Владимир Козлов - Сестра Морфея

Яна расправлялась с куриными крылышками и, услышав неприятную новость, насупилась:

— Мам я тебя, что — то в последнее время совсем переставала понимать. Где твой богатый новый лист? Где Лондон?

— Яна обстоятельства в жизни бывают сильнее людей, — вступился за мать Сергей Сергеевич, — сегодня они нас частично победили, а завтра, думаю, всё образуется. Мы не проиграли. Будем с тобой заниматься на другой спортивной базе. Вопрос я этот решу.

— И продажа дома у нас обломилась, — огорчила она вновь дочь. — Мой придурочный брат и твой дядя, слышать не желает ни о какой продаже. Хаджа ещё не знает, но вчера Валерка вечером приехал с больницы и прогнал строителей с участка.

— Ой, мама! — вскрикнула Яна, — да ты понимаешь, что строители там уже возвели нулевой цикл и обложили его красным кирпичом. Сейчас Хаджа с тебя деньги будет просить за сделанную работу.

— Знаю я всё, а ты забирай своё корыто и иди к себе. Нам с Сергеем Сергеевичем посекретничать надо.

Яна взяла тарелку и ушла с ней в свою комнату.

— Инжир ему в зубы, — крикнула она дочери в спину, — я его что под автоматом заставляла дом возводить. Куда он спешил, оформил бы бумаги и строил. Пускай теперь долбит бетон. Он ему дороже обойдётся, чем заливать, — захохотала она.

— Что действительно он нулевой цикл сделал? — открыв рот, — спросил Сергей Сергеевич.

— Давай выпьем вначале, а после я тебе расскажу. Вот этот сироп можно добавлять в водку, — постучала она пальцем по графину. — Это эликсир жизни. Нервы успокаивает лучше любых таблеток и убаюкивает хорошо без всяких колыбельных песен.

Она открутила пробку от бутылки и налила по пол стакана водки ему и себе. Они выпили и закусили. Вытерев свои губы замусоленным фартуком, она внезапно расхохоталась.

— Мне с этим домом ужасно везёт. В позапрошлом году, когда умерла мама, брат мой надолго попал в больницу. Я хотела продать его. Пришли покупатели, мы с ними поторговались и они мне дали задаток триста тысяч. Обещали в конце сентября отдать оставшуюся сумму, после того как они соберут окончательную сумму и оформят купчую. Они, значит, жили всё лето в доме, собрали богатый урожай. А в октябре заявились ко мне и потребовали вернуть задаток. Сказали, что передумали покупать дом из — за медведки, которая бесчинствует у меня в саду. А где мне эти деньги было взять. Я же сразу задолженность за квартиру в 150 тысяч заплатила, кредит закрыла и долги раздала. Говорю покупателям, что так не делается. Либо вы берёте дом. Либо задаток я вам не верну по той причине, что на него мы никаких бумаг не оформляли. И закон будет на моей стороне. Они, видишь ли, оказывается, на нашей улице нашли дом свежее и дешевле, — вот и хотели меня обдурить. А отец узнал и прогнал их, — он же по соседству с мамой живёт. Так что эти горе — покупатели помыкались и ушли ни с чем. Только сказали, чтобы мы эти деньги с отцом приберегли на похороны. Вот уже два года прошло, а нас похоронить не могут.

— А что у тебя мать с отцом в разных домах жили? — закурил сигарету Платон.

По соседству они жили последние двадцать лет. Как мать съехала на голову, так отец переселился с братом жить в отчий дом. Но на протяжении всех этих лет мы все общались между собой, только у нас экономическая политика была у каждого своя.

— А что мама голову ушибла сильно? — допытывался подвыпивший Сергей Сергеевич.

— Ушибла, ушибла, да так сильно, что психбольница стала для неё родным домом. А брат у меня в неё пошёл. Даже ещё дурнее матери. Не понимаю, как его в охранную контору взяли работать? Если Хаджа придёт к нему со своими вопросами, то он может и за топор взяться. Для него это самоё популярное оружие. Придурок ещё тот. А жмот неимоверный, — моей Янке ни разу конфетки не купил.

— А отец как?

— Отец золотой человек, на гармошке играл на свадьбах. Сейчас не играет, гармонь порвал, а на новый инструмент денег жалко выкладывать. Ждёт когда я ему куплю. Я, конечно, помню про его желание. И куплю её, если он прекратит мне нотации как с трибуны читать. Он же мне квартиру купил, вот и я ему тили — пили куплю. Пускай молодость вспоминает.

— Да крепко ты наказала Хаджу, — покачал он головой. — Не приведи бог, иметь такого врага как ты. А с виду не скажешь, — посмотрел он на неё оценивающе. — Со своей фотографией ты замуж точно выйдешь. Это я тебе говорю, как знающий толк в женщинах мужчина. Только окна в квартире обязательно вымой.

Она затаила дыхание:

— Да чёрт с ними этими окнами, — махнула она рукой, — а ты пошёл бы за меня, если был одиноким?

— Побежал бы, но в какую сторону, пока не знаю?

Он окинул глазами, стол с закуской, произнёс, — наливай поочередной. Пить так, пить!

— За это стоит выпить, — наполнила она стаканы, — меня завидно оценивают только деревенские увальни. Если ты мне сейчас огородницу не сплёл, то быть мне скоро женой, любимого мужчины.

Она капнула себе и ему в стакан лазурного цвета сиропу, но ему показалось мало, и добавил ещё граммов пятьдесят.

После этого стакана, у него закружилась голова. Последние слова, которые он услышал.

— Доченька, иди на улицу погуляй, Сергей Сергеевич перенапрягся сегодня. Ему отдохнуть необходимо, — и он провалился в неизвестность.

Он открыл глаза через четыре часа на чужом диване. Перед глазами старомодный абажур, лимонного цвета и потолок обклеенный обоями. Не поняв, где находится, повернул голову на стену и, увидав космического попугая, вспомнил. Приняв сидячую позу, встретился глазами с Людмилой Ивановной. Она сидела в кресле и довольно улыбалась.

— Вот мы и познакомились Сергей Сергеевич! Но употребляешь ты мало. Я наравне с тобой выпила и ничего. А ты в улюлю сразу ушёл. Пришлось нам с Яной тебя сюда притащить.

Он пальцами протёр глаза:

— Ничего не помню, но голова, какая — то тяжёлая стала. Ты мне случаем ни капнула в водку сонников?

— Ты сам себе накапал синяка.

— Не понял? — захлопал он глазами.

— А чего тут понимать, — сироп для меня варит отец, из корней и цветков синюхи лазоревой. Ещё её называют греческой валерианой. Она в десять раз сильнее обычной, нашей валерьянки. Её по чайной ложке нужно пить, а ты полстакана её ухнул. Вот тебя и скосило.

Он вспомнил про графин с переливающим лазоревым цветом жидкостью и произнёс:

— Прости, я пошутил. Но этот сироп хорош при бессоннице. Попроси отца, чтобы мне пузырёк сварил? А сейчас покажи мне туалет?

Она проводила его к туалету и включила свет.

В туалете он обнаружил, что у него расстегнут гульфик на джинсах, а на трусах мазок от губной помады. От догадки в груди непонятно ёкнуло. И мгновенно внизу заломило.

«Это она со мной познакомилась, когда я был без чувств. Ну ладно я должным не останусь», — подумал он и вышел из туалета.