Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

– Дай я посмотрю на тебя.

Елена шарахнулась назад, застыла в напряженной позе. Супруг осторожно приподнял кружево, скрывавшее ее лицо. Открытие порадовало – кузина Матьяша оказалась недурна собой и очень юна. Если бы не покрасневшие от долгих слез глаза, ее вполне можно было бы назвать хорошенькой. Разглядывая жену, князь подумал, что хоть в чем-то ему следовало быть благодарным Матьяшу. Владу не пришлось нанимать шлюх, чтобы заняться плотскими утехами, коих он был лишен так долго, – король подарил ему невинную девицу. Впрочем, в отличие от шлюх, ее трудно было назвать сговорчивой. Она буквально окаменела от страха, ожидая, когда произойдет нечто ужасное.

– Не бойся, я не сделаю ничего дурного. Почему ты так смотришь на меня?

Она не ответила, только опустила глаза, в которых слишком легко можно было прочесть ее чувства. Дракула осторожно снял фату, провел рукой по мягким волосам:

– Смирись со своей судьбой. Теперь мы вместе и должны жить как подобает жить мужу с женой, ведь наш союз угоден Богу и королю.

– Как прикажете.

– Тогда приказываю тебе раздеться!

Близость девушки возбуждала. Влад не хотел пугать ее, не хотел принуждать, он привык, что женщины сами стремились быть с ним, однако Елена стала исключением. Она покорно расшнуровывала завязки платья, но делала это с таким видом, словно шла на эшафот. Наблюдать за этим было невыносимо. Князь резко задул свечи, бросил девушку на постель, начал быстро, привычными движениями стаскивать с нее платье, сумев не запутаться в бесконечных шнурках и крючках. Если бы он не ощущал тепла ее тела, то мог бы подумать, что имеет дело с трупом.

Он раздвинул ей ноги, навалился всем телом, жалобно заскрипела неуклюжая кровать… Дракула пользовался тем, на что получил право, но физическая близость не приносила удовлетворения. На душе было мерзко. Отодвинувшись от Елены, он лежал на краю кровати и думал, что следующую ночь проведет в обществе развеселых девиц, которых всегда можно было отыскать в большом городе. Впрочем, и это были праздные мечты, – ему предстояло покорно исполнять волю Матьяша, делая все, что пожелает король. Князь снова почувствовал себя в клетке – пусть и позолоченной, но такой же крепкой, как та темница, где он пробыл долгие годы.

Подумав так, он вновь потянулся к лежавшей неподвижно супруге, понимая, что в ближайшее время ему предстоит довольствоваться только ее телом.

Влад гнал коня. Известие об освобождении отца застало его в Вене, и он торопился вернуться в венгерскую столицу. Но чем ближе он подъезжал к Пешту, тем сильнее становились сомнения. Влад боялся этой встречи. Многократно в мыслях своих он представлял грядущий разговор, и всякий раз оставался недоволен собой. Еще не состоявшаяся встреча складывалась как-то не так – фальшиво, нарочито, наигранно. И все же юноша гнал скакуна, спеша исполнить заветную детскую мечту – увидеть отца и поговорить с ним.

Дом в Пеште, где обосновались молодожены, был достаточно просторным, в нем вполне мог жить знатный господин, но Владу постройка почему-то представлялась тюрьмой. Юноша спешился, передал поводья слуге и торопливо вошел в помещение. Поднимаясь по ступеням, он пытался представить, каким окажется тот, кого так хотелось увидеть, ворошил детские воспоминания и терялся в догадках.

Когда Влад шагнул в комнату, навстречу ему поднялся худой невысокий человек с лихорадочно блестевшими глазами и изуродованным ртом, частично прикрытым длинными, завитыми по моде усами. Он вовсе не походил на легендарного героя, чей полустертый образ вспоминал юноша, разве что движения у этого человека остались такими же стремительными, а осанка – гордой. Именно манера держаться напомнила Владу о прошлом, но все же стоявший перед ним человек был совсем не таким, как в детских грезах.

– Здравствуйте, отец.

– Здравствуй, сын.

Дракула пристально смотрел на Влада. В его памяти сын остался маленьким беспомощным мальчонкой, а сейчас перед ним стоял незнакомый мужчина – сильный, уверенный в себе и чужой. Внешне он был похож на самого князя в годы молодости, но это внешнее сходство только сильнее отдаляло его.

Мужчины сели за стол, пытаясь продолжить начатую беседу. Отец и сын должны были говорить друг с другом… Вот только о чем? Вряд ли они сумели бы высказать все, что накопилось за долгие годы, вряд ли смогли бы преодолеть возникшую между ними стену отчуждения…

– Простите, что не успел приехать на вашу свадьбу, отец.

– Пустое. Я рад, что мы встретились.

– Я тоже.

– Теперь мы оба католики, оба служим венгерскому королю. Будем встречаться чаще.

– Да, непременно.

Разговор то и дело прерывали долгие паузы. Слова повисали в воздухе, молчание тяготило. Дракула хотел заговорить с сыном по-славянски, но передумал, опасаясь смутить юношу, вряд ли помнившего язык, на котором они общались в детстве. Князь столько хотел сказать своему сыну, единственному любимому человеку, оставшемуся у него в этой жизни, но не мог вымолвить ни слова. В душе Дракулы жил другой образ, не имевший ничего общего с красивым молодым мужчиной, сидевшим напротив.

– Мне придется скоро уехать, – снова заговорил юноша. – Дела службы требуют моего присутствия в Вене. Я вырвался сюда на пару дней.

– Да, конечно. Рад был тебя видеть.

– Взаимно.

Это была почти неприязнь. Влад иначе представлял себе отца, и немолодой, болезненного вида человек внушал ему антипатию. Они попрощались – сухо и официально, юноша направился к двери. На пороге он резко обернулся, отец смотрел вслед, в его глазах стыла тоска.

Эту стену мог сломать только Влад. Только он мог сделать первый шаг навстречу, разбить лед непонимания и отчужденности, вернуть то, что казалось потерянным навсегда. Для этого надо было отбросить условности, позволить чувствам вырваться наружу. Влада называли сиротой, но все эти годы он думал о своем отце, верил, что они встретятся. Если теперь просто уйдет, то они останутся чужими навсегда.

– Отец, простите, я не знаю, как сказать, у меня не получается… Вы – единственный близкий мне человек… Я всегда думал о вас, любил, люблю… Горжусь… Вы для меня все, – он обнял Дракулу, едва сдерживая слезы. – Я ничего не забыл. Можете рассчитывать на меня, что бы ни случилось, я с вами, отец.

– А я думал, что потерял тебя навсегда.

Король засиделся в библиотеке допоздна, разбирая документы и раздумывая о будущем. Донесения послов и шпионов, посвященные положению дел в румынских княжествах вполне могли вызвать злорадство, если бы происходящее не имело прямого отношения к самой Венгрии. Какими бы мотивами не руководствовался молдавский князь Штефан, поддержав в 1462 году Раду Красивого, он проиграл, подставив под удар свою страну. Начиная с 1470 года, Раду регулярно нападал на Молдову, опустошая приграничные уезды, а его двоюродный брат Штефан платил ему той же монетой, атакуя валашские земли. Эта братоубийственная междоусобица была выгодна как туркам, так и венграм, заинтересованным в ослаблении Молдовы, и до поры устраивала венгерского короля. Пользуясь тяжелой ситуацией, Матьяш и сам напал на Молдавское княжество в 1467 году, придя туда с сорокатысячной армией, но потерпел поражение и даже был серьезно ранен, что окончательно отбило у него желание лично участвовать в военных походах. Впрочем, и Штефан заплатил за победу непомерную цену, применив в войне тактику выжженной земли и опустошив собственные владения.