Стивен Уэстаби - Хрупкие жизни. Истории кардиохирурга о профессии, где нет места сомнениям и страху

Насос получил название «Центримаг» не просто так. Механизм, перекачивающий кровь (так называемый ротор), вращается в магнитном поле, как центрифуга, с частотой до 5000 оборотов в минуту. Итак, «центри» – центрифуга, центробежная сила; «маг» – магнитная подвеска. Насос способен пропускать через себя до десяти литров крови в минуту – гораздо больше, чем требуется организму. С самого начала ограниченная подача насосов была существенным недостатком искусственных сердец, но прогресс не стоял на месте, и они быстрыми темпами совершенствовались.

Обменные процессы в организме мистера Кларка кардинально нарушились, и он настолько ослабел, что мы не стали тратить время на наркозную комнату и привезли его прямиком к операционному столу. Общий наркоз был чреват высоким риском немедленной остановки сердца, поэтому провода кардиомонитора и канюли для переливания крови присоединили под местной анестезией. Чтобы не дать пациенту умереть, нужно было поскорее подключить аппарат искусственного кровообращения, после чего кровь следовало отфильтровать, и только потом можно было переключаться на систему «Центримаг».

Когда я рассекал грудину, крови не было. Трупы не кровоточат. Сердце трепыхалось на последнем издыхании, но, как и всегда, АИК все кардинально изменил. Мы опорожнили измученное сердце, и я отлично смог рассмотреть лишенную крови и кислорода мышцу. Было очевидно, что ткань еще жива. Я даже разглядел и нащупал коронарный стент, сидящий в артерии, подобно крысе в брюхе змеи, – кровь свободно текла через него к отекшей мышце. Желудочек не функционировал, но сохранял работоспособность.

Мистер Кларк умирал от сердечного приступа. Ежедневно это происходит с сотнями пациентов по всей Великобритании – ничем не примечательная смерть. Но я твердо настроился доказать, что с помощью подходящего прибора его еще можно спасти. Ради его семьи.

Система «Центримаг» работает следующим образом: по пластиковым трубкам кровь отводится от левого предсердия наружу, к внешнему ротору насоса, после чего по другим трубкам возвращается в грудную клетку, попадая в аорту там, где она отходит от сердца. Скорость работы насоса регулируется с помощью панели управления размером со старую пишущую машинку. Такая нехитрая конфигурация позволяла обойти недееспособный левый желудочек мистера Кларка стороной, дав ему возможность отдохнуть и одновременно обеспечив щедрое кровоснабжение мозгу и остальному организму.

Мы сняли зажимы с трубок, и те наполнились кровью, которая вытолкнула воздух наружу. Как всегда, в системе не должно было остаться ни единого воздушного пузырька. Мы буквально помешаны на этом, ведь не зря так часто повторяют: «Воздух в голове – смерть на столе». Пора было запускать «Центримаг». Мы принялись уменьшать кровоток через АИК, параллельно увеличивая его в кровяном насосе. Наконец последний взял на себя все кровообращение и заработал как часы – равномерно и без видимых усилий. Чудеса.

Я взглянул на время. Прошло почти три часа с тех пор, как я отправил убитую горем семью в кафетерий. Вот дерьмо. Они так и сидели там, гадая, жив мистер Кларк или нет, и, вероятно, уже смирившись с его смертью. Мне было их жаль, но в тот момент я не мог ничего поделать. Что ж, хорошие новости все исправят.

На этот раз я сам закрыл грудную клетку, стараясь как можно аккуратнее обходиться с трубками, сохранявшими пациенту жизнь. Когда я закончил, ниже ребер торчали два провода кардиостимулятора и четыре пластиковые трубки, две из которых служили дренажем для вывода крови наружу.

Я отправился на поиски миссис Кларк. К тому времени приехали ее родственники, чтобы забрать детей из больницы, и мне хотелось самому отвести ее к кровати мужа. Когда мы с ней вернулись в палату интенсивной терапии, она, должно быть, почувствовала себя так, будто попала на космический корабль: стройные ряды всевозможных приборов, аппарат искусственной вентиляции легких для дыхания и система «Центримаг» для кровообращения. Пятачок, остававшийся свободным у кровати, занимали приборы для мониторинга и дренажные емкости. Посреди всего этого лежало измученное тело ее мужа, на которое можно было только смотреть: общаться он был не в состоянии.

От увиденного у нее подкосились ноги – в конце концов, зрелище было не для слабонервных. Мы поспешно усадили ее рядом с мужем, и она инстинктивно схватила его за руку. Он не отреагировал, но за последние часы хотя бы порозовел и стал теплым на ощупь, а не холодным и вялым; с его лица сошел серо-синий цвет, характерный для человека, который умирает от кардиогенного шока. Здешние медсестры были очень милы. Они привели миссис Кларк в чувство и объяснили, зачем нужны все эти приспособления. Они знали, как обходиться со сложным оборудованием, к тому же я дал им предельно простые инструкции: ничего не менять. Все складывалось как нельзя лучше.

Спустя неделю поврежденная мышца мистера Кларка выглядела гораздо лучше, и я, понадеявшись на лучшее, решил убрать «Центримаг». Мы вернули пациента в операционную и начали постепенно снижать подачу насоса, наблюдая на экране эхокардиографа за работой сердца. Левый желудочек бойко выбрасывал кровь, а сердечный ритм и артериальное давление были нормальными. Почти ничего не напоминало о катастрофе недельной давности. Великолепно, подумал я.

Мы отсоединили насос, промыли все внутри, поставили новые дренажные трубки и в последний раз закрыли грудную клетку. Состояние пациента оставалось стабильным. Через сутки он очнулся, и из его трахеи извлекли дыхательную трубку. Он пробыл без сознания больше недели, и теперь словно восстал из мертвых. Когда мне наконец удалось с ним поговорить, он сказал, что ничего не помнит – не было никаких «внетелесных переживаний» или «флешбэков». Он не имел ни малейшего понятия, кто я такой и в какой больнице он находится.

Мне хотелось быть поблизости, когда вернутся его дети – не рядом с ними, а где-нибудь в углу, в сторонке, чтобы посмотреть, как они встретятся с отцом. Пришлось подождать, но это определенно того стоило.

Поразительно, но уже через неделю мистер Кларк вернулся домой. Не менее удивил нас и тот факт, что при обследовании три месяца спустя его сердце оказалось совершенно нормальным и здоровым на вид. «Оглушенная», измученная сердечная мышца восстановилась. Однако, промедли мы чуть-чуть с операцией, и было бы поздно.

Для меня случай мистера Кларка стал переломным моментом. Столько пациентов продолжало умирать от сердечного приступа, даже когда с помощью срочной ангиопластики удавалось раскрыть закупоренные коронарные артерии! Нам удалось продемонстрировать, что хотя бы некоторых из них можно спасти благодаря простой и относительно недорогой технологии.