Мишель Ричмонд - Брачный договор

– Еще не поздно уехать, – говорю я почти серьезно.

– Да ладно. Тут наверняка камер понатыкано. Нас уже засекли.

Я ставлю свой джип «чероки» рядом с «мини-купером» в дальнем конце стоянки. Элис опускает солнцезащитный козырек с зеркалом, подкрашивает губы и пудрит лицо, а я поправляю галстук, смотрясь в зеркало дальнего вида.

Я выхожу и открываю дверцу со стороны Элис. Она грациозно выпархивает из машины и берет предложенную мной руку. На верхних этажах дома горит свет. Мы проходим мимо автомобилей, я вижу наше отражение в стекле «ягуара». Я в костюме от Теда Бейкера, Элис в темно-красном платье, которое она купила для свадебного путешествия. Она называет это платье «строго сексуальным». Волосы у нее гладко зачесаны назад и собраны в пучок.

– Когда это мы успели стать такими взрослыми и важными? – шепчу я ей.

– Надо было сфоткаться, – отвечает она. – Пока у нас вид приличный.

Каждый раз, когда я чувствую себя старым – а в последнее время это случается все чаще, – Элис говорит, что через двадцать лет я буду смотреть на фотографии себя сегодняшнего и думать: как же я был молод.

Из дома доносятся голоса. Мы огибаем живую изгородь – у крыльца нас ждет Вивиан.

Она не сказала, что привезти с собой и как одеться. Я только сейчас понимаю, что, возможно, это был очередной тест, и тихонько радуюсь, что днем купил бутылку очень дорогого вина. На Вивиан снова яркое платье, на этот раз цвета фуксии. В одной руке у нее бокал чего-то со льдом, в другой – букет желтых тюльпанов.

– Друзья, – обнимает она нас, не пролив ни капли из бокала.

Потом протягивает тюльпаны Элис и, чуть отступив, оглядывает ее с головы до ног.

– Букет желтых тюльпанов – наша традиция; понятия не имею, откуда она пошла. Проходите, сейчас я вас всем представлю.

Мы поднимаемся по ступенькам крыльца. Элис смотрит на меня, будто говоря: «Вот теперь точно поздно».

За массивными дверями оказывается гигантский холл. Он выглядит совсем не так, как я ожидал. Ни мрамора, ни вычурной французской мебели, ни картин, оставшихся от железнодорожных магнатов. Вместо этого полы натурального дерева, матовый стальной столик с вазой сухоцветов и много-много пространства. Холл переходит в огромную комнату с панорамными окнами. На веранде за окнами – группка людей.

– Вас все очень ждали, – говорит Вивиан, ведя нас через гостиную.

Я ловлю наше отражение в зеркале над камином. По выражению лица Элис трудно сказать, о чем она думает. С букетом она смотрится мило и нежно. Мне нравится. С тех пор как Элис устроилась в юридическую фирму, в ней появилась какая-то жесткость: сверхурочная работа, сложные дела… понятно, что все это нервирует.

Из двери слева выходит привлекательная женщина с пустым подносом. На вид ей немного за пятьдесят, и выглядит она чуть уставшей, но за некоторой нервозностью чувствуется привычка к достатку и высокому положению.

– А вот и Кейт, наша хозяйка – говорит Вивиан. – Кейт, это Элис и Джейк.

– О, конечно, – говорит Кейт, придерживая плечом дверь, ведущую в огромную кухню.

Потом ставит поднос на столешницу и поворачивается к нам. Я собираюсь пожать ей руку, а она неожиданно крепко меня обнимает и говорит:

– Добро пожаловать, друг!

От нее исходит легкий аромата миндального теста. Макияж скрывает шрам на левой щеке, след от пореза. Интересно, откуда он.

– Дорогая подруга! – Кейт обнимает Элис. – Вы в точности такая, как описывала Вивиан.

Потом Кейт обращается к Вивиан:

– Ты иди с ними на веранду и познакомь со всеми, а мне нужно кое-что доделать. Давно я не устраивала у себя приемов на тридцать шесть персон.

– По правилам, на ежеквартальных собраниях запрещено присутствовать тем, кто не состоит в «Договоре», – поясняет Вивиан, когда за Кейт закрывается дверь. – Никаких официантов, поваров, уборщиков. В целях конфиденциальности, разумеется. Смотрите на все внимательно, когда-нибудь наступит ваша очередь принимать всех у себя.

Элис поднимает брови – похоже, уже планирует вечеринку.

Двор позади дома огромен. Ярко-голубой прямоугольный бассейн, барбекю, зеленый ухоженный газон, обрамленный вязами – вид будто с фотографии из модного журнала по ландшафтному дизайну. В приглушенном свете бамбуковых факелов видны группки гостей.

Вивиан выводит нас в центр двора и, хлопнув дважды в ладоши, восклицает:

– Друзья!

Гости перестают разговаривать и поворачиваются к нам. Я не то чтобы стеснительный человек, но стоять на сцене не люблю, поэтому тут же краснею.

– Друзья, позвольте вам представить Элис и Джейка.

Вперед выходит мужчина в голубом блейзере и темно-синих джинсах. Большинство присутствующих мужчин одеты почти так же и больше похожи на бизнесменов из Кремниевой долины, нежели на финансистов с Уолл-стрит. Я немедленно жалею, что вырядился в костюм. Мужчина поднимает бокал.

– За новых друзей!

– За новых друзей! – хором отвечают ему присутствующие.

Все возвращаются к прерванным разговорам, а мужчина в блейзере подходит к нам.

– Роджер, – представляется он. – Мне очень приятно, что ваша инициация состоялась в моем доме.

– Спасибо, что пригласили, – отвечает Элис.

Вивиан берет меня под руку.

– Пусть пока поговорят, а вам нужно кое с кем встретиться.

Народу больше, чем я ожидал. Все спокойные и приветливые, никакого чванства или снобизма. Два венчурных инвестора, невролог с супругой-дантистом, бывший профессиональный теннисист, несколько технарей, ведущий местных теленовостей, дизайнер одежды, два рекламщика и муж Вивиан – Джереми, владелец журнала.

Вивиан представляет меня последней группке людей. Одну из женщин я знаю. Ее зовут Джоанна Вебб – теперь Джоанна Чарльз. Мы вместе учились в колледже. Более того, ходили на одни и те же занятия, на втором курсе жили в соседних общежитиях, оба были старшими по этажу и в течение целого года рядом сидели на собраниях старост.

Я не видел Джоанну много лет, хотя часто о ней вспоминал, ведь именно благодаря ей я стал психотерапевтом. Как-то на втором курсе, в теплый будний день, я сидел и ужинал в столовой, когда ко мне подбежал парень с нашего этажа. Лицо его было бледным от ужаса.

– Там один с крыши собрался прыгнуть. Тебя зовут, – прошептал он.

Я выскочил из столовой, пересек дорогу, бегом поднялся по лестнице на седьмой этаж и вышел на крышу. На самом краю, свесив ноги, сидел парень, которого я видел всего несколько раз. Недалеко от него стояла Джоанна и что-то тихо говорила, подходя все ближе. У парня был рассерженный вид, казалось, он вот-вот спрыгнет. Я бросился к телефону в коридоре и вызвал полицию. Потом вернулся на крышу и сделал шаг в сторону Джоанны. Она заметила меня и жестом попросила не мешать. Голос парня звучал все громче и взволнованнее, а Джоаннин – все тише и спокойнее. Горестей у парня хватало: оценки плохие, денег нет, родители не понимают – обычный набор, но истинной причиной, похоже, была несчастная любовь. В этом семестре с этой самой крыши уже спрыгнули двое; по голосу парня было ясно, что скоро он станет третьим.