одном уровне с хвостом лисовина скупое зимнее солнце на западе. Оно лежало на снегу там, где небо сходилось с землей. Впрочем, границу эту невозможно определить, невозможно отыскать, ибо пространство было сразу и землей и небом. Одновременно и то и другое. Значит, граница есть. Граница подразумевалась. Но она где-то там, вдали, ее просто не видно.

В пространстве было все. Север — юг, запад — восток. С севера пришел лисовин, с юга — лиса. На восток — идут. На запад — солнце уходит. Всюду — жизнь…

Жизнь на севере — лисовин. Жизнь на юге — лиса. Жизнь на востоке — лисы. Жизнь на западе — солнце. Жизнь в небе — след вспорхнувшей из-под снега куропатки. Она улетела, она летит где-то в пространстве. Она уже далеко, ее не видно, но она есть. Жизнь на земле — человек, люди, человечество. Жизнь на земле — дом Демьяна, родная река, родина, страна, страны…

Белое пространство беспредельно, как и жизнь на земле…

«Зима перевалила за вторую половину, дело идет к весне», — подумал Демьян. Это подсказали ему лисы. Таинственная и все сокрушающая сила вырвала их с разных точек земли — его, быть может, с самого побережья Ледовитого Океана, а ее из уютных таежных лесов — и привела на этот пятачок белого пространства. Такова сила любви, размышлял он, провожая взглядом уходящее на запад вечернее солнце. Быть может, эта сила все двигает в белом пространстве? Двигает само пространство? Ведь здесь все в движении: солнце, лиса и лисовин, снега, небо и земля.

И лисы совсем не случайно идут в сторону восхода солнца, в сторону Звезды Утренней Зари…

Белое пространство…

Казалось, все — просто.

Оказалось же — все не просто. Все — сложно. В пространстве ничего нет — и в то же время есть все. Одновременно и просто и сложно. Сложная простота. «У сотворившего это белое пространство много мыслей, — думал охотник. — Наверное, я не смогу добраться до конца троп многих его мыслей. Если, конечно, у этих троп есть конец, есть предел. Возможно, что предела вообще нет, ибо мысль, имеющая предел, не может волновать человека, не может затронуть его душу». Это Демьян знал наверно.

Белое пространство, обладающее волшебной силой…

Белое пространство…

Демьян закрыл книгу и, погрузившись в раздумья, долго молчал. Потом, как бы вдруг очнувшись от сна, сказал тихо:

— Мас-тер!..

Опять помолчал, затем взглянул на сына, спросил:

— Ты видел его?

— Да, — ответил сын. — В поселок приезжал. В школу к нам приходил. Рисовал.

— Он… не охотник? Зверя-рыбу не добывал? — заинтересовался отец.

— Он сын охотника.

— Вот-вот — сразу видно! — обрадовался Демьян. — Жизнь наших урманов-болот знает. Не будь он сыном охотника, разве сумел бы такое сотворить?!

Микуль согласно кивнул.

— На какой земле он родился? — спросил отец.

— В селении Сивохребт, на реке Салым. Это левый приток Оби.

— Сивохребт, Салым… — повторил отец. — Знаю, слыхал про эту реку. Салым по-нашему «Солхэм» — «сотворенная, созданная» река.

— Сотворенная?!

— Да. Мифы рассказывают, что в верховье Солхэма когда-то в незапамятные времена Царь и отец всех Громов жил. Так наши старики говорили.

— Ну, тогда сам бог велел ему творить, коль на такой реке родился, — пошутил Микуль, кивнув на книгу.

— Выходит, так: от бога, — согласился отец. — Хотя творит-то человек…

Немного помолчали, потом Демьян спросил:

— Его отец все на Солхэме живет?

— Нет.

— За зверем-птицей уже не ходит, значит.

— Нет… Его в тридцать седьмом увезли.

— Кровавый Глаз?

— Да.

— Вестей не было, значит…

— Нет. Сгинул бесследно.

— Бесследно… — повторил отец и замолк.

Быть может, он вспомнил тех, кто вот так же бесследно исчез в те годы на его Реке. Есть что вспомнить, есть кого вспомнить.

Молчал и сын.

Он почувствовал, что это «бесследно» имеет свои корни, и отец задумался об этих корнях, задумался о судьбе еще одного своего родственника.