Андре Асиман - Зови меня своим именем

Но, как сказал Ницше, друзья мои, я раскрыл вам мораль до притчи.

— Альфредо, любовь моя, пожалуйста, сократи ее.

К тому моменту управляющий ресторана понял, что мы все еще никуда не собираемся, и распорядился подать всем граппы и самбуки.

— Так вот, в ту теплую ночь, когда я думал, что сойду с ума, я спустился в допотопный бар моего допотопного отеля. За соседним столом оказался ночной портье все в той же странной бескозырке. «Не на службе?» — спросил я. «Нет», — ответил он. «Почему тогда вы не отправитесь домой?» «Я живу здесь. Просто хочу выпить перед сном».

Я смотрел на него, и он смотрел в ответ.

Без промедления он взял свой стакан в одну руку и графин в другую. Я подумал, что оскорбил его, что он хочет побыть один и решил пересесть подальше. Как вдруг — только представьте! — он подходит к моему столу и садится напротив. «Хотите попробовать?» — спросил он. «Конечно, почему нет», — подумал я. В Риме, в Таиланде… конечно, я слышал всякие истории, и, полагаю, в этом было что-то сомнительное и подозрительное, но решил подыграть.

Он щелкнул пальцами и безапелляционно заказал мне чистую стопку. Быстрее сделано, чем сказано.

«Глотните».

«Мне это может не понравится», — заметил я.

«Все равно попробуйте», — он налил немного мне и себе.

«Довольно вкусный напиток», — стопка казалось такой маленькой, как наперсток моей бабушки, с которым она штопала носки.

«Попробуйте еще, чтобы удостовериться».

Я выпил еще одну стопку. Не задавал вопросов, что это. Оно напоминало граппу, только более сильное и менее терпкое.

А ночной портье все смотрел на меня. Мне не нравилось находиться под таким пристальным вниманием. Его взгляд был практически невыносим! Я едва не захихикал.

«Вы на меня смотрите», — в конце концов, сказал я.

«Я знаю, — он наклонился ближе ко мне. — Потому что вы мне нравитесь».

«Послушайте…»

«Давайте выпьем еще по одной», — он наполнил наши стопки.

«Позвольте мне сказать иначе: я не…» — но он не дал мне закончить.

«Еще больше оснований выпить».

Мой разум включил красный сигнал тревоги. Они напоят тебя, она заберут тебя невесть куда, они обкрадут тебя, и, когда ты пожалуешься в полицию, не менее коррумпированную и криминальную, чем сами воры, они примут все заявления и сделают копии в подтверждение. Еще меня захватила обеспокоенность по поводу счета за выпивку: он мог быть астрономическим. Старый книжный трюк, когда один заказывает разбавленный чай и притворяется пьяным. Я же не вчера родился, черт возьми!

«Не думаю, что я действительно заинтересован. Пожалуйста, давайте мы…»

Еще стопки.

Улыбки.

Я собирался в очередной раз протестовать, но практически услышал его «еще по одной». Из-за этого я рассмеялся.

Ему было плевать, почему я смеюсь, его волновало лишь, чтобы я продолжал улыбаться.

Он налил еще себе.

«Послушай, amigo 70 70 (ит.) Друг , я надеюсь, ты понимаешь, я не буду за это платить», — маленький буржуй во мне, в конце концов, проснулся. Я знал все эти крошечные тонкости, которые всегда, абсолютно всегда можно провернуть с иностранцем.

«Я не прошу вас заплатить за выпивку. Или за меня».

Иронично, но он не был оскорблен. Он наверняка догадывался, к чему все шло. Должно быть, проделывал такое миллионы раз… издержки работы, возможно.

«Вот, еще одна… за дружбу».

«Дружбу?»

«Вам нечего бояться меня».

«Я не буду с тобой спать».

«Может быть, не будете. Может быть, будете. Ночь молода. И я не сдаюсь».

На этом моменте он снял бескозырку, выпуская волосы. Я не мог представить, как столько волос могли быть уложены под такой маленькой шапочкой. Он оказался женщиной.

«Расстроились?»

«Нет, наоборот».

Тонкие запястья, застенчивое выражение лица, мягкая кожа, обласканная солнцем, нежность, казалось, перельется через край в ее глазах, без самоуверенной напористости тех, кто вертится вокруг с душераздирающими обещаниями ночи сладострастия и целомудрия. Был ли я расстроен? Возможно, потому что острота ситуации исчезла.

Рука коснулась моей щеки и замерла там, словно старалась стереть шок и удивление. «Теперь лучше?»

Я кивнул.

«Вам надо выпить еще».

«И тебе тоже», — сказал я, в этот раз разлив нам выпивку.

Я спросил ее, почему она намеренно вводит людей в заблуждение, притворяясь мужчиной. Я ожидал ответа в стиле «так безопаснее», учитывая сферу работы, или что-то чуть более щегольское: «Ради таких моментов».

Тогда она ухмыльнулась, на этот раз искренне, как будто собиралась устроить шаловливую выходку, а не потому что была слегка разочарована или удивлена моим вопросом. Она ответила: «Но я парень».

Она кивала в ответ на мое неверие, как будто даже кивок был частью этой выходки.

«Ты парень?» — я был не менее разочарован, чем когда узнал, что она не парень.

«Боюсь, что да».

Оперевшись обоими локтями на стол, он подался ближе, почти соприкасаясь кончиком носа с моим, и сказал: «Вы мне очень нравитесь, синьор Альфредо. И я нравлюсь вам тоже, очень, очень сильно — и вся прелесть в том, что мы оба это знаем».

Я смотрел на него, на нее, кто знает. «Давай выпьем еще».

«Я как раз собирался предложить, — сказал мой озорной друг. — Так вы предпочли бы видеть меня мужчиной или женщиной?» Его вопрос был странный, как будто можно было легко переключать наше филогенетическое древо.

Я не знал, что ответить. Мне хотелось сказать: «Я бы предпочел видеть тебя intermezzo 71 71 (ит.) Промежуточный », — поэтому я признался: «Я хочу видеть тебя обоими или кем-то между ними».

Казалось, он опешил: «Шаловливый, какой же вы шаловливый», — как будто впервые за эту ночь мне удалось его поразить действительно чем-то развратным.

Когда он поднялся в туалет, я заметил, что он все-таки был женщиной и носил шпильки. Я не мог оторвать взгляда от самой прекрасной кожи самых прекрасных лодыжек.

Она знала, что опять подловила меня, и захихикала.

«Не присмотрите за моим кошельком?» — она попросила об этом, очевидно сочтя, что в противном случае я бы мог расплатиться и покинуть бар.

Это то, что в двух словах я называю синдромом Сан-Клементе.

Раздались аплодисменты, и это были задушевные аплодисменты. Нам понравилась не только история, но и рассказчик.

— Evviva il sindromo di San-Clemente 72 72 (ит.) Да здравствует синдром Сан-Клементе , — произнесла Straordinario-fantastico.

— « Sindromo » не мужского рода, а женского, «la syndrome», — поправил кто-то, сидящий рядом с ней.

— Evviva la sindrome di San-Clemente! — воскликнул один мужчина, которому явно не терпелось что-нибудь выкрикнуть. Он с несколькими друзьями прибыли на ужин гораздо позже остальных, выкрикивая на римском диалекте « Lassatece passà! » 73 73 (ит.) Дайте пройти владельцу ресторана и желая тем самым обозначить свое прибытие остальной компании. Все давно поели. Его машина не туда свернула близ Мульвиева моста. Он не сразу нашел ресторан. И так далее. В результате он пропустил два первых блюда и сейчас сидел в конце стола вместе с остальными опоздавшими, доедая остатки сыра. Плюс по два открытых пирога с фруктами, потому что больше в кухне ресторане ничего не осталось. Он решил восполнить нехватку еды вином. Он услышал бóльшую часть речи поэта о Сан-Клементе.