Ирина Левонтина - Русский со словарем [litres]

© И. Левонтина, 2016

© Е. Ольшанская, 2016

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2016

© ООО “Издательство АСТ”, 2016

Издательство CORPUS ®

Когда я стала готовить новое издание этой книги, я увидела, что со времени, когда она была написана, кое-что изменилось. Некоторые слова и значения, о которых я пишу как о новых и непривычных, с тех пор совсем прижились. Некоторые языковые процессы продвинулись гораздо дальше. С кое-какими словами случились новые приключения. Вот пишу я о забавных употреблениях слова кощунство – но это ведь сущие пустяки по сравнению с тем, как оно потом прогремело в деле “Пусси Райот”. Пишу об особом использовании слов свой и наш – а как быть со всем, что потом с ними случилось? Тут ведь и крымнаш , и “ Своих не бросаем”. Я пишу о том, как слово выбор постепенно обретает вес и значимость, хотя пока только в рекламе. А ведь совсем вскоре после выхода книжки выбор стал ключевым словом “Снежной революции”: Вернем стране выбор! У меня украли выбор!

Но если рассказать обо всем этом, будет уже другая книга – и о другом времени. А эта книжка отразила свое время – начиная с середины девяностых и нулевые. Пусть и остается его срезом. Поэтому я радикальных изменений не вносила, новых примеров особо не добавляла. Хотя что-то дописала, кое-какие оплошности и упущения, конечно, поправила, во многом благодаря внимательным читателям первого издания.

И еще – думая обо всем, что случилось с нами и нашим языком со времени выхода первого издания, хочу процитировать стихотворение Булата Окуджавы 1992 года:

Жизнь в эпоху перемен, кроме всех прочих ее особенностей и свойств, сопряжена с резкими и чувствительными изменениями в языке. И люди реагируют на эти языковые инновации весьма болезненно. Легко заметить, что в любой радио- или телепередаче, где говорят о языке или культуре, кто-нибудь обязательно начинает причитать: “Как мы стали говорить! Посмотрите, какое появилось ужасное слово такое-то! Зачем столько заимствований таких-то, когда есть хорошие слова такие-то? Мы их забываем, мы теряем духовность… Скоро мы вообще не сможем читать Пушкина без перевода!” Оно и понятно. Когда окружающая действительность стремительно и не всегда ко всеобщему удовольствию меняется, язык именно в силу своей стабильности остается один поддержкой и опорой, позволяет сохранять собственную идентичность и культурную преемственность. Поэтому, когда еще и он оказывается переменчивым и пугающе незнакомым, люди нередко воспринимают это как утрату последнего прибежища и окончательный крах.

Между тем оснований для таких панических настроений в общем-то нет. Язык – организм очень живой и живучий. Он чрезвычайно чувствителен и восприимчив, но ему не так-то просто что-нибудь навязать. Если в языке прижилось новое слово или новое значение старого слова, значит, это зачем-то языку нужно: в нашем сознании, в культуре появился новый смысл, новое понятие, для которого недостает словесной оболочки. А если нет потребности в такой оболочке – как новое слово ни насаждай, язык его либо отторгнет, либо переосмыслит и вложит в него то содержание, которое ему нужно. Как сказал, правда, несколько по другому поводу, замечательный поэт Лев Лосев:

Попробуем постоять на этом перекрестке и прислушаться к шуму словаря.

Эта книжка собралась лет за десять. В двухтысячном году я начала сочинять короткие заметки о языке для радиопередачи “Грамотей”, которую несколько лет вела на “Маяке” моя коллега и подруга Елена Шмелева. Потом мои популярные тексты публиковали старые “Итоги”, “Еженедельный журнал”, “Знамя”, Polit.ru. Затем была колонка о языке в газете “Троицкий вариант” и “Ворчалки о языке” в интернет-издании Stengazeta.net.

Скандально прославившаяся журналистка Елена Трегубова – “кремлевская диггерша” – так написала о Ельцине:

Просто был тем, кто неожиданно почувствовал этот великий ритм и дыхание времени, этот великий шанс и великий вызов. И – как мог постарался соответствовать этому вызову.

Надо заметить, что до недавнего времени такое употребление слова вызов было для русского языка совершенно невозможным. Да и сейчас фраза “Он почувствовал этот великий вызов и постарался соответствовать этому вызову ” звучит не вполне по-русски. Можно, однако, с большой степенью вероятности предположить, что освоение такого употребления – дело ближайшего будущего.

Это калька с английского challenge – одного из самых ярких английских слов, которого нет в русском языке – во всяком случае, до недавнего времени не было. Буквально оно означает “вызов”, однако имеет гораздо более широкое значение. Слово challenge описывает, в частности, следующую ситуацию. Человек берется за выполнение какой-то трудной задачи, на пределе или даже за пределами своих профессиональных или иных возможностей, и трудность задачи подстегивает его, заставляет превзойти самого себя. Восхитительна эмоциональная тональность этого слова: оно выражает эдакий веселый азарт и вкус к жизни. Почувствовав challenge, человек ощущает, как повышается количество адреналина в крови. Излишне говорить, сколь важны это понятие и это ощущение для всей американской цивилизации. По-русски человек не может, например, соглашаясь занять какую-то должность, воскликнуть, потирая руки: “Это для меня вызов !”