Владимир Матлин - Куклу зовут Рейзл

Они снова переглянулись.

— Нас сюда привезли нелегально. Вы понимаете, что это тайна и если вы кому-нибудь скажете… полиции или даже больнице… вам будет плохо? Понимаете?

Я всегда знал, что добрые дела не остаются без наказания. Им я этого, разумеется, не сказал, а только заметил:

— Вот эти самые люди, которые привезли вас, пусть и увезут тем же путём.

Она усмехнулась — видимо, моей наивности:

— Они меня живой не отпустят: я деньги им должна, они потратили много денег, чтобы привезти нас сюда.

— Но вы тяжело больны, вы всё равно не можете… не можете… работать. — Я почувствовал, что краснею.

— Они её не отпустят, пока не отработает всё до копейки, — сказала вторая, которую Галя называла Леной. — Умрёт так умрёт, они тело в канал выбросят. Так уже случалось…

Она опять заплакала. Она плакала всё время, веки её, чуть прикрытые белесыми ресницами, набухли и покраснели.

— Я попробую сказать им, что больна, — проговорила Галя неуверенно. — У них есть врачи — свои, конечно, которые в курсе…

— Если это действительно врачи, они должны понять, что дело серьёзное.

Я ушёл и весь день опять бродил по городу, прячась от дождя в церквях. Часа два просидел перед алтарём удивительной красоты в церкви Св. Захарии. Сидел и думал о том, что вот я, гражданин свободной Америки, в демократической Италии ничего не могу поделать с обыкновенными уголовниками, которые, по сути дела, торгуют рабами. И об этих двух девчонках… Какая сила заставила их отважиться на такое предприятие? С голоду там вроде никто не умирает, а просто чтобы жить лучше, больше иметь… Проходить ради этого через такие унижения, рисковать жизнью… Не могу себе представить. Эта худенькая блондинка Лена разговаривает как культурный человек, у неё правильное произношение. А Галя явно откуда-то с юга, может, с Украины. Выглядит она крепче, но ведь именно она больна. Страшно сказать, но больше всего это похоже на опухоль в мозгу. Если так, то операция нужна немедленно, болезнь развивается быстро. Что делать? Я перебирал в уме самые невероятные ответы, и в частности мне пришло в голову: что если они, или хотя бы одна Галя, зайдут в российское консульство и во всём признаются? Не выгонят же их вон, на улицу, на верную смерть?!

С этой идеей я тут же побежал к несчастным девчонкам, я боялся позже не застать их: уйдут «на работу» и пиши пропало. Дома была одна Галя, она лежала на кровати в джинсах и тёплом свитере. В комнате было холодно, не прибрано, на окне развешана мокрая одежда.

— Мне хуже, — сказала она уныло. — Не смогла спуститься с лестницы. А вам тут опасно: каждую минуту может появиться… ну этот… наш спонсор. Как увидит, что я не вышла на работу, тут же прискочит, не сомневаюсь.

«Спонсор»? Вот это да… Я, конечно, догадался, что речь идёт о сутенёре, но это название, «спонсор», удивляло своей неуместностью. Почему бы не применить более правильное слово «пимп», если уж заимствовать английские слова?

Я изложил ей свой план действий и обязался помочь добраться до консульства. Она безнадёжно мотнула головой:

— Не станут они помогать мне, я ведь для них никто. Как я докажу, что имею российское гражданство?

— Но уж это-то им ничего не стоит: позвонят в Москву и установят.

— Как же, будут они время тратить, разыскивать. А потом — я выехала без визы, незаконно, значит я преступница. Таких наказывать надо. Нет, с ними связываться — не дай Бог…

Она снова безнадёжно покачала головой. Я попытался объяснить ей, что если сказать консулу… Но замолчал посреди фразы, услышав, как дверь в комнату распахнулась. Я оглянулся. На пороге стоял высокого роста негр в облегающем чёрном кожаном пальто, в кожаной шляпе и сапогах. Глядя на меня, он спросил:

— Who is this fuck, Galya?

По произношению я сразу узнал американца и ответил по-английски:

— Я врач. Галя больна. Очень больна.

Его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Если ты больна, — он обращался к Гале, хотя смотрел на меня, — то у нас есть врачи. Для больных. Я тебе говорил много раз, чтоб не просила ни о чем посторонних.

— Она упала на улице, она не может ходить. Её немедленно нужно в больницу.

— Слушай, ты, доктор или кто ты там. Вали отсюда немедленно, если хочешь жить. Понял? И забудь сюда дорогу. Понял? Если я тебя ещё раз здесь увижу… — Он выразительно потрогал свой карман. — Понял?

Я понял.

Полицейский участок находился недалеко от вокзала. Меня принял дежурный офицер, но разговора не получилось: он не понимал по-английски, я не мог говорить по-итальянски. Вызвали другого офицера — молодого, щеголеватого. Он держался несколько высокомерно, зато по-английски говорил свободно. Я рассказал всю историю и объяснил, что больную нужно немедленно госпитализировать. Он выслушал меня, не перебивая; под изящными усами скрывалась скептическая улыбка.

— Пожалуйста, примите срочные меры. Это может быть опухоль в мозгу. Они живут недалеко, возле канала Святой Катерины. — Я подал ему бумажку с адресом.

Он покрутил в руках бумажку и после паузы заговорил:

— Видите ли, дело кажется несложным, однако есть тут свои трудности. Мы, конечно, примем все возможные меры, однако… Начать с того, что в нашей стране проституция не запрещена. Разумеется, с моральной стороны мы её осуждаем и всё такое, но противозаконной она не является, и арестовать кого-либо за подобную деятельность мы не можем. Так что остаётся только нелегальный въезд в страну. Что ж, мы пойдём по указанному адресу и спросим у этих женщин въездные документы, а если таковых не окажется, арестуем. Однако как я понял вас, самое основное в этом деле — болезнь и срочная медицинская помощь, так? А в этом смысле арест не поможет, скорее, наоборот… Больная окажется в предварительном заключении, где условия, сами понимаете… Вряд ли кто-нибудь станет всерьёз её обследовать, тем более делать сканирование, ведь она даже не гражданка… Начнётся процесс высылки в Россию. Длительность этого процесса законом не ограничена, она зависит только от расторопности другой стороны. А я не думаю, что Россия проявит большое желание получить эту даму как можно скорее. Так что сами судите…

— Но тут еще этот… «спонсор». От него исходит опасность.

— Этот тип по вашим описаниям — американец, ему виза для въезда в Италию не нужна. Он находится здесь законно, а деятельность его тоже не запрещена. За что мы его можем арестовать? За угрозы? Это недоказуемо. Но поймите правильно: мы не отказываемся разобраться в этом деле. Просто я считаю необходимым ознакомить вас с некоторыми правовыми аспектами, которые возможно…

Он ещё долго разглагольствовал, упиваясь своим знанием английского. На прощание он снова заверил меня, что всё зависящее от полиции будет сделано. И тонко улыбнулся в свои изящные усики.