Анатолий Дроздов - Реваншист. Окончательный вариант

- Ничего! - она встряхнула головой. - Я поведу.

Некоторое время мы медленно топтались под музыку. Скоро я освоился и перехватил управление. Лиля улыбнулась. Я почувствовал себя настолько уверенно, что стал смотреть по сторонам. Среди танцующих заметил Галю. Она кружилась с каким-то высоким парнем. Поймав мой взгляд, торжествующе улыбнулась и прижалась к партнеру. Дескать, вот тебе! Нашлись кавалеры и получше... Я только плечами пожал - пусть радуется!

Лиля смотрела на меня снизу вверх, и я сообразил, что веду себя по-свински. Если танцуешь с девушкой, нефиг разглядывать других.

- Вы кем работаете? - спросил, дабы отвлечь.

- В приемной начальника корпуса. Машинистка.

Оп-па! Это меня удачно пригласили. На ловца и зверь бежит.

- У меня к вам деловое предложение. Нужно отпечатать один текст. За деньги, конечно.

- Курсовая работа?

- Повесть.

- Вы - писатель?

В серых глазах плеснулось изумление.

- Начинающий, - буркнул я, и тут музыка кончилась. Я отвел партнершу в сторонку. - Возьметесь? Сколько берете за страницу?

- Не знаю, - сказала она. - Никогда не печатала прозу. Нужно видеть, разборчив ли почерк.

- Хорошо, - согласился я. - Сделаем так. Я дам вам рукопись, вы посмотрите и определитесь. Если договоримся, ударим по рукам. Идет?

- Да, - кивнула она. - Пойдем!

- Куда? - удивился я?

- За рукописью. Она ведь здесь? Или вы хотите танцевать?

'Хм-м! - подумал я. - Деловая девочка. Но, в принципе, она права. Сдались эти пляски!'

- Идем! - кивнул я.

На вахте дежурила Юзефа. Она встретила нас подозрительным взглядом.

- Пропуск!

- Юзефа Ивановна! - прижал я руки к груди. - Не брал. Мы на пару минут. Человеку надо папку отдать, - я указал на Лилю. - Честное слово! Если не выйдем спустя полчаса - можете расстрелять. Десять раз подряд.

Дежурные у стола заржали.

- Иди уж! - вздохнула Юзефа. - Шут. И можете не спешить. Но чтоб к одиннадцати - как штык! Лично проверю.

Я поблагодарил и повел гостью к лифту. Подниматься по лестнице было лень. Да и девочке, наверное, тяжело. Только поворачивая ключ в замке, я вспомнил, что мы с Колей ушли на танцы, оставив стол неприбранным. Черт! На мнение этой пигалицы мне плевать, но неудобно.

- Лилия, - сказал я. - Вы не пугайтесь. Мы тут с Колей отмечали завершение моей работы. Гостей не ждали, так что в комнате беспорядок.

- Ничего! - улыбнулась она. - Вы ведь парни.

'Ну, да! - пришло осознание. - Это девушкам стыдно за бардак в комнате. Парням разрешается'.

Я пропустил ее вперед и щелкнул включателем. Усадив гостью на койку, я сунул ей папку с рукописью и стал прибирать со стола. Краем глаза видел, что она увлеклась чтением. Так. Пустые бутылки - в шкаф. Грязные тарелки - туда же. После помою. Наконец, следы пиршества исчезли, и я с облегчением опустился на стул. Лиля пробегала глазами текст, складывая прочитанные страницы справа от себя.

- Разборчиво? - спросил я.

- Нормально, - кивнула она. - Бывает хуже. Хочу спросить. Печатая курсовые, я исправляю ошибки, в том числе стилистические. Здесь можно?

Я задумался. С одной стороны неплохо, если текст выправят. С другой - неизвестно, что ошибками сочтут. Переделает на кацелярит...

- Давайте так. Вы берете рукопись и карандашом делаете правки. После чего мы сядем и пройдемся по тексту. Как согласуем, начнем печатать. Договорились?

Она закивала. Мне показалось, что обрадовано. Это с чего? Хотя... Заплачу-то я ей не менее двадцати рублей. С ее зарплатой - сумма.

- Тогда пошли. А то меня расстреляют.

Она засмеялась и стала собирать листки. После чего, прижав папку к груди, встала. Мы вышли, спустились к вахте, где и распрощались.

- Вот, - сказал я Юзефе, бросив взгляд на часы. - Как и обещал. Полчаса не прошло.

- Мог и не спешить, - хмыкнула она. - Я не торопила. Между прочим, девочка очень хорошая. Порядочная, не то, что некоторые...

Я не стал уточнять, кого Юзефа имеет в виду под 'некоторыми' - и без того ясно. В общежитие об обитателях знают все. В свое время меня предупреждали насчет Гали. Только я пер к свадьбе, как лось на гоне. Ну, и огреб...

На танцы идти желания не было, и я отправился к себе. Сейчас - в душ и спать. Хочется отдохнуть. Вымотала меня эта повесть. Трудно шла. Зато получилось. Я это знал.

4.

С малых лет Лиля усвоила: чтобы в жизни чего-то достичь, нужно много работать. Так трудились ее родители - в колхозе и дома. Колхоз выращивал сахарную свеклу. Ее сдавали на завод, где перерабатывали в желтоватый, сладкий песок. Мешки с ним привозили в дом осенью: колхоз помимо зарплаты поощрял работников натурой. Так что можно было зачерпнуть из мешка горсточкой и отправить в рот лакомство, медленно рассосать, а потом облизать пальчики...

Двор их дома был полон живностью: корова, поросята, куры... Время от времени появлялись индюки и гуси: родители то заводили их, то отказывались, то снова заводили. Их всех надо было обиходить и накормить. А еще огород и 'сотки' с картошкой... Зато и жили они сытно. В доме Девойно всегда было сало, масло, яйца и картошка. Молоко пили все, включая кота. На Рождество и в другие праздники родители накрывали большой стол, который ломился от еды. Приходила многочисленная родня, соседи, все пили и ели, но все равно оставалось так много, так что наготовленное доедали несколько дней.

Как все деревенские девочки Лиля рано приобщилась к труду. Пасла гусей, кормила поросят, давала пойло корове, и рано научилась ее доить. Подростком ходила 'на бураки'. Свеклу на колхозных полях сажала и убирала техника, а вот пололи вручную. Дело тяжелое, муторное, но за него хорошо платили.

Работа не мешала учиться. Школу Лиля окончила на пятерки. До золотой медали не дотянула совсем чуток. Получив аттестат и отгуляв выпускной, Лиля поехала в Минск - поступать. Выбрала филфак университета. Она любила книги и обожала читать. Родители не возражали. Дочь станет педагогом - хорошо. В деревне учитель - уважаемый человек.

На дневное отделение Лилия не прошла - не хватило балла. Конкурс оказался большим. А вот на заочное ее взяли. Домой возвращаться Лиля не захотела - город манил. Устроилась прессовщицей на тракторный завод - там принимали всех. Поселилась в общежитии и стала привыкать к столичной жизни.

Платили ей хорошо, но работа не нравилась: грязная, шумная. В прессовом корпусе стоял неумолчный грохот. Здесь рубили, гнули металл. Работникам выдавали беруши, без них можно было утратить слух. Лиля подавала в штамп металлическую полосу и нажимала педаль. Ползун пресса прижимал верхнюю плиту штампа, пуансон вырубал деталь, и та по желобу скользила в короб. Когда короб наполнялся, приезжал электрокар и увозил его на склад. Взамен доставлял пустой. И так изо дня в день.

Когда монотонный ритм становился невмоготу, Лиля говорила себе: 'Сейчас я сделаю очень красивую деталь. Такой у меня еще не было'. Это помогало. Еще она искала возможность сменить работу. Будучи приметливой, обратила внимание на машинисток, сидевших как в кабинетах заводоуправления, так и в приемной начальника их корпуса. Лиля записалась на курсы машинописи и успешно их окончила. И надо же было случиться - уволилась секретарь их корпуса. Она вышла замуж за офицера и отбыла к месту его службы. Лиля, захватив удостоверение об окончании курсов, отправилась к начальнику. Тот сидел в кабинете и листал бумаги.