Владимир Матлин - Куклу зовут Рейзл

Получив свои инструменты, Сидней смягчился:

— Интересно здесь, да? Хочешь, я тебе реквизит покажу?

Что такое «реквизит», Лайзик не знал, но тут же согласился и позже не пожалел. Каких чудес он там насмотрелся! И средневековые мечи, и подвешенное на канате солнце, и деревья всех видов, и парусный корабль, и фанерная стена дома, и карета, и морские волны, и…

— Ладно, ты здесь погуляй, а мне работать надо, — сказал Сидней и ушёл, так и не вспомнив про обещанный полтинник. А Лайзик остался и бродил, бродил по театру, пока не начался спектакль, а тогда уж уходить было совсем глупо. Он пристроился за кулисами, спрятавшись за изображением райского сада так, что артисты на сцене видны ему были сбоку и несколько со спины, и действительно чувствовал себя в раю. Или в сказке. Его занимали даже не столько события на сцене, сколько вся закулисная жизнь театра, вся эта беготня, спешка, смена декораций, сдержанная ругань, суфлёр в будке… и конечно, актёры. Особенно актрисы. В своих открытых, прозрачных платьях, с голыми ногами, приклеенными ресницами и нарумяненными щеками, они походили на… Лайзик даже не знал, с чем это сравнить.

В тот вечер он досмотрел спектакль до конца, домой пришёл поздно. Ему здорово влетело от родителей, но он стойко перенёс слёзы матери и затрещину от отца, обещал «никогда больше», поскорее улегся в кровать и всю ночь видел летающих по воздуху актрис с длинными ресницами и голыми ногами.

На следующий день, вернувшись из школы, мальчик не пошёл домой, а отыскал в доме напротив квартиру мистера Пинскера. Тот оказался у себя. Лайзика он встретил недовольным ворчанием:

— А, за полтинником пришёл.

— Не надо полтинника, мистер Пинскер. Я могу сегодня опять принести ящик в театр, хотите?

Так завязалась эта неравная дружба. Несколько раз в неделю Лайзик приносил в театр ящик с инструментами и, спрятавшись за кулисами, оставался на спектакль. В течение зимы он пересмотрел весь репертуар, а некоторые спектакли — по три-четыре раза. И трудно было сказать, что нравилось ему больше — спектакли или сама театральная жизнь. Он любил наблюдать за актёрами, когда они, заметно волнуясь, готовились к выходу на сцену; у него захватывало дух, как будто он сам должен сейчас появиться перед публикой.

Между тем Пинскер гонял его, как хотел, — сбегай туда, подержи то, подай это… Считалось, что таким образом Лайзик учится профессии электромонтёра. За кулисами к нему начали привыкать и называли «бойчик». Актёры, случалось, посылали его за сигаретами, а актрисы улыбались и трепали по щеке. Однажды он нарвался на мистера Кранца, продюсера и грозу театра.

— Это ещё кто? — рявкнул мистер Кранц, ткнув пальцем в Лайзика.

— Мой подручный, мистер Кранц. Его зовут… Ларри, он помогает мне. — Сидней был явно перепуган.

— Только не рассчитывай, что я буду ему платить. Понял? Тебе помогает, ты и плати.

Пинскер и не думал платить Лайзику, даже того обещанного полтинника так и не отдал, хотя нагружал его всё больше и больше. Он брал «бойчика» с собой наверх, к софитам и прожекторам, и тот помогал ему ворочать и крепить там огромные неуклюжие приборы. И вот однажды…

Счастливые и несчастные случаи играли большую роль на всех этапах жизненного пути Ларри. Разве встреча с Пинскером не была таким счастливым случаем? А тут, на генеральной репетиции комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь», произошёл счастливый для Лайзика несчастный случай: сорвался софит, только что установленный Линекером. Если бы софит упал, то наверняка убил или искалечил стоявшую под ним актрису. Но в последнее мгновение находившийся поблизости Лайзик закричал и вцепился в прибор обеими руками. Софит все равно рухнул, но за ту секунду, пока Лайзик удерживал его на вытянутых руках, актриса успела отскочить в сторону.

Боже, что произошло с мистером Кранцем! Он орал как бешеный, топал ногами, ругал Линекера последними словами, обнимал актрису, как будто не её спасли, а она спасла мистера Кранца от смерти. Финал этой бурной сцены был таким: Кранц вытолкал Линекера вон пинками под зад — в буквальном смысле! — а Лайзику сказал в присутствии всей труппы:

— Ты, бойчик… как тебя? Ларри? Вот ты и будешь работать вместо этого болвана. Понял? — И своему ассистенту: — Зарплату ему начислять с сегодняшнего дня.

Так началась карьера Лайзика в театре, а точнее — в шоу-бизнесе. К этому времени отношения с родителями накалились до предела: мать беспрерывно рыдала и причитала над ним, как над покойником, а отец обзывал его «ганефом» и осыпал оплеухами. Они требовали, чтобы он прекратил ходить по вечерам «в этот вертеп», где можно научиться только гадостям. Без малейших колебаний Лайзик (его уже звали Ларри) ушёл из дома. Теперь он был независимым, состоятельным человеком, зарабатывал больше, чем отец, таскавший целыми днями мешки на складе. Из школы он тоже ушёл — что там делать, только время терять… Профессией осветителя Ларри овладел довольно быстро, но к этому времени уже точно знал, чего хочет в жизни: свою антрепризу, ни больше ни меньше.

Ларри чувствовал, что Нина звонит, чтобы не только справиться о его здоровье, но и сказать ещё что-то. И верно:

— Я хочу спросить тебя: ты что делаешь в ближайшее воскресенье? Вечером, часов в пять? А то, может, приедешь к нам на обед? Мы будем отмечать Алисин день рождения. Да, четыре года. Летит время. Так вот, она попросила, чтобы на день рождения к ней пришли: её подруга из детского сада Карла, кошка Сви, дедушка и бабушка. Что ей сказать — ты придёшь?

В этом списке приглашённых Ларри значился под титулом «дедушка». Свою внучку он видел за всё время раза три-четыре. Милое, белокурое существо, приятное, как все дети. Особенно внимательным дедушкой он не был, как, впрочем, и отцом. Но если приглашают и он может — почему не пойти? Ведь он уже признался, что в воскресенье свободен. А идти ему ужасно не хотелось по одной простой причине, которая называлась «бабушка», то есть Росита, то есть его бывшая жена…

Нина, видимо, догадалась, отчего он мнётся:

— Маме я еще не звонила.

Ага, значит она ещё, может быть, и не придёт — ведь бабушка она не слишком рьяная, не лучше, чем он дедушка. Но что ответить Нине? Что если Росита согласится, то он не придёт, а если она не сможет, то он придёт? Глупо и неприлично. Он вообще старался не демонстрировать дочке своих отношений с женой даже в худшие периоды их жизни. Впрочем, Нина и так всё видела…

— Конечно, непременно приду. Ведь это такая честь — приглашён наряду с кошкой Сви! — Ларри постарался рассмеяться. — Скажи мне, какие игрушки она любит? Ну, кукол, зайчиков? Или мишек? Ты, помнится, в её возрасте предпочитала пожарные машины.

Жизненный успех представлялся Ларри в виде трех эталонов-символов: дом на Лонг-Айленде, автомобиль «феррари» и жена-балерина. Первым появилось третье — жена.