Дмитрий Данилов - Миниатюры

Поезд едет, и за окном проносятся объекты и события. Вот некоторые из них.

Огромная груда битого кирпича пополам с мусором, очень большая. Даже не груда, а просто поверхность земли, усеянная битым кирпичом и мусором. Посреди этого пространства стоят два автомобиля — старенький «москвич» и замызганный, убогий «уазик». Видно, что машины, что называется, «на ходу», что они приехали сюда своим ходом и способны самостоятельно отсюда уехать. Значит, эти машины вместе с управляющими ими людьми приехали сюда специально, с каким-то умыслом, на эту огромную кучу битого кирпича и беспорядочного, мелкого мусора. Двери машин открыты. В машинах сидят люди и разговаривают.

Разбитая грунтовая дорога, некое подобие железнодорожного переезда, сломанный шлагбаум. Около шлагбаума на каких-то то ли пнях, то ли камнях, то ли тумбах сидят женщина и мальчик. Может быть, это мать и сын, или бабушка и внук, или тетя и племянник, или вообще не родственники, а просто соседи, или совсем незнакомые люди, может быть, они только что впервые в жизни встретились, прямо здесь, у заброшенного железнодорожного переезда. Они разговаривают.

Маленькая, затерянная в лесах железнодорожная платформа. Даже не верится, что здесь останавливаются поезда или даже электрички. Нет, разумеется, они здесь не останавливаются, это даже представить невозможно, чтобы вот тут, у такой малозаметной, почти несуществующей платформы остановился железнодорожный состав. Тем более что вокруг — сплошные леса, и нет никаких населенных пунктов, и даже не видно хотя бы тропинки, уходящей в лес. На платформе — несколько мужиков. Человек восемь. Обычные мужики. Один из них лежит на платформе, некоторые сидят на корточках, некоторые стоят. У одного в руке бутылка. Чего они ждут здесь? Может быть, электричку, чтобы доехать до Бологого или Окуловки или Малой Вишеры или Угловки или Мстинского моста? Но это они зря, потому что никто здесь не остановится, это совершенно ясно. А может быть, они ничего не ждут, а просто проводят время на природе, выпивают, может быть, им просто хорошо здесь, и они никуда не собираются ехать, просто вот так стоят, сидят, лежат, выпивают и разговаривают. Да, они разговаривают.

2003

Сидеть дома, в сумерках, в пустой сумеречной квартире. Пустая темная квартира, висящие на вешалке вещи тихо шевелятся. Только в одном углу пустой темной сумеречной квартиры красновато-желтоватым огоньком теплится жизнь. В углу пустой темной квартиры ютится человеческое существо, работает вычислительный прибор. Лампа освещает пространство в углу пустой сумеречной квартиры, а вся остальная квартира пуста и темна.

Что-то движется в пустом темном коридоре, что-то как будто летает или ползает, это просто кажется, нет правда что-то движется, не обращать внимания. Сидеть дома.

Или нет, по-другому сделать. Вернуться в морозное утро, выйти на улицу. Одеться, выйти на улицу. Взять не забыть паспорт, ключи или забыть, выйти на улицу. Идти по белым дорожкам, по белым широким дорогам, по черным асфальтовым дорожкам, идти по проезжей части, по пешеходным переходам, мимо покосившихся построек и бродячих животных, через места, где много троллейбусов, мимо мест, где расположены сараи. Прийти в совсем маленькое, почти крошечное место, и находиться в нем, в маленьком прекрасном месте, в месте чудесного пребывания.

Потом, очнувшись, идти дальше, мимо магазинов «Мебель», мимо многоэтажных жилых домов, мимо приземистых гаражей, и обнаружить вдруг, что это уже совсем другой город, не тот, в котором родился и жил, а совсем другой, и теперь будет трудно, точнее, совсем невозможно вернуться домой, в сумерки, в темную пустую квартиру.

2002

Дом во Владыкино, там, где пересекаются Савеловская и Окружная железные дороги и где много одинаковых угрюмых красных гостиниц.

Огромный сталинский дом, очень высокий, по высоте — примерно как известный дом в начале Варшавского шоссе или на берегу Яузы рядом с метро «Электрозаводская».

Дом занимает целый квартал. Фактически, это несколько примерно одинаковых домов, расположенных по периметру квартала и соединенных переходами. Но переходы весьма капитальные, и получается один гигантский дом.

Бледно-желтые стены. С улицы во внутренний двор (почти бескрайний) ведет парадный вход, помпезный, с колоннами, высотой этажа до пятого. Дом облезлый, обветшавший. От стен и колонн во многих местах отвалилась штукатурка.

Внутри дома чего только нет. Например, огромный рынок. Входишь через старую покосившуюся деревянную дверь в подъезд, поднимаешься по широкой, полутемной лестнице, уставленной коробками и тюками, попадаешь в коридор, и там торговые ряды, куча народу, с потолка свисают какие-то тряпки, все завешано тряпьем, как на обычном вещевом рынке, только тут очень темно, тесно, идешь сквозь суетящуюся толпу, и твоего лица касаются свисающие сверху тряпки, народ галдит, туда-сюда носятся вьетнамцы… Если подняться на этаж выше, там тоже рынок, и еще выше — рынок, он огромный, по лестницам снуют люди, которые тащат на себе огромные баулы с тряпьем, кто-то курит, кто-то пьет пиво на лестничных площадках.

Но не только рынок, не только. Если пройти до конца по почти бесконечному рыночному коридору, оказываешься на другой лестнице, широченная лестница, квадратом опоясывающая пустой объем, колоссальное помещение получается, широкие пыльные окна, пыльный дымный свет, тени, далеко внизу люди, и сверху люди. Какие-то коридоры, кабинеты, очень много всего, все старое, облезлое, нигде не делался ремонт годов, наверное, с 50-х, как дом построили, так он и стоит.

А чтобы перейти из одной части дома в другую, надо идти по тонкому фанерному листу, а внизу под ним ничего нет, огромная высота, но по-другому нельзя перейти из одной части дома в другую, что делать, идешь, страшно, а что делать-то.

Какой-то магазин. Здесь можно купить прохладительные напитки, теплые, противные. Чуть подальше продают, кажется, компьютеры. А дальше опять коридоры и двери в кабинеты. Все рассохшееся, деревянное, стертый скрипящий паркет, и пахнет чем-то деревянным, а стены выкрашены в неопределенный цвет.

И не то что бы это был некий лабиринт, из которого трудно выбраться, нет, все более или менее понятно, идти туда и туда, потом по лестнице, потом по коридору, потом на этаж выше, потом опять по коридору, и еще много лестниц и коридоров, и вокруг галдящий рынок, и надо еще вон туда повернуть и вон туда, и потом по лестнице, и еще вбок по коридору, и опять вниз по лестнице, и потом по фанерному переходу над бездной, осторожно, потом еще через рынок, по коридору, налево, один пролет вниз по лестнице, еще вон туда, потом повернуть за угол, и по лестнице уже вниз, и там облезлая деревянная дверь на улицу, нет, все понятно и не заблудишься, но все же как-то тревожно и неприятно там находиться, в этом доме.