Александра Маринина - Были 90-х. Том 1. Как мы выживали

Все это она мне рассказала на следующий день почти спокойным голосом. Больше не знает никто. Даже теперь уже совсем взрослые дети.

Самара

До 90-х — архитектор. В 90-е — инженер-строитель. В настоящее время — архитектор в проектном институте.

В начале девяностых годов моя мама кое-как скопила немного денег, пошла в магазин и приобрела очень нужную вещь. В тот же день новый диван привезли в нашу скромную квартиру. После чего я занялся его собратом, который служил нам верой и правдой более двадцати лет. Сняв боковины, я распотрошил длинное сиденье со спинкой и разобрал старый предмет мебели.

Разбирая кучу обломков, я обнаружил две пружинные панцирные сетки. За долгие годы работы они ничуть не потускнели и блестели так, словно только вчера сошли с конвейера. Несмотря на отличный внешний вид, девать их мне было совершенно некуда, а применить не к чему. Поэтому я взял обе решетки и понес их на помойку вместе с прочим мусором.

Когда я подходил к контейнерам, то увидел, что впереди меня шагают двое крепких мужчин среднего возраста. Должен сказать, что они были одеты ничуть не хуже меня — архитектора с большим стажем. На обоих виднелись почти новые кожаные куртки, в меру поношенные джинсы и вполне приличные кроссовки.

Один из моих попутчиков вдруг говорит:

— Смотри, рубль. Берем?

— Берем! — отвечает его товарищ. Нагибается, поднимает с асфальта пустую бутылку из-под пива и сует ее в матерчатую авоську. Они идут дальше, и второй мужчина начинает рассказывать:

— Вчера вечером встретил Кольку из соседнего подъезда. Ну, тот самый, с которым мы дружили в школе. Мужик вышел из прекрасной тачки. Отлично упакован, с золотой гайкой на пальце и толстой цепью на шее. Мы немного поболтали. Он рассказал, что отлично устроился, все у него в полном порядке.

К концу нашего разговора Колян достал из дорогой куртки навороченный телефон. Пощелкал кнопками и назвал мне свой номер. Я нашел в кармане потертую бумажку, шариковую ручку и на всякий случай записал цифры. После чего он меня спрашивает:

— А какой у тебя сотовый?

Я честно отвечаю:

— У меня нет мобильника.

Он сильно удивился:

— Как же ты обходишься без него?

— Да так, — пожал я плечами.

— Ведь это же очень удобно, — начал он меня уговаривать: — Всегда можно соединиться с кем хочешь. Поговорить. Назначить стрелку. Купи себе обязательно и сообщи мне свой номер. Мы с тобой созвонимся.

— Непременно, — отвечаю я, а сам думаю: «Ну, звякнешь ты мне и предложишь: — Давай встретимся! — Потом спросишь: — Ты сейчас где? Я за тобой заеду. — И что я ему отвечу? — Извини, мол, никак не могу. Сейчас я шарюсь по помойкам!»

Товарищи по несчастью приблизились к мусорной площадке и принялись деловито рыться в полупустых баках. Следом за ними подошел я. Захотел как-то помочь обнищавшим людям и ничтоже сумняшеся предложил:

— Мужики, возьмите пружинные сетки. Вон они как блестят, наверняка сделаны из нержавейки. Сдадите в пункт приема металла. Выручите какие-то деньги.

Один из искателей вторсырья бросил беглый взгляд на предложенные мной предметы и хмуро пробурчал:

— Нет, это обычная сталь. Скорее всего… — и, не задумываясь, назвал несколько букв и цифр, видимо, обозначавшие тип сплава.

Ошеломленный его быстрым и точным ответом, я положил никому не нужные железки возле контейнера и направился домой. Шел и думал:

— Или этот человек раньше был хорошим металлургом, который мог определить на взгляд марку стали, или на худой конец работал на заводе и сам клепал сетки для диванов.

Отойдя на полсотни метров, я наткнулся на давнего школьного приятеля, с которым когда-то учился вплоть до восьмого класса. Потом он связался с плохой компанией, совершил что-то преступное и даже сидел два или три раза.

Похоже, он тоже заметил меня издалека. Остановился и поджидал, когда я подойду ближе. Пока я двигался к бывшему однокашнику, он задумчиво смотрел на тридцатипятилетних мужиков, рывшихся в мусорных баках.

Мы поздоровались, и он возмущенно сказал:

— Надо же дойти до такого скотского состояния.

— Может быть, людям жить не на что, — попытался я их оправдать. — Вот и собирают всякий хлам, чтобы не умереть с голоду.

— Да лучше я убью какого-нибудь чинушу и сяду в тюрьму на всю жизнь, чем буду лазать по помойкам, — резко оборвал меня старый знакомый.

Я не нашел что сказать в ответ. Мы молча пожали друг другу руку на прощание и пошли каждый своей дорогой.

Копенгаген

До 90-х — преподаватель. Во время 90-х — разнорабочая. После 90-х — преподаватель. В настоящее время — домохозяйка.

В 1991 году, когда Советский Союз приказал долго жить, мы в одночасье оказались в другом государстве — независимой Эстонии. Все русскоязычное население новой страны невольно разбилось на три группы. Первая группа тотчас засобиралась в Россию. Люди обивали пороги российского посольства, искали в России родственников, место работы или учебы… Вторая группа тоже начала паковать чемоданы. Но не в Россию. Свое будущее они видели на Западе. Создалась группа «Канада». Другие почему-то выбрали Аргентину. Но большинство рвануло в Финляндию. Ну а в третью группу вошли те, кто уезжать никуда не хотел или не мог. Да и куда ехать человеку, родившемуся и всю жизнь прожившему в Эстонии? Но были еще и такие, кто вообще оказался между небом и землей.

Предприятия закрывались, люди оставались без работы, а найти новую было невозможно. Поэтому все хватались за любую возможность хоть как-то заработать деньги. И вот в это время в Эстонию вдруг приехал известный австрийский кинорежиссер Максимилиан Шелл со своей тогдашней женой Натальей Андрейченко. Он решил снимать здесь свой фильм «Свечи в темноте», рассказывающий об обретении Эстонией независимости. В газетах было объявлено о наборе людей в массовки. Желающих оказалось так много, что люди занимали очереди с ночи для того, чтобы пройти отбор. Это было неудивительно, сумма за один съемочный день обещалась по тем временам просто баснословная — 100 крон. Но брали не всех. Меня и еще несколько девушек отобрали сразу, и вскоре мы приступили к своей новой работе. В основном все съемки были ночными. Мы должны были ходить со свечами или участвовали в каких-то других уличных сценах, нас снимали на развалинах монастыря Святой Бригитты… Стояла зима и было очень холодно. В перерывах между съемками мы бегали греться в автобус. Когда под утро съемки заканчивались, нас всех развозили по домам. Я и еще одна девушка Катя жили на окраине Таллина, а развозить начинали с тех, кто жил в центре. Поэтому домой мы приезжали уже утром. В одну из поездок Катя немного рассказала о себе. Получилось так, что она как раз и оказалась между небом и землей.