Владимир Топилин - Немтырь

Сначала долго думал, правильно ли поступает. Можно замазать метку глиной или прикрыть такой же еловой корой, только все это заметно для опытного глаза таежника: стоит присмотреться, и определишь, что здесь что-то не так. Надо убрать дерево, а пень обложить дерном. Молодая трава быстро затянет его и не оставит следов. Это наиболее верное решение.

Теперь оставалось главное — лошади. Что делать и как поступить с ними, не знал. Оставить в живых — себе дороже. После них много следов, по которым его быстро найдут. Чтобы содержать в зиму даже одного коня, надо косить сено, нужны большие луга, которых в глухой тайге найти непросто. Застрелить — жалко. Решил оставить до поры, а там видно. Все же медлить нельзя, монголки в этих местах приметны, у случайного человека могут вызвать ряд вопросов. А если появится сообщники или родственники Мишки-бродяги и Клима-горы, ему грозит одно — смерть.

В тот же день Янис соорудил коням небольшой пригон с навесом от дождя. Сбоку поддерживал два дымокура от комаров, гнуса и паутов. Слишком заметное, ручной работы седло, утопил в речке. Уздечки оставил, потому что других не было.

Вечером разобрал котомки убитого. В отличие от своего брата, последний оказался более запасливым, а, может, не так давно выехал из дома и не успел съесть продукты. Он вез около пуда муки, килограммов двадцать круп трех видов, мешок сухарей, сало, масло, двадцать банок тушенки, соль, сахар и даже картошку. Были здесь и сладости: конфеты и пряники, от которых Янис не мог отказаться. Сухие продукты переложил на лабаз, скоропортящиеся, убрал в ледник. Стыдно и неприятно пользоваться едой убитого, но делать нечего, не выкидывать же все.

Мишка-бродяга был вооружен до зубов. Помимо карабина и изъятого у Юриса ружья в котомке в кожаном мешке лежал вороненый револьвер с патронами. Такой же длинный, как у Клим-горы, нож Янис выкинул в речку, остальное оружие спрятал в дупло. В отличие от шального братца, награбленного золота у Мишки не было. Вероятно, не так давно выехал из дома на «охоту».

Перебрав сумы, хотел их сжечь на костре. Напоследок прощупывая вещмешок, вдруг заметил уплотнение. Сунул руку внутрь, нащупал потайной карман. Вытащил из него водонепроницаемый кожаный мешочек, в котором лежала старая, потрепанная карта.

С подрагивающими от волнения руками развернул ее перед собой. Вверху, в центральной части, теснился двуглавый гербовый орел, под ним цифры: 1874 годъ. И подпись: «Реестры золотосодержащих приисков. Северо-восточный районъ». Недолго смотрел на нее, разбираясь. Узнал знакомые реки и горы, подписанные на русском языке с буквой ять. В нижнем, левом углу — город Красноярск, снизу вверх извивался Енисей, вверху — впадавший в него Кан, речка Рыбная. Вот Безымянка, ключ, где сейчас находится он… Что это? Янис вздрогнул телом, в кровь ударила холодная кровь. На карте жирной, черной точкой обозначено его зимовье. С юга на север через нее тянулась пунктирная, извивающаяся ниточка: тропа.

Янис так и сел на ослабевших ногах на чурку. Понял, что все значит. Думал, что здесь живет в глуши один, спрятавшись, и никто о нем не знает, оказалось, глубоко ошибался. Перед ним явное доказательство того, что Мишка-бродяга знал эти места. Значит, и Клим-гора не случайный прохожий? Они ходили здесь мимо. Куда? Янис опять склонился над картой. Пунктирная линия ведет на другой берег Рыбной реки, за Кан. Там, уже по незнакомым речкам и ручейкам, среди глухой тайги обозначены квадратики вдали от поселений, каждый из них подписан: Никольский, Богатимый, Праведный, Дальний, Петровский и еще несколько других. Нетрудно догадаться, что это золотые прииски. Подсчитал их: двадцать четыре. Все расположены неподалеку друг от друга. Возможно, это какое-то месторождение. Прочитал название реки: Ветлянка. Нет, не знает такой. Внизу, в уголке карты, масштаб. Янис прикинул расстояние — отсюда до приисков около двухсот километров, слишком далеко от них. На трех из них, Никольском, Праведном и Дальнем, стояли кружки, обведенные карандашом.

Неторопливо повел пальцем вниз по пунктирной линии. Она пересекала дорогу, отмеченную как «Восточно-Сибирский трактъ». Да, в те времена, когда составлялась эта карта, железной дороги не было. Место, где тропа пересекала дорогу, отмечено крестиком. Что он значит, неясно. Может, там стояло зимовье или это для ее владельца какой-то другой знак. Далее штрихи опускались ниже, оканчивались на краю карты. Куда тропа вела дальше, оставалось только догадываться. Одно видно, что везде, на всем протяжении с севера на юг, она стороной обходила густонаселенные места и поселения.

Создатель карты имел хорошее как географическое, так и горное образование. Разлинованная по широте и долготе, она была составлена грамотно, с точными направлениями рек. На некоторых горах даже проставлены высоты. А выгоревшие от времени зеленые, желтые и голубые цвета означали лес, горы и степи. Внизу Янис мелким шрифтом прочитал: «горный инженеръ Быстрицкий А. Н.» Вероятно, это и был ее первый хозяин. А вот как она попала в руки Мишки-бродяги и кто после провел пунктирную линию тропы, неизвестно.

Янис долго рассматривал нанесенную на карту местность. Больше всего интересовала Безымянка, речка Рыбная и прилегающие окрестности. Значительную часть он знал на память, охотился там. Но были и такие места, где не был ни разу. Таким образом правый берег Рыбной реки, на который юноша не переправлялся ни разу. Когда-то отец и дед бродили там, рассказывали о своих похождениях. Говорили, что искали, но не нашли деревню староверов. На карте он увидел запрятанный на зеленом поле небольшой значок, нарисованный карандашом в виде могильного крестика с небольшими квадратиками рядом. Понял, что это и есть поселение старообрядцев.

Пунктирная линия — тропа проходила от деревни далеко в стороне. По приблизительным подсчетам до нее около сорока километров. Получалось, что на прииски разбойники ходили мимо нее. Да и крестик нарисован той же краской, что и реки. Вероятно, его нанес первый хозяин карты, инженер Быстрицкий. Значит, он знал о ней. В том далеком, 1874 году, староверы уже там жили.

Это открытие вдохнуло в Яниса надежду. Решил, если не встретится со старообрядцами на реке, найдет их сам. Воодушевленный предстоящими планами, аккуратно свернул план местности, засунул в тот же кожаный мешок и спрятал в дупле дерева, где хранил ружья.

Многое переосмыслил Янис за три последующих дня. Ситуация незавидная. Он находился между двух огней. С одной стороны, скрываясь от ареста НКВД в тайге, не мог выйти к людям; с другой, боялся быть захваченным врасплох бандитами. Пугался каждого шороха, оборачивался по сторонам: кто знает, может, кто-то следит за ним из родственников или товарищей Клима-горы и Мишки-бродяги?