Анри Волохонский - Воспоминания о давно позабытом

Стихи были сочинены году в 26-м для какой-то театральной постановки, по-видимому в Петербурге. На вопрос об этой песне моя мать засмеялась и вспомнила еще пару строк:

Дочь Шувалова напевала во время той самой Второй мировой войны. В Мончегорск ее сослали еще в тридцатые годы. А пела она, наверное, слыша по радио слово «фашисты», которое использовалось в те времена совсем в другом значении. Но вот слово «чичисбей» тогда уже совершенно вышло из употребления.

Моя институтская приятельница, которую звали Керкира или Кирена — собственно, я ее так прозвал, опираясь на строку из Аристофана:

была особа грубоватая, но не лишена обаяния. Своим низким приятным голосом она пела нижеследующие песни — о швейной машинке и про альбом:

По непонятной причине Кирена утверждала, что слова «у меня» в припеве и «хотя» в третьем куплете нужно петь с украинским — так она выражалась — акцентом:

и

Вторая песня:

Песни эти были составлены когда-то в конце позапрошлого века. Откуда знала их Керкира, мне неизвестно.

Таким-то образом все это и развивалось: в начале прочувствованный «Альбом», затем тетрадки юных школьниц, в конце — «Бидл Балл Барадл».

Перейдем теперь к более серьезной тематике.

В изданной в 1932 году книжечке «30 песен пионеров» напечатан текст под названием «Железными резервами» на музыку Б. Шехтера:

Слова припева выглядят знакомыми. Не стоит обойти вниманием конец третьего четверостишия:

Автор текста — поэт-футурист Сергей Третьяков (1892–1939). Его стихи к 1-му мая напечатал Маяковский в журнале ЛЕФ № 2, 1923, с. 18–19:

А также

В 1937 году автор строк «молодая гвардия рабочих и крестьян» был арестован и в 39-м погиб. Но выражение осталось во всеобщей памяти.

В те времена на сочинителей было особое гонение: расстреляли Олейникова, посадили Заболоцкого, пристрелили Хармса и Введенского… Да что там…

На следующей странице той же книжечки — песня: текст И. Френкеля, муз. Ганса Эйслер, так там напечатано.

Затем следуют еще три четверостишия. Начало, собственно первую строку, любил петь мой отец в воскресенье по утрам. Относительно второй строки у него уже не было полной уверенности. Он говорил:

— По-моему, там «шагайте», — а больше ничего не говорил и не пел.

Он напевал иногда нижеследующее четверостишие:

О происхождении текста мне рассказал совсем недавно Лев Шаев. В тридцатые годы решили поставить в кукольном театре Джонатана Свифта — «Гулливера в стране лилипутов». Страна лилипутов в том представлении воплощала буржуазные территории, поэтому пародировался эмигрант Вертинский. Актер, вернее, кукла с его манерами пела про липуточку. Постановка долго не продержалась, но песенка осталась в памяти.

В молодости отец плавал по морям и помнил несколько морских песен. Все по тем же воскресеньям он любил начинать день какой-нибудь песней вроде «Пролив Донегал». Вообще-то Донегал не пролив, а залив на северо-западе Ирландии, но тогда я не знал этой подробности, а отец пел вроде бы о проливе в каких-то романтических широтах. Есть, правда, Донегал в Южной Африке, но он расположен на суше, к востоку от пустыни Калахари. А тут — морская стихия.

Имеется в виду матрос по имени Том, о котором плачет его торгующая розами жена. Между прочим, эта рифма (матрос — продавщицей роз) свидетельствует о незаурядном поэтическом опыте автора текста, что позволяет поставить вопрос, кто же он такой. Я думаю, не Вера ли Инбер? Ее называют сочинителем песни о драке в Кейптаунском порту, где

Слово «тировать» означает «смолить». «Тировала такелаж» (бегучий) значит «смолила снасти». На борту у «Жаннеты» вполне мог быть груз бобов какаового дерева. Другие существующие варианты (например, «с пробоиной в борту» и «поправляла такелаж») следует считать порчей текста. С такими знаниями о практике морского дела Вера Инбер вполне могла быть автором и песни про Донегал.