Владимир Матлин - Куклу зовут Рейзл

Как её увозили, как она прощалась с дочкой, Валентина вспомнить не могла. Все эти дни прошли в каком-то тумане. Преобладало одно чувство — отчаяние. Что будет с Машей? Кто о ней позаботится? Как муж сможет заниматься ею и работать?

И снова на выручку пришла тётя Рая. Как некогда она взяла к себе племянника, сына репрессированной сестры, так и теперь она взяла к себе внучатую племянницу, дочь осуждённой спекулянтки. Но ведь теперь тете Рае было на двадцать семь лет больше… Конечно, Василий делал всё возможное, чтобы помогать ей и как можно больше времени проводить с Машей. Но всё-таки целыми днями девочка была с тётей Раей, а для пожилой больной женщины это было нелегко. Кошмарную зиму и последовавшее за ней жаркое лето Раиса пережила, что называется, стиснув зубы. Зато осенью им несказанно повезло: в честь пятидесятой годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции была объявлена амнистия и некоторые категории преступников были выпущены на свободу. Валя среди них…

Пока Валя сидела в лагере и забота о ребёнке была на тёте Рае, она держалась из последних сил. Есть на свете такие люди, для которых чувство долга и ответственность сильнее всего остального, даже болезней. Но как только девочка вернулась к матери, старые болезни навалились на Раю с прежней силой и даже хуже: последний год подточил её и без того слабое здоровье. Весной 1968 года она уже не могла выходить из дома и покупки для неё делал Василий. Осенью того же года она перестала вставать с постели. Рабочевы взяли её к себе, в свою комнатёнку в коммунальной квартире. Их соседи, инвалид Кукуев и одинокая женщина с ребёнком Таисия, тут же написали заявление в районное отделение милиции (копия в домоуправление) о том, что «у Рабочевых в настоящее время проживает человек (женщина) без прописки». Пришёл участковый, ознакомился с положением дел и объявил, что тяжело больной родственнице можно жить временно без прописки, учитывая, что постоянно она прописана в Киеве. Можно жить временно… Тётя Рая прожила после этого меньше месяца: в начале октября тихо умерла во сне.

Незадолго до своей кончины она сказала Василию:

— Нехорошо всё-таки, что мы про дядю Исаака ничего не знаем. Родственников забывать нельзя.

Древнегреческий ученый Евклид был, конечно, прав: параллельные линии не пересекаются. Разве что где-то там, в бесконечности. Ну а если не в бесконечности, а здесь, на нашей замороченной планете, в наше время?..

Жизнь двух ветвей семьи Хайкиных из украинского местечка Захвылье развивалась параллельными линиями по обе стороны Атлантического океана. Рабочевы жили в Советском Союзе, Чайкины — в Америке. Старшее поколение уходило из жизни: Аркадий Рабочев, герой Гражданской войны, был расстрелян как враг народа ещё в 1937 году; Айзек Чайкин, видный профсоюзный деятель, доживал свой век на пенсии. Их сыновья, Василий Рабочев и Джино Чайкин, вступили в жизнь почти одновременно, оба учились в институтах, но не закончили (по разным причинам), оба женились: Василий — на Валентине Прошкиной, Джино — на Берте Леон, оба родили детей, оба сменили несколько профессий и оба худо-бедно устроили свою профессиональную жизнь: Рабочев в качестве специалиста по холодильным установкам, Чайкин как агент по торговле недвижимостью.

И тут произошло нечто, существенно подрывающее правильность утверждений Евклида: параллельные линии сошлись в одной точке. В семидесятых годах двадцатого века началась эмиграция евреев из Советского Союза, и в числе первых, протиснувшихся к выходу, была семья киевского инженера Рабочева. В августе 1975 года Рабочевы получили выездные визы и месяцем позже пересекли советскую государственную границу в районе станции Чоп.

В Нью-Йорк Василий Рабочев прилетел холодным осенним утром, как некогда, шестьдесят с лишним лет назад, приплыл сюда его дядя Исаак. Но, в отличие от дяди, Василий был встречен в аэропорту сотрудниками еврейской организации по устройству эмигрантов, а позже снял квартиру в бруклинском районе Брайтон-Бич. Там же, в Бруклине, в районе Бей-Ридж, жила в то время и семья Джино Чайкина. Параллельные линии пересеклись…

Но до того как двоюродные братья встретились, прошло ещё три года. Первое время в Америке Василий и слышать не хотел ни о каких родственниках, хотя Валя время от времени заводила об этом разговор: вот было бы хорошо иметь здесь родных, знающих американскую жизнь, они бы могли подсказать… Но Василий был непреклонен, говорил, что ему претит роль бедного родственника. О чём он не говорил Вале — это что… ну не то чтобы стыдился своего отказа принять то злополучное письмо двадцать с лишним лет назад, а, скорее, опасался, что родственник не поймет его мотивов.

Свою трудовую жизнь в Америке Василий начал удачно — по специальности. Еврейская служба по приёму эмигрантов устроила его в больницу «Сайнай» учеником механика по холодильным установкам. Конечно, холодильники здесь были другие, куда сложнее, чем в родном Киеве, но Василий постепенно освоился и уже через полгода работал самостоятельно. Позже он перешёл на работу в порт — занимался судами-рефрижераторами; там он быстро продвинулся, стал руководителем группы по эксплуатации и ремонту холодильных установок. Тем временем Валентина закончила курсы бухгалтеров и стала работать на полставки, Маша училась в школе. Жизнь налаживалась. Рабочевы сняли квартиру на Брайтон-Бич, в огромном доме с видом на океан.

Время от времени Вася вспоминал о своих американских родственниках, но ведь даже если бы он решился с ними встретиться, как их разыщешь? Во время той незабываемой беседы в комнате 211 безликий собеседник показал ему конверт, но Вася толком ничего не разглядел, не до того было… Помнится, он называл отправителя «Хайкиным» и произнёс его имя, что-то вроде Джамо… Джемо… что-то такое. Однажды Василий открыл нью-йоркскую телефонную книгу и стал искать фамилию Хайкин — ни одной не нашёл. (Потому что искал на букву Н (эйч), а надо бы — на СН (си-эйч), но этого он тогда не знал.) Василий был озадачен, разочарован и признался себе, что Валя, пожалуй, права: родственников встретить было бы интересно, но как?..

В таких ситуациях, как известно, на помощь приходит Случай…

Однажды в декабре Василий получил по почте красивую открытку. Какая-то еврейская организация поздравляла его с… Тут Вася не понял.

— Маша, — крикнул он из прихожей, где разбирал почту, — что такое «чанука»?

Это происходит во всех эмигрантских семьях: сразу же по прибытии в страну дети становятся самыми компетентными в семье людьми: они быстрее родителей осваивают язык, в школе узнают реалии новой жизни, вкусы их стремительно меняются в сторону пиццы и кока-колы. Через три года жизни в Америке Маша прочно перешла на английский язык, хотя с родителями ей приходилось говорить по-русски. А её вкусы в одежде вызывали у матери тихий ужас.