Тимур Шипов - Сними с меня оковы одиночества

- Чертовски жаль тебя, дорогая извини, что я спросил - сказал я.

- Я однажды совершу двойное убийство - сказала она, совершено вменяемо.

Черт, у меня прошли резко все фантазии, не хватало еще, чтобы меня убила недовольная женщина. Причем не очень близкая женщина.

Мы распили до конца эту бутылку откровенности и зла. Я предложил ей остаться. Она долго отказывалась, но все же легла в мою постель в одежде, и я лег рядом в одних трусах. В комнате ночи творилась тишина. Она лежала на боку, прижавшись ко мне свой сексуальной попкой.

- Яна, сними одежду - сказал я ей на ушко.

- У меня месячные - сказала она и сняла свои черные обтягивающие лосины.

Мне плевать на ее красные дни календаря. Я обнял ее крепко, и целовал ее в шею, медленно. Затем гладил ее прекрасные ноги. Целуя и лаская ее, я начал снимать ее трусики.

- Ты чего с ума сошел? У меня же месячные - сказала она.

Я ничего не ответил, а лишь снял с нее ее трусики. Затем снял свои серые трусы и вошел в нее боковым погружением. Медленно лаская ее, я начал снимать с нее остальную одежду. Она помогла мне в этом. Это медленное чувство было похоже на настоящую романтическую любовь. В эти секунды, я резко вспомнил ее надругательство. Развернув ее, она легла на спину, и я входил в нее усердно, лишь только слушая наслаждение двух тел. Я положил на свои плечи ее ноги и входил быстрей. Мысль о том, что ее изнасиловали, терзала меня. Черт. Я развернул ее. Она легла на свой плоский животик. Извращенная дикость взяла надо мной верх. Я просто начал насиловать эту женщину, я просто был жесток. Держа ее руки, не давал ей сделать ни одно движение, она пыталась мне что-то сказать, но я ткнул ее голову в подушку. И закончил на пол.

Она встала с постели, прошла на кухню выпить воды. Я принял душ. И выйдя от туда она была одета.

- Ты куда собралась? - спросил я.

- Домой.

- Время четыре часа ночи. Яна, какого черта ты творишь?

- Мне надо домой, я вызвала себе такси.

- Подожди, я сейчас оденусь.

- Зачем? - сердито спросила она.

Я промолчал и начал накидывать на себя джинсы.

- Все я ушла. Я позвоню тебе.

Чертова сучка. Наверное, это из-за последних минут секса. Я чувствовал, что надругался над ней. А может быть, она почувствовала себя шлюшкой, которая в первый день знакомства поставила статус неприступной стены, которую нужно добиваться, а на следующий день жестко отымели.

Я выпил воды и закурил с мыслями о том, что чертово такси снова увезло мою попытку избавиться от одиночества. Наверное, она пожалела, что связалась со мной. Может быть, я показался ей безумцем и насильником или унылым дикарем. Не знаю, что не так. Но мне реально хотелось быть с ней. Быть вместе в этом доме, в этом городе, в этой стране, в этом чертовски гнилом мире, в этой вселенной. Мне захотелось выпить, но выпивки больше не было, а идти в магазин было лень. Я боялся и сожалел о том, что переспал с ней. Боялся, что больше мы не увидимся. Она показалась мне ранимой, даже слишком. Яна так красиво строила неприступную стену, которую я разрушил благодаря двум бутылкам вина. Паршивое настроение, я разбил бокал с водой. Затем пытаясь собрать осколки, я задел стол спиной. С него упала тарелка с сыром и тоже разбилась, как и этот стакан. Не ладилось ничего. Некоторым людям суждено жить с разбитой посудой, так как они не хотят её убирать. Без разницы, какой сегодня день, ведь в нем собрались самые паршивые дни. Я давно не чувствовал себя так. Мысли терзали. Я ничего не убрал на кухне. Я лег в постель, в которой простыня была залита кровавыми пятнами. Выкинув ее на пол, где засохли миллионы моих детей, мне пришлось снова засыпать в одиночестве.

9

Каждый человек способен быть счастливым. Только у каждого счастье проявляется по своему, у кого-то в любви, у кого-то в книгах, у кого-то в музыке, у кого-то в героине и других наркотиках, у кого-то в алкоголе.

Любому творческому человеку нужна муза. Для каждого это разный человек, выпивка или наркотик. Для меня всегда же музой являлась последняя женщина, с которой я был открыт для разговоров. А таких дам довольно таки мало было в моей жизни, ведь они всегда исчезали без следа. Меняя города, меняя самих себя, а я всегда оставался таким же. Без них мое творчество было бессмысленно. Будь то рассказы на листах бумаги, будь то прекрасная мелодия на гитаре. Все не имеет смысла, пока какая-нибудь женщина это не оценит и не откроет мою гнилую душенку.

На проклятой работе нам сделали новый график, пять рабочих смен. Мать их. В неделю два выходных. Это всего на всего был предновогодний график, к прошлому мы смогли бы вернуться только после праздников, так нас уверяло начальство, от которого всех тошнило.

Последующие дни, я звонил Яне. Но она не хотела со мной долго разговаривать. Я понимал почему. Она отвечала, что все нормально, но на мои встречи она не приходила. Я все прекрасно понимал. С этим ничего не поделаешь. Сам наломал дров. Сам и расплачивался. Все как у всех, все через просторную огромную жопу. Яна просто ушла из моей жизни. У меня пропадало творческое вдохновение, а в магазинах пропадал алкоголь. Мне было нужно как то забыться о том, какое я все таки ненужное не состоявшиеся дерьмо. Мои дни проходили, в суровой рабочей обстановке и алкоголизма. Ведь если человек не хочет тебя видеть, неужели так трудно сказать об этом. Нужно всегда быть прямолинейным в таких вопросах. Судьба снова повесила на меня оковы одиночества.

Я перестал писать, о чем либо, так как эта чертова работа забирала мое вдохновение, забирала силы. Мое время летело серой рутиной. Я постепенно осознавал, как уходит моя молодость, как я становлюсь похожим на серую массу людей. Я ждал выходных как настоящий праздник. У меня было время только на переписку в социальных сетях. Мои выходные проходили в пьяном унынье улиц, на которых лежал грязный снег. Моей компанией являлись разные приятели. Все они разные и в тоже время все одинаковые. Если были женщины, то они не приходили в мой унылый одинокий дом. Мы просто знакомились в пьяной обстановке и они исчезали из моей жизни, которая притягивала все унылое дерьмо. Я хотел трахаться как последний зверь на свете. Меня бесило все. Но работа, которая выматывала меня так, что все мысли о сексе проходили моментально, ведь там, на этом производстве нас всех имели физически и морально. Нагибали нас и вставляли без вазилина, без смазки, а прямо на сухую, чтобы мы могли работать в поте лица. Дом, в котором бесконечная тоска от одиночества. Приятели, которые грузили своими проблемами. Я ненавидел сам себя, за эту хмурую жизнь. Коэльо от такой жизни хотел покончить с собой.

Я прятался в различных книгах, я утопал в различных фильмах, я уходил в другой мир от прекрасной музыки. И знаете что, я почувствовал себя не таким уж и одиноким. Это реально, вполне не сложно погрузиться в себя и не думать больше не о чем. Пустота успокаивает от реальных проблем и забот. В конце концов, в душе наступает мертвая тишина. Главное не потерять контроль над собой. Ведь под ногами одна черная бездна. Сам по себе, один в полной тьме. Ничего не будет происходить, просто день за днем, ночь за ночью, время быстро летит. На любой вопрос не будет ответа. Безразличие, нервы в порядке. Вокруг вседозволенность, можно делать все что угодно, но уже без удовольствия. Человек запирает себя в этой одинокой камере. Душа словно мертва, похоронена внутри человека. Там словно дороги лесные, пустотой ночной окружены. Недоверие к людям, осторожность в словах. Пьянство, наркотики становиться нормой отвлечения. Существование бессмысленно. Одиночество можно избегать, проводя время не с теми людьми. Но все так же будешь одиноким в толпе, на работе, дома. Будь ты даже в самом прекрасном месте на всей планете, оно не будет радовать.