Julia Liss - Сумасшедшее лето красной шапочки (СИ)

Самойлов шёл с грозным видом, не предвещавшего ничего хорошего.

— Только не провоцируй, — успела я попросить Дана, до того, как Женя подошёл.

— Паш, нам нужно поговорить, — ничего нового он не сказал.

— Сейчас?

— Да.

— Время не пришло, — напоминаю я.

— Не об этом.

— Тогда о чем? — не понимаю я.

— Может отойдём? — он кинул небрежный взгляд на Дана.

— Думаю, это ни к чему.

— Ладно, — пожал плечами Женя. — В общем, мне звонила мама, — он слегка замялся, что крайне не свойственно ему. — Паш, тетя Люба… она…

— Что с ней? — цепляюсь в плечи к Жене, заставляя его смотреть на меня. — Что?!

— У неё сердечный приступ.

Оглашающая тишина. Он что-то говорит, к нам подходит Дан, но я не могу различить слов, все сливается в один поток шума.

У бабушки приступ. А она сейчас одна. Возможно, никого не было рядом, когда она… Мое тело словно пробивает током, от мысли…

— Паш, — Женя тряхнул меня за плечи, — позвони родителям.

— Да, точно, — отмираю я. Начинаю судорожно искать телефон по карманам. Нахожу в куртке и дрожащими руками пытаюсь набрать номер мамы. Удаётся не с первого раза, но все-таки удаётся.

— Да, Павлиночка, — мама отвечает почти сразу.

— Мам, бабушка в больнице, — дрожащим голосом выпаливаю я. Потом слезы подступают, дальше говорить я просто не могу.

Женя забирает у меня телефон, что-то объясняет маме, мое плечо сжимает рука, Дана.

— Поехали, — Женя убирает телефон и берет меня за руку.

— Куда?

— В больницу.

— Да, да, — киваю я. Потом вспоминаю о Дане. Он понимающе кивает.

Женя ведёт меня к машине, сажает меня на переднее сиденье, затем мы плавно выезжаем из парковки.

— Что сказала мама?

— Они скоро приедут. — отвечает Женя, не отводя глаз от дороги.

— Откуда ты узнал? — успокоившись начинаю задавать вопросы, всплывающие в голове.

— Мама позвонила. Это они с отцом отвезли тетю Любу в больницу.

Больше говорить ничего не хотелось. Хотелось поскорее увидеть бабушку и удостовериться, что с ней все хорошо.

Пока мы ехали, я успела миллион раз подумать о том, сколько раз я могла позвонить бабушке, сколько раз могла сказать, что люблю ее, сколько раз могла услышать ее ласкающее "пышечка".

Но почему-то не думала, что это так важно. Пока не ощутила, что могу в один миг лишиться всего.

А ведь, может, если бы я чаще звонила, то она бы рассказала о том, что болит сердце. Или то чувствует себя плохо. Хотя, бабушка ведь не стала бы жаловаться, но я бы итак все поняла. По голосу, по вздоху, по интонации. Поняла бы непременно. И может бы даже смогла убедить ее, что ей лучше приехать и пожить некоторое время у нас.

Я могла бы столько раз набрать ее номер, вместо того, чтоб читать, гулять или просто плакать в подушку. Могла, но не сделала. Посчитала, что впереди еще столько времени, отведенного на разговоры.

Только ведь, времени может оказаться не так много, как ты думаешь.

Судьба не благосклонна к людям, считающим, что у них в запасе целая жизнь.

Один день и того, с кого начинается твой день — может не стать. Будь это бабушка, родители, друзья — не важно. Важно то, что если когда-то это случится, то жалеть всю жизнь вы будете об одном: что не успели сказать то, что откладывали на завтра.

Дорога заняла почти три часа. Три часа молчания, нервных потираний ладоней, шумных вздохов и подавления слез.

Женя припарковал машину недалеко от больницы. Шли мы так же безмолвно.

У входа нас встретила тетя Маша, крепко обняв меня, повела нас к палате.

— Не переживай, врач сказал, что все хорошо. Она поправится.

Кивнула. На большее меня не хватило. Хотя стоит поблагодарить, за то, что привезли ее в больницу, не бросили, но я не могу. Горло скованно слезами, порывавшимися то и дело выплеснуться наружу.

Мы присели на скамейку и стали ждать родителей и лечащего врача.

Тетя Маша что-то щебетала о том, какая она у нас молодец, что она скоро поправится, что вообще бабушка — эталон сильной и мудрой женщины.

Я кивала, особо не слушала, но не хотела показаться грубой.

Опустила взгляд, Женя держит меня за руку, поглаживая своим большим пальцем мои костяшки. Давно ли? Не знаю. Мне сейчас вообще кажется, что мое тело не принадлежит мне. Оно все натянуто, как гитарная струна.

Хоть они все и твердят, что все хорошо, мне нужно увидеть ее.

Нужно, чтоб сказать, что люблю ее.

Через полчаса приехали родители. Они были не такие растерянные, как я. Смогли поблагодарить Самойловых, добиться встречи с врачом, узнать какие лекарства нужны и все прочее. А я оставалась немым участником этой сцены.

Врач сказала, что можно навестить, но сейчас она спит. И нам обязательно сообщат, когда проснется.

В больнице находиться стало невыносимо. Стены сдавливали грудь, препятствуя вдоху. Всюду запах лекарств, от которых было не по себе. Хотелось выбежать, покинуть это помещение пропитанное духом болезней.

Но я должна поговорить с ней. Почему — то я чувствую себя очень виноватой.

Мы просидели около получаса, затем подошла медсестра и сообщила, что бабушка проснулась и можно на несколько минут зайти. Я заскочила первая, не давая никому даже возможности воспротивиться этому.

Бабушка лежала на кровати. Я не видела ее несколько месяцев, а она вдруг будто постарела лет на 10. Седые волосы стали еще пепельнее, кожа обесцветилась, ушел румянец с щек. Глаза не блестят, как всегда. От ее вида, сердце сжалось, как маленький ежик, почувствовавший опасность.

— Пышечка, — прохрипела она, увидев меня.

— Бабуль… — не спеша прошла к кровати и присела на край. Слова вдруг разбежались из головы. — как ты?

— Да, говорят еще поживу, а там кто знает, — она сделала попытку улыбнуться.

— Я знаю! Поживешь, ба! Точно поживешь! — слезы предательски сорвались с ресниц, падая на бабушкины руки.

— Ну, что за истерика? Все же хорошо, — она слегка коснулась моей руки, попыталась сжать ее, но видимо не хватило сил.

— Прости меня, бабуль. Прости, что не звонила, прости… Я люблю тебя. Очень люблю. — забыв про то, что ее просили не тревожить лишний раз, нагнулась и заключила ее в объятия. Не такие крепкий, как хотелось бы, но все же..

— Я тоже люблю тебя, пышечка. — бабушка коснулась моих волос, и стала слегка поглаживать их. — Я тут. И пока не собираюсь никуда уходить.

— Я боялась, что… Что не успею тебе это сказать, — снова всхлипы.

— Брось ты уже плакать, а то я промокну. — снова попытка улыбнуться. — Знаешь, все ситуации нам даны, чтоб мы поняли что-то. Ничего не дается в жизни просто так. Из всего нужно выносить урок. Думаю, эта ситуация тоже может помочь в чем-то.

— В чем?

— Ну, например, ты понимаешь, что все мы смертные. И теперь будешь чаще звонить своей старой бабушке.