Евгений ЧеширКо - Короткие рассказы 2014 - 2017 г. (СИ)

— А в чем проблема? — удивился тот.

— Ну… Не получается что-то…

— Ну так и не получится, — улыбнулся парень.

— В смысле? Я ж купил его душу. Почему не получится?

— Вы разве не видели, как он погиб? Вон, парень под ним шевелится. Живой. А если бы не Сергей, был бы мертвый. Что непонятного-то? Самопожертвование! Во! — парень с умным видом поднял вверх указательный палец, — сами понимаете, это отменяет все договоры.

Мужчина отпустил волосы и принялся отряхивать руки.

— То есть, ты хочешь сказать, что ты меня кинул?

— Почему сразу — кинул? Все по закону. На момент подписания договора и расчета, он живой был. Так что, извиняйте…

— Ах ты ж, гад! Тогда возвращай мне ту душу, которой я с тобой рассчитался.

— Тоже не получится, к сожалению. Вон он, Алексей Иванов. Как видите — живой. Правда, контуженный скорее всего… Если я не ошибаюсь, он вам свою душу продал в обмен на здоровье своей дочери, которая недавно родилась? У нее какая-то болезнь была не очень хорошая, правда?

Мужчина стоял и молча смотрел на агента исподлобья.

— Ну, так вот теперь и дочка здоровая вырастет, и Леха живой останется. И Сергей отправится в очень хорошее и приятное место. И, что самое важное — все по закону. Разве вы не рады? — агент улыбнулся и развел руками.

— Ты… Ты не агент, ты — мошенник! Я… Я буду жаловаться на тебя! Ты обманул!

— Жалуйтесь на здоровье. Кстати, возьмите визитку. Наше агентство «Риелтор от Бога» всегда будет радо видеть вас снова и снова.

Дьявол плюнул на землю, развернулся и быстро зашагал прочь, яростно размахивая чемоданом.

27.04.2015

Прокурор закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула.

— То есть, уважаемый защитник, вы считаете, что обвиняемый ни в чем не виновен?

— Абсолютно ни в чем, я настаиваю на этом! На мой взгляд, пострадавшие самостоятельно причиняли себе травмы и увечья различной степени тяжести, — ответил адвокат и хлопнул ладонью по столу.

— Вы сами понимаете, что вы говорите? — рассмеялся обвинитель, — сами причиняли себе увечья?! Да вы, вообще, в курсе количества жертв? Вы ознакомились с материалами дела? Это просто смешно!

— Хм… Это все ваши аргументы? Ваш примитивный юмор не является доказательством того, что…

— Я протестую, Ваша честь! Защитник переходит на личности!

— Протест принят, — судья, для пущей важности, стукнул молотком по деревянной подставке, — впредь, попрошу стороны обойтись без оскорблений.

— Хорошо, — кивнул адвокат, — как скажете. Я лишь хотел сказать, что вы не предоставили ни одного прямого доказательства того, что мой подзащитный был причастен хоть к одному преступлению. Вот и все.

— И показания свидетелей тоже для вас неубедительны? А еще фото и видео? Нет? Странно… Во всех цивилизованных судах, это является прямым доказательством вины.

— Да что вы говорите, — адвокат артистично развел руками и прикрыл глаза, — а я ж не знал! А я то думал, это все шуточки ваши! Какие, к чертям показания? Хоть один из ваших свидетелей узнал обвиняемого? Нет! Хоть на одном из ваших фото присутствует мой подзащитный? Нет! На видео? Тоже нет! О чем вы говорите тогда?

— Возможно, но я и не обвиняю его в предумышленных убийствах. Я обвиняю его в другом. Во всех этих случаях, на лицо — оставление в опасности, халатность. Вы и это будете отрицать?

— Конечно буду, — фыркнул адвокат, — и попробуйте со мной поспорить! Где написано, что мой подзащитный обязан был оказывать какую-либо помощь пострадавшим? Покажите мне? Где?

— Да это недопустимо просто даже с моральной точки зрения! При чем тут — где написано? Может и нигде, но это не отменяет факт бесчеловечного отношения к пострадавшим, что, соответственно, говорит о вине подсудимого.

— А не кажется ли вам, что вы перегибаете? — адвокат оперся на стол двумя руками и привстал со стула, — не кажется ли вам, что мой подзащитный имел полное моральное право вообще не заботиться о судьбах этих самых пострадавших? Хочу вам напомнить, что именно он создал эту организацию, в которой они работали. А в уставе этой самой организации, нет ни слова о том, что руководитель несет какую-либо ответственность за действия своих подчиненных.

— И что? Любой устав до тех пор является правомерным, пока его положения не противоречат основным законам.

— То есть, вы хотите сказать, что если руководитель занят своими делами, а в это время его подчиненные перестреляли друг друга только потому, что им так захотелось… Это значит, что он несет ответственность за их действия?

— Абсолютно верно, — спокойно кивнул прокурор и скрестил руки на груди.

— Ну, знаете ли… — адвокат в отчаянии взмахнул руками, — в общем, ваша честь, я настаиваю на невиновности моего подзащитного. На мой взгляд, он не должен нести ответственность за идиотизм других людей. Это вообще ни в какие ворота не лезет…

— Я попрошу вас выражаться яснее, — судья еще раз постучал по деревяшке.

— Куда уж яснее! Что непонятного то? — адвокат развел руки в стороны, взывая к справедливости, но увидев равнодушные взгляды сидящих в зале людей, продолжил, — В общем, я хочу сказать, что мой подзащитный невиновен. А если вы посчитаете все же, что это не так, то у него есть смягчающее обстоятельство. Он сам пришел с повинной и настаивал на суде. Вот такие дела. У меня все.

Защитник сел на стул и, подперев рукой голову, уставился на прокурора.

— Ваша честь, уважаемые участники процесса, принимая во внимание тяжесть совершенных обвиняемым преступлений, я настаиваю на высшей мере наказания. У меня тоже все, — прокурор закончил свою непродолжительную речь и сел на краешек стула.

— Подсудимый, вам предоставляется последнее слово, — обратился судья к обвиняемому.

— Мне нечего сказать, — тихо ответил он и прикрыл лицо руками.

— Да скажи им! — выкрикнул адвокат, — как это нечего?! Скажи, как есть! Что ты, как не знаю кто?

Подсудимый лишь молча покачал головой.

***

— Объявляется приговор! — судья поправил очки и открыл папку, — в ходе судебного разбирательства было установлено, что подсудимый, действительно, является причастным к совершенным преступлениям. Поэтому признается виновным по статьям: преступная халатность и оставление в опасности. Учитывая то, что его бездействие привело к огромному количеству жертв, он приговаривается к высшей мере наказания, а именно — к отстранению от занимаемой должности с лишением всех прав и привилегий. Суд принял во внимание то, что подсудимый сам явился с повинной, учел все заслуги на его месте работы и положительные характеристики коллег, и постановил заменить высшую меру наказания на более мягкую. Итак, осужденный приговаривается к исправительным работам на том же месте работы пожизненно, с испытательным сроком в вечность, — судья захлопнул папку, — заседание объявляется законченным.