Анна Зегерс - Восстание рыбаков в Санкт-Барбаре. Транзит. Через океан
- Название:Восстание рыбаков в Санкт-Барбаре. Транзит. Через океан
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Прогресс
- Год:1974
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анна Зегерс - Восстание рыбаков в Санкт-Барбаре. Транзит. Через океан краткое содержание
Восстание рыбаков в Санкт-Барбаре. Транзит. Через океан - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вечером принесли Андреаса. Он еще дышал, хоть на нем живого места не осталось, его бил озноб. Мари Кеденнек уложила его в боковушке и растерла водкой. А потом снова села за пустой стол. Андреас ни словом не обмолвился о случившемся. Он только иногда ударял ногой о стену. Мари Кеденнек снова ухватила завязки чепца. Теперь, когда беда миновала, позор жег еще сильней.
Как вдруг среди ночи раздался голос Андреаса:
— Встань, натри мою одежду маслом, собери все, что у тебя осталось, сало и водку, и кеденнекову одежду тоже — мне надо уходить!
Жена Кеденнека слушала его в испуге. Андреас не проронил ни слова больше, он поднялся и зашлепал по полу босиком. В первые минуты она подумала, что он бредит, но потом все поняла. Андреас между тем начал рассказывать:
— Мне сразу же пришла эта мысль. Это оказалось проще простого. Все представлялось куда сложнее, а понадобилась лишь отвертка да пила. Проще простого. Хорошо, что все слышали, как ты меня упрашивала, когда ты вдруг пала духом. Ты при всех заплакала, и можно было подумать, что я сдался на твои просьбы, — это получилось удачно. Правильно это было или неправильно, теперь уже толковать нечего — мы дали наверху у Гулля слово не выпускать в море ни одно судно. Это я и сделал. По дурацкой случайности сам я остался жив, я на это не рассчитывал, но раз уж так вышло, спущусь-ка я вниз, в рифы, как тогда Кердгиз, меня, конечно, вскорости найдут и повесят, но недельки три авось продержусь, лишь бы не было сильных приливов. А ты ступай наверх к Мари, на нее никто не обратит внимания, скажи ей, пусть через несколько дней сунет в круглое отверстие над овечьим лазом — она знает — какую-нибудь жратву, и пусть делает это регулярно. Она девка ловкая, может, когда и переспим, и пусть стащит для меня у своего старика водки — а теперь дай сюда узелок.
Ночь была темная, ни зги не видно, они ощупью двигались по комнате, собирая вещи, им не хотелось зажигать свет. Андреасу было ясно: Мари Кеденнек поняла все, что он ей наказывал, она не была ни разиней, ни тупицей; возможно, на его месте она поступила бы так же. Но с ее любовью к нему кончено. Таких, как он, не любят. Таких, как он, сторонятся все четыре стены этой халупы, сторонятся тарелки на столе. Ее ребятишки с их мягкими животиками, ссохшийся сосунок — все это от него отошло. Ужасно, что именно с ним должно было такое случиться. Он был весельчак, каких мало, и, возможно, остался таким и сейчас. Он охотно насвистывал и смеялся, он и сам замечал, что, когда смеется, лица окружающих смягчаются; он и сам с удовольствием слышал свой смех и даже смеялся врастяжку. Может, потому, что он рано лишился матери, ему хотелось, чтоб его любили. Мари Кеденнек частенько драла его за уши — взрослых мальчиков не годится ласкать. Ему нравилось, что она дерет его за ухо, нравилось и теперь. А сейчас он уже никому не мил, и это было горько.
Он снова натер тело водкой и оделся. Мари Кеденнек связала узелок и положила на стол. Андреас взял его и осторожно отодвинул дверной засов.
— Желаю тебе и ребятам всего самого хорошего, — сказал он печально. — Если б даже родители мои остались живы, они не могли бы относиться ко мне лучше, чем оба вы за последние годы. Когда тебя спросят, скажи, что спала и не слышала, как я уходил.
С минуту в комнату задувал ветер, весь дверной проем полнился сладостно-соленой весенней ночью. Андреас осторожно прикрыл снаружи дверь.
Мари Кеденнек снова села за пустой стол. Она снова схватилась за завязки чепца. В боковушке захныкал младенец. Мари выпустила из рук завязки и кулаками закрыла уши.
Если б Андреас не бросился в первое попавшееся убежище, ему, быть может, удалось бы спастись; его не так скоро стали разыскивать, как он предположил со страху. Прошло больше недели, прежде чем в серый густой деревенский воздух просочилась правда. Деревня затаила ее, как семья скрывает от сторонних глаз свой позор и свою беду. Было назначено следствие, префект самолично явился в Санкт-Барбару. Он передал Кеделю все полномочия. Кедель вывесил приказ: «Строго воспрещается без особой надобности вечером появляться на Рыночной площади». Таким образом, треугольник в рифах был отрезан от нижней Санкт-Барбары.
Под вечер трое рыбаков отправились на Рыночную площадь. У самого выхода на площадь их задержали солдаты. Рыбаки сопротивлялись; одного так избили, что сделали калекой на всю жизнь. Двое других стали громко звать товарищей. Те повскакали с кроватей. Их жены и дети прислушивались, затаившись в своих темных домах. Вскоре мужчины вернулись избитые, валясь с ног от усталости. Днем, когда их не было дома, наверх поднялся десяток солдат. Солдаты обыскали их дома. Хотя обыскать такое насиженное, выскобленное добела гнездо, можно было скорее, чем обшарить карманы, они со злобным упорством перерыли все, что ни попало под руку. А потом долго стояли на дороге, болтая и смеясь.
Море так взмыло, будто засвистало наверх свои самые нетронутые, отборные волны с глубочайшего дна. Солнце, игравшее на камнях, излучало свой особый солнечный запах, его можно почувствовать только в это время года. Овцы, не щадя сил, старались дотянуться до пучков травы, пробивавшихся по углам оконных рам и из-под низеньких крыш.
Андреас, знавший наперечет каждый утес, без труда нашел ущелье, недосягаемое для самых высоких прибоев, во время же отливов оно находилось на уровне выше человеческого роста. Он быстро привык к новому положению. Уже на следующее утро нашел он в условном тайнике приготовленную для него еду. Настроение у него стало улучшаться. На третий день он встретился с Мари. Она подтвердила то, на что Андреас и сам уже начинал надеяться. Никто его не разыскивает, нужно только как можно дольше переждать. Он спросил, что сказал по поводу происшедшего Гулль. Мари не знала. Они даже поспали вместе. А потом Мари окольной дорогой пошла домой, чтобы избежать вопросов насчет своего изодранного мокрого платья.
После смерти Кеденнека Гулль только изредка ночевал внизу, а все больше у Дезака и у соседей или под открытым небом. Было уже время обеда, когда к нему постучала Мари.
— Сматывайся отсюда, и как можно скорее. Дезака отвели к старому Кеделю, лавку всю перерыли. Вот-вот они вернутся.
— Куда же я теперь денусь! — рассмеялся Гулль. — Я могу с таким же успехом остаться здесь.
— Ах, чего там! Убирайся, да поживей!
Гулль, в чем был, вышел из дому. За последнее время его ни на минуту не оставлял страх. Нельзя сказать, чтобы он усилился в это мгновение, Гулль даже казался себе спокойным и безучастным. Он долго месил ногами дюны и где-то наудачу спустился по рифам на пляж. Он очутился в незнакомой ему бухточке. На песке лежала лодка, а рядом на камнях растянулись мальчуганы из ближайшего поселка и шарили в водорослях. Гулль наблюдал. Как вдруг он услышал позади голоса и тогда понял, что мальчуганы не имеют никакого отношения к лодке, в ней приплыли двое одетых по-городскому молодых людей, прогуливающихся по берегу. Гулль с ними заговорил, и некоторое время они беседовали о том о сем. Выяснилось, что молодые люди состоят в комиссии, прибывшей в Роак, чтобы внести некоторые усовершенствования в работу маяка. Они катались на лодке для собственного удовольствия, а теперь собираются на остров Маргариты, чтобы еще сегодня сесть на пароход, который зайдет за ними в Роак. Гулль попросил их подвезти его. Втроем стащили они лодку с пляжа и взялись за весла. На остров поспели в самое время. Пароход принял на борт пять-шесть пассажиров, в том числе и Гулля. Гулль на время забыл о своем страхе, но сейчас, на пароходе, страх к нему вернулся. Среди всех этих людей — рабочих, скупщиков, рыбаков — немало, конечно, таких, кто знает его в лицо. Он, не оглядываясь, пересек палубу — никто его не окликнул — и тут же на трапе наткнулся на человека в желтой полотняной блузе, который, увидев его, отпрянул. Гулль прошел мимо и спустился в каюту. Здесь сидели несколько женщин, нагруженных сумками, должно быть, из Санкт-Барбары. Гулль сел лицом к стене. Зря он спустился вниз. Если тот парень в желтой блузе пожалует сюда, все пути отрезаны. Он закрыл лицо руками. Как знать, а вдруг все же удастся проскочить. В душе его затеплилась слабая надежда, что следующий месяц он встретит на других берегах. Возможно, впереди тяжелая работа и свирепый зной. Но море — оно рядом и гостеприимно ждет, оно отвезет его куда ни пожелай; и каждый день будет дарить ему все новых товарищей, и еду, и питье, и кого-нибудь для любви.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: