Виктор Пелевин - Все повести и эссе [авторский сборник]

– Это под Аль–Байдой локатор стоит. Когда от Бейрута на запад идешь, никогда вправо брать не надо, – сказал парторг.

– Ну да, а тогда–то я не знал. Кузьма Ульянович кричит: «Помеху ставь!» А я вместо тепловой – это на «эф» нажать надо – на «цэ» жму. Ну и, значит, получил прямо под хвост. Нажал на «эф семь», катапультировался. Опускаюсь, смотрю вниз – а там пустыня и шоссе, на шоссе машины какие–то и меня на них сносит. И не успел я приземлиться, смотрю – мать честная! Кузьма Ульянович прямо на это шоссе на посадку заходит. Тут уж я думаю – кто быстрее…

Саша допил последний глоток чая, встал и пошел к выходу. Плита пола сразу за дверью из столовой была какой–то странной – чуть другого цвета и на полсантиметра повыше, чем остальные. Саша остановился за шаг до нее, высунул голову в коридор и поглядел вверх – так и есть, в метре над головой поблескивали отточенные стальные зубья решетки.

– Ну нет, – пробормотал Саша.

Он внимательно оглядел столовую. С первого взгляда другого выхода не было, но Саша давно знал, что сразу он никогда и не бывает виден. Ход мог быть, например, за огромной картиной на стене, но допрыгнуть до нее можно было, только раскачавшись на люстре, а для этого пришлось бы громоздить несколько столов один на другой. Имелось еще несколько выступов в стене, по которым можно было попытаться залезть вверх, и Саша уже совсем решил это сделать, когда его окликнула баба в белом халате.

– Подносик–то на мойку надо снести, молодой человек, – сказала она, – нехорошо выходит.

Саша вернулся за подносом.

– …Всем отделом стали пробоины считать, – говорил ведомый Кузьмы Ульяновича. – Помните? Тогда покойный Ешагубин подходит к нам и спрашивает – разве, говорит, эф–пятнадцатый на одном моторе может лететь? И знаете, что ему Кузьма Ульянович ответил?

– Ну хватит, правда, – конфузясь, сказал Кузьма Ульянович.

– Нет, я скажу, пускай…

Дальше Саша не слышал – все его внимание переключилось на движущуюся ленту, по которой тарелки и подносы ехали на мойку. Она кончалась небольшим окошком, в которое вполне можно было пролезть. Саша решил попробовать, поставил поднос на ленту, оглянулся и быстро забрался на нее сам. Двое стоявших возле окошка танкистов поглядели на него с большим недоумением, но, прежде чем они успели что–то сказать, Саша протиснулся в окошко, перепрыгнул через щель в полу и со всех ног кинулся к медленно поднимающемуся куску стены с большой облезлой раковиной; за ним открывалась освещенная факелами узкая лестница вверх.

Level 6

Начальник Итакина Борис Емельянович оказался одним из тех двух танкистов, которые с таким удивлением глядели на Сашу в столовой. Саша столкнулся с ним у самого входа в шестьсот двадцатую комнату – за Cашиной спиной осталось примерно с десяток ярусов, на которые можно было забраться, только подпрыгнув и подтянувшись, поэтому он устал и запыхался, а поднявшийся на лифте Борис Емельянович был спокоен и свеж и пахнул одеколоном.

– Ты от Борис Григорича? – ничем не показывая, что узнает в Саше хулигана из столовой, спросил Борис Емельянович. – Пойдем быстрее, мне через пять минут выезжать.

Кабинет Бориса Емельяновича был отгороженной шкафами частью огромного зала, как и кабинет Бориса Григорьевича, только внутри, занимая практически все место, стоял огромный, лоснящийся смазкой танк «M–1 Abrams». У стены были две бочки с горючим, на которых стояли телефон и четырехмегабайтная «супер эй–ти» с цветным ВГА–монитором, при взгляде на которую Саша сглотнул слюну.

– Триста восемьдесят шестой процессор? – уважительно спросил он. – И винт, наверно, мегабайт двести?

– Этого не знаю, – сухо ответил Борис Емельянович, – у Итакина спрашивай, он мой механик. Чего там тебе подписывать?

Саша полез в сумку и вынул чуть подмявшиеся за время долгого путешествия бумаги. Борис Емельянович, сверкнув похожим на пулеметный патрон с золотой пулей «Монт–Бланком», прямо на броне не глядя подмахнул два первых листа, а над третьим задумался.

– Это я так не могу, – сказал наконец он, – это надо в главк звонить. Это даже не я должен подписывать, а Прокудин Павел Семенович.

Поглядывая на часы, он навертел номер.

– Павла Семеновича. Так. А когда будет? Нет, сам свяжусь.

Он повернулся к Саше и значительно на него взглянул.

– Ты не очень удачно пришел, – сказал он. – Через пять минут наступление. А если ты бумагу хочешь подписать, в главк надо ехать. Хотя подожди… Может, быстрее выйдет. Проедешь немного со мной.

Борис Емельянович склонился над компьютером.

– Черт, – сказал он через минуту, – где это Итакин ходит? Не могу двигатель запустить.

– А вы директорию смените, – сказал Саша, – вы же в корневой директории. Или сначала в «Нортон» выйдите.

– А ну попробуй, – ответил Борис Емельянович, отходя в сторону.

Саша привычно затюкал по клавишам; заверещал дисковод хард–диска, и почти сразу же мощно и тихо загудела электрическая трансмиссия танка, а воздух наполнился горьким дизельным выхлопом. Борис Емельянович ловко запрыгнул на броню; Саша предпочел подтянуть к танку стул и уже с него шагнул на чуть приподнятую корму.

В башне оказалось просторно и очень удобно. Саша заглянул в прицел, но тот пока не работал; тогда он огляделся. Изнутри башня чем–то напоминала любовно украшенную водителем кабину автобуса – по бокам от казенника пушки висели брелочки, флажки, обезьянки, а к броне было приклеено несколько вырезанных из журнала девушек в купальниках.

Борис Емельянович кинул Саше шлемофон и скрылся в отделении водителя; двигатель взревел, и танк выкатился на огромную равнину, где далеко впереди возвышалась похожая на вулкан гора со срезанным границей монитора верхом. Саша по пояс высунулся из люка, огляделся и увидел по бокам еще десятка два таких же танков; два или три возникли прямо на его глазах.

– Как такое построение называется? – спросил он в микрофон.

– Какое? – донесся искаженный наушниками голос Бориса Емельяновича.

– Когда танки все на одной линии? Ну, если бы это солдаты были, была бы цепь, а это как называется?

– Не знаю, – ответил Борис Емельянович. – Так после обеда всегда бывает – просто одновременно выходим. Ты лучше посчитай, сколько танков вокруг?

– Двадцать шесть, – сосчитал Саша.

– Понятно. Бабаракин на бюллетене, Сковородич в Австрии, а остальные все здесь. Жаркий сегодня день будет.

– Двадцать первый, двадцать первый, с кем говорите? – раздался в шлемофоне чей–то голос.

– Говорит двадцать первый, вызываю семнадцатого, прием.

– Семнадцатый слушает.

– Семнадцатый, у меня тут парень из Госснаба, ему одну бумагу подписать. Чтоб не ехать через весь город.