Робин Фокс - Наша Рыбка

– Подарим Воронцову деньги, – сказал я без энтузиазма. – Ему они сейчас очень нужны.

– Это же прозаично!

– Они ему очень нужны, – повторил я.

– Всем нужны деньги. Но подарок на день рождения…

– Нет, они ему так нужны, что он обрадуется им даже в свой день рождения.

– Почему ты так грубо разговариваешь? – обиженно спросила Иришка. – Злишься на меня? Ты прекрасно знаешь, что это ты виноват в том, что все разрушено.

– Я?..

– Ты… И Дроздова… это ужасно. Ты хоть знаешь, как мне было больно?

У меня даже слов не нашлось, чтобы ответить.

– Ты очень изменился, – выдавила она.

Короче говоря, мы сошлись на деньгах; Ире я предложил купить что-нибудь Пете лично от нее.

– Скажи, значит, ты меня больше не любишь? – спросила она притворно безразлично и таинственно одновременно.

– Зачем ты спрашиваешь?

– Какая разница? Скажи, Игорь.

– Я не хочу говорить о своих чувствах.

– Значит, «нет»…

– Ну, если для тебя это значит «нет», то пожалуйста.

– Тогда ответь нормально! – Она стала злиться.

– Я больше года говорил, что люблю тебя. Говорил по сто раз в день. Думаешь, легко теперь сказать «я тебя не люблю»?

Не помню, чем закончился тот спор. Правда, оказалось непросто вычеркнуть Иришку из своей жизни, тем более что у нее вдруг снова проснулся ко мне интерес. Это и раньше случалось: когда я уставал от ее пренебрежения, я становился холоднее и скрытнее, тогда она бежала ко мне со всех ног.

– Ты ей выгоден, – говорил мне мой страх по имени Петя.

– К семи приходите. Что?

Я сидел бесполезным предметом мебели на кухне Петиной бабушки и наблюдал за тем, как Воронцов, Люда и Таня Морозова придумывают нам ужин. Петя тем временем еще и говорил по телефону, прижав трубку плечом к уху, потому что руки у него были перепачканы.

– Никакой травки! Да, имей совесть, Вадим! Не у себя дома!

Ну что за спектакль, первым же начнет спрашивать, не захватил ли кто. Выпендривается перед бабами, сволота.

Он с ловкостью акробата зажал трубку локтями. Да! Я еще не объяснил, почему руки у него были грязными… Петя готовил! То есть не именно в тот день, а вообще. Он реально умел готовить, причем делал это так круто, что мы каждый раз, оказываясь у кого-нибудь дома, пытались уговорить его что-нибудь сделать. Даже девушки признавали его талант.

– Уже полный балкон бухла, а этот дебил еще про травку! – Закончив разговор, он продолжал бубнить себе под нос, как ворчливый дед.

– Вадик просто большой ребенок. Он еще не повзрослел, – примирительно сказала Люда и вручила мне огромную миску с салатом. Люда высказывала свое мнение по каждому вопросу, иногда уносясь в такие дебри, что начинала путаться в собственных высказываниях. Я уже предчувствовал, что сейчас Вадик будет разобран по полочкам.

Я пошел бродить по квартире. В комнатах пахло старостью, но вместе с тем чем-то уютным, забытым, словно оставленным в прошлом. В личных владениях Петиной бабушки книги и спортивная сумка с вещами смотрелись осиротело. Комнатные цветы, названия которых я никогда в жизни не запомню, так буйно и гордо вывешивались из своих горшков, будто после отъезда Тамары Петровны остались за главных в этой квартире.

Я перетащил из маленькой комнаты в зал допотопный крепкий стол и разложил его; он был таким же самодостаточным, как и растения, – здесь все вещи и предметы жили своей собственной жизнью, отдельно от Пети.

– Сколько человек придет? – крикнул я, собирая из всех углов стулья и табуретки и придвигая их к столу.

– Сейчас, – донеслось из кухни.

Петя вошел в комнату и поставил на стол ту миску, в которой я мешал салат.

– Хрен их знает. Половина никак не определится: успеет – не успеет, сможет – не сможет… Оно и лучше. Так легче контролировать, чтобы не нажрались в стельку.

– А из универа кто-нибудь придет? – Я начал издалека. Ножка стула царапнула паркет.

– Кто, Лерка, что ли? – рассмеялся Петя.

– Ну, Кирилл там. Саня.

– Нет, я не позвал. Они как-то не вписываются, – он замялся, – лучше пусть все свои будут.

– Ну да. А кого-нибудь еще пригласил?

– Нет, да кого?

– Не знаю… каких-нибудь старых знакомых. Или новых.

Петя поглядел на меня пристально. Своими дурацкими намеками я смахивал на идиота.

– Можно было Ярославну, например. Интересно, по-моему. – Я сказал это как бы между прочим. – У тебя вроде был ее номер. Или нет?

– Да. – Петя принялся переставлять стулья в другом порядке. – Я думал ее пригласить. Странно, да? Я ей уже звонил, она не взяла.

– Звонил? – Я почувствовал, как внутри что-то оборвалось. – А когда?

– Сегодня. И вчера тоже. Ну и… В общем, не берет она. Но можно еще попробовать.

– Да, давай ее телефон. Ты иди готовь дальше, а я позвоню.

Я снова вернулся в маленькую комнату, плотно прикрыл дверь и уставился на заветные цифры. Почему я так хотел ей позвонить? И зачем было звать ее на Петин день рождения? А Воронцов! Тварина! Звонил ей и даже меня не предупредил! Я вспомнил свои записи в блоге о том, что Петя больше не станет втягивать меня в свои приключения. Кажется, я был прав.

Я позвонил. Первый длинный гудок заставил меня поволноваться, но, когда и через полминуты он продолжал монотонно звучать, я понял, что волнения напрасны.

– Ну что? – спросил Петя, едва я вошел на кухню.

– Не берет, как ты и говорил.

– Кто не берет? – с интересом воскликнула Люда.

– Да так, одна наша знакомая. Я решил, что надо ее тоже позвать, да и Петя не против, но только вот она куда-то пропала.

– Девушки иногда так делают… хотят показать… – Я не смог дослушать Люду, этого внезапного знатока женской психологии, и опять пошел звонить.

Как и в первый раз – ничего. Я позвонил три раза подряд, представив, что на месте Ясны посчитал бы себя навязчивым маньяком. По сути, я им и был.

В дверь позвонили, я пошел открывать. Серега Морозов подоспел на помощь своей жене и Пете.

– Ну как вы тут? Здорова, именинник!

– Привет. – Петя пожал его руку, заметно обрадовавшись его появлению. – Мы еле справляемся. Сегодня все будут жрать только салат.

– И индейку по-мексикански, – добавила Таня. – Представляешь, Петя такое умеет!

Я оставил их и удалился в свое убежище. Наглые комнатные цветы обвили меня своими холодными листьями, и я опять набрал номер Ясны, уже просто так. Маньяк так маньяк. Пусть считает, что кто-то сошел с ума. В этом плане мне, конечно, было на руку, что она не знала моего номера.

– Але? – вопросительно прозвучал голос в трубке, и я не сразу понял, что это было адресовано мне.

– Але, – повторили на том конце.

– Алло… Ясна?

– Да-да.

Я открыл рот, как рыба, и ничего не смог сказать. Я был застигнут врасплох. Забыл уже, что у нее был такой голос, резковатый и смелый.