Анатолий Дроздов - Реваншист. Окончательный вариант

- Партия в опасности, а вы про какие-то бумаги! Не пропадут. Лучше помогайте!

Многие откликнулись. Вместе с пришедшими товарищами волокли столы и принимали на руки тяжелые шкафы. Людей обуяло злое и деятельное веселье. Они им покажут! Ишь, чего вздумали: партию распустить! Не пройдут! Но пассаран!

Баррикаду, преграждавшую въезд на площадь, соорудили быстро. Выглядела она, правда, жидко. Не то, что танк, грузовик сметет без труда. Но это был символ сопротивления. Некогда деды и прадеды москвичей сооружали подобные баррикады на улицах, препятствуя продвижению царских войск. Так они боролись с самодержавием. В той борьбе возмужала партия. Она совершила революцию, выстояла в окружении враждебных буржуазных государств, победила в самой страшной в истории человечества войне. Теперь партию предстояло защитить от внутренних врагов. Об этом говорил Ельцин. Он взгромоздился на стол и обратился к единомышленникам с речью.

- Те, кто издал указ о роспуске партии, совершили государственный переворот, - вещал Борис Николаевич. - Но СССР - это не Латинская Америка, где можно безнаказанно заварить путч. Вдохновленные нашим примером, трудящиеся СССР восстанут и сметут горстку изменников. Западные радиостанции передают обращение Горбачева. Михаил Сергеевич назвал ГКЧП хунтой и призвал советских людей защитить завоевания Октября. После того, как с путчем будет покончено, Михаил Сергеевич вернется в страну. Нет хунте!

Он вскинул кулак.

- Нет хунте! Нет хунте! - стали скандировать собравшиеся.

Все это снимали журналисты, как иностранные, так и советские. После того, как Ельцин слез со стола, его окружили и засыпали вопросами. Щуря свиные глазки, Борис Николаевич отвечал. А затем ухватил за рукав журналиста центрального телевидения.

- Тебя как звать?

- Дмитрий, - ответил журналист.

- Ваши покажут это? - Ельцин обвел рукой площадь.

- Конечно! - кивнул журналист. - Без проблем.

- Видите, товарищи! - повернулся Ельцин к единомышленникам. - Телевидение тоже за нас. Вся страна узнает. Пойдем, Дима, перекусим! - он обнял журналиста за плечи и кивнул остальным: - Вас, товарищи, тоже покормят.

Ельцин не соврал. Спустя какое-то время из здания ЦК вышли официантки с подносами. Бутерброды, горячий чай - все это расхватали вмиг. Жуя вкуснейшую колбасу и запивая ее сладким чаем, люди на площади ощущали гордость. Не испугались, пришли. А хунта... Ей не устоять перед гневом народа.

К полудню журналисты рассосались, и стало скучно. Поначалу среди собравшихся ходили слухи. Кто-то уверял, что к Старой площади подтягиваются войска. Хунта приняла решение расправиться с восставшими. Новость всколыхнула людей. Одно дело таскать столы и выкрикивать лозунги, другое - стоять под прицелом пушек. В том, что 'хунта' пришлет танки, 'знатоки' не сомневались. Начавшуюся панику пресек Ельцин. Он велел двум молодым инсургентам разведать обстановку. Те сбегали и принесли известие: никаких танков нет. Как и войск или чего-то подобного. Столица живет обычной жизнью.

- Не поддавайтесь на провокации, товарищи! - подвел итог Ельцин. - Армия не пойдет против народа.

От вождя тянуло спиртным. Уловив запах, люди вздыхали. Сто граммов никому бы не помешали. Только где взять? При Горбачеве водку и вино стали продавать по талонам. Оно, вроде, правильно: зачем спаивать народ? С другой стороны, иногда хочется.

Во второй половине дня к холоду добавился голод. Запас продуктов в здании ЦК кончился. Подвоз новых, как объяснил Ельцин, блокировала 'хунта'. Добровольцы вызвались сходить в магазин. Из них сформировали команду и снабдили деньгами. Добровольцы ушли и не вернулись.

- Хунта перехватила! - объяснил это Ельцин. - Потерпим, товарищи! Я позвонил верным людям, обещали помочь. Подвезут.

Однако не подвезли. Тоже, наверное, 'хунта' помешала. Хотя многие в этом сомневались. Уж больно радостными выглядели добровольцы, собираясь в поход. Слиняли. Их примеру готовились последовать другие. Ельцин, почувствовав это, приказал: за баррикаду - ни шаг! Опасно. 'Хунта' не дремлет. Он поручил старшим присматривать за людьми. Теперь все мерзли и скучали. Кое-кто даже мечтал о появлении танков. В этом случае можно слинять - под шумок.

Словно в ответ на эти мысли в отдалении послушался гул моторов. 'Танки!' - пронесся по площади слух. Сразу несколько человек метнулись к ЦК. Вскоре из дверей здания показался Ельцин. Нетвердо ступая, он подошел к баррикаде и оперся на стол.

- Больше мужества, товарищи! - обратился к собравшимся. - Они не посмеют. Танкисты не станут давить людей.

Но это были не танки. К баррикаде подтянулась колонна армейских грузовиков. Каждый из них тащил на прицепе полевую кухню. Когда грузовики встали, из кузовов посыпались солдаты. Одни, подгоняемые прапорщиком, отцепили кухни и подкатили их ближе. Другие вытащили из кузовов столы и выставили их параллельно баррикаде. Затем стали носить ящики и коробки. В считанные минуты на столах горками возник нарезанный хлеб, стопки разовых пластмассовых тарелок и таких же стаканчиков. В завершение солдаты подтащили проволочные ящики с бутылками. Те зазывно позвякивали. Закончив, солдаты ушли. У столов и кухонь осталось несколько человек в белых куртках и колпаках. Одни встали у столов, другие откинули крышки котлов и стали мешать в них черпаками на длинных ручках. Над площадью поплыл аппетитный запах. Многие сглотнули слюну. В этот миг перед баррикадой возник молодой человек в куртке и джинсах.

- Здравствуйте, товарищи! - сказал он и улыбнулся. - Меня зовут Сергей Дейвойно. Я писатель и член Государственного комитета по чрезвычайному положению. Нам стало известно, что здесь мерзнут и голодают наши советские люди. Непорядок. Товарищи поручили мне накормить и согреть вас. Прошу! - он указал на столы.

- Не слушайте его! - вскинулся Ельцин. - Еда наверняка отравлена.

- Вы так думаете? - поднял бровь Девойно и обернулся к столам. - Нигматулин, сооруди-ка порцию!

Невысокий солдат у стола схватил тарелку и протянул ее повару. Тот зачерпнул половником в котле и плюхнул в нее горку каши. Нигматулин воткнул в нее пластмассовую ложку, приложил пару кусочков хлеба и поднес писателю.

- И это! - Девойно щелкнул себя по горлу.

Солдат сунул ему в руки тарелку и вернулся к столу. Там вытащил из ящика бутылку, сорвал с нее пробку-бескозырку и наполнил легкий стаканчик прозрачной водкой. Поднес Девойно. Тот принял, опрокинул жидкость в рот, крякнул и тут же заел теплой кашей.

- Гречневая, с мясом, - сообщил напряженно следящим за ним восставшим. - Вку-у-сная. С утра не ел - все некогда было. Присоединяйтесь, товарищи! Да, совсем забыл! - он хлопнул себя ладонью по лбу. - Среди вас есть женщины. Как интеллигентный человек, я не могу предлагать им водку. В котле одной из кухонь - глинтвейн. Горячий. Лучше средство согреться на морозе. Думаю...