Татьяна Катерова - Записки переводчицы, или Петербургская фантазия

Рядом со мной был мужчина, и уже не хотелось ничего решать, руководить, выяснять и доказывать.

— Итак, с Валентиной произошли наилучшие изменения. Она побывала на краю гибели и твердо решила встать на путь исправления, не повторяя ошибок прошлого. В свою очередь я, заручившись обещанием, что буду посаженым отцом на свадьбе, отправился на поиски малодушного жениха.

— Начинающий художник, наверное?

— Нет, литератор, но тоже начинающий.

— Литератор? Способный, перспективный?

Мне стало интересно.

— Скорее, не лишен искры таланта. Последняя вещь продается на ура, а вот денег почти не получил.

— Как это? Не понимаю.

— Обыкновенно! Сказки обман: он, когда узнал, что вещь будет издана, на волне эйфории согласился на любые условия.

— Наивный.

— Он ведь не наш человек, одно слово — иностранец.

— Наверное, из СНГ приехал? — посочувствовала я. — У них сейчас так трудно живется! Особенно творческим людям. Хотя где и когда им было легко?

— Это ты правильно сказала, мать! А наш автор из Шенгенской зоны прикатил — австрияк он, австриец! На родине успеха не дождался, видно, у интеллектуалов там проблемы как в СНГ. По-русски он не писал, но читал, даже каких-то современных писателей знал. После недолгих раздумий рискнул, приехал к нам и не ошибся! Тем более повторяю: парень был согласен на любые условия, лишь бы напечатали!

Я слушала, широко раскрыв глаза.

— Я не слишком занудно излагаю?

— Нет, что ты! Я даже предполагаю, что здесь дело пошло.

— Правильно, пошло. Еще как пошло! Молодой литератор был человеком неглупым — прочитал русское издание и понял, что ему достался гениальный переводчик. Говорит, даже хотел встретиться, однако в издательстве отказали. Ну, в общем, жил парень не тужил. Был в восторге от Петербурга, творческой тусовки и русских девушек. Потом встретил Валю и влюбился. Тут встал вопрос о презренном металле, потому что слава славой, а без денег никуда! Даже зарубежный паспорт жене не вправишь. Пошел к директору издательства, объяснил ситуацию, взывал к справедливости. Тот говорит: контракт есть контракт. И тогда доведенный до отчаяния юнец, наученный неизвестно кем, сказал, что будет подавать иск о нарушении авторских прав.

Ошеломленно слушала я этот рассказ.

— Его зовут... — Я назвала имя. — А переводчик — это я, меня из-за него уволили.

— Как интересно! Надо же, круг замкнулся, — задумчиво сказал Василиус. — Скажу Вале, чтоб тебя в посаженые матери взяла. А мне пришлось разбираться с этим австрийцем и издательством, чтоб обеспечить безоблачный старт молодой семьи.

Я представила лицо Демиурга и тихонько рассмеялась.

— Разобрался?

— Конечно! У меня знаешь какие юристы?

В этот момент в дверь позвонили.

— Я открою!

— Нет, ты меня скомпрометируешь.

Я осторожно спустила ноги на пол.

— А ты дойдешь?

— Должна. Я только что воскресла из мертвых.

Даже не стала спрашивать, кто там, и сняла цепочку. В проеме стоял... Демиург.

— Можно войти?

— Разумеется...

Он держал в руках громадный букет красных роз, похожий на рулон шелка. В недоумении покосился на груду стекла:

— У тебя что, ремонт?

— Вроде того.

Я приняла роскошный плащ, розы и, предвосхищая реакцию директора, когда он увидит Василиуса, нехотя кивнула:

— Проходи...

— Я ненадолго! Хочу кое-что сказать.

Но Василиуса в комнате не было! В волнении озираясь по сторонам, я даже метнулась к окну.

— Анна, что с тобой?

— А что?

— Ну повернись ко мне передом, к лесу задом. Я хочу признаться...

— Не напрягайся, я уже забыла о своем увольнении.

— Аня, я хочу признаться в любви и вручить помолвочное кольцо...

— Нет! Кольцо — не надо!

Я с трудом нащупала стул и уселась, тяжело переводя дыхание.

— Ты сошел с ума? У меня такое чувство, что за эти несколько дней все сошли с ума. Я сама — в первую очередь.

— Отнюдь! Прости, что так долго собирался. Вообще-то ты мне с первого взгляда понравилась. Твоя непосредственность разила наповал. Но как к тебе подойдешь? Переводы, переводы, переводы... Ты была ледяной Снегурочкой без всяких признаков жизни. Твоя холодность остановила бы любого. Как вспомнишь, сколько потеряно времени, так вздрогнешь! Неужели было так сложно подмигнуть?

— А почему сам не подмигнул? — вдруг вырвалось у меня. — Боялся, что соглашусь?

Леонид Петрович слегка покраснел.

— Ты, я... Анна, прекрати торговаться! Ну что поделаешь, так получилось: пришлось мне, бедолаге, на других женщин размениваться. А ведь сложилась бы сказочная пара!

Он стоял посреди комнаты и улыбался, большой и совсем не страшный, а пальцы сжимали хорошенькую алую коробочку.

— Ты же женатый человек!

— Давно нет. Просто, когда вокруг много красивых девушек, приходится держать наготове щит брачного свидетельства.

— Весьма предусмотрительно.

И тут из соседней комнаты вышел Василиус, и мы оба потеряли дар речи: Демиург — от неожиданности, а я — от его внешнего вида. Василиус выглядел по-домашнему: без пиджака и даже без рубашки, в майке, как будто он только что подкидывал гантели, и во Владькиных тапочках.

— Ты... вы... чего... как здесь?

— Я здесь живу, — сообщил Василиус. — Анна, ты не возражаешь?

Я помотала головой.

— Раньше проживал на кладбище, теперь у будущей супруги. Анна, ты за меня еще не передумала замуж выходить?

— О нет! Я теперь всегда буду следовать за тобой!

— Видишь, какая женщина? Просто былинная преданность! Найди сейчас такую! Проторговался ты, прособирался...

Демиург обрел дар речи:

— Послушай, Анна, я тебя все эти годы любил, глаз не спускал...

— Глаз не спускал? — рявкнул Василиус. — Это называется — держать в поле зрения! А любил ты в это время своих секретарш! Теперь, говоришь, отбегался? Устал? Разве мужик так поступает? Сигналов он ждал... Ну-ка, Анна, ответствуй: тебе кто больше мил, кого выбираешь? А то мы сейчас в кулаки пойдем и тут все разнесем.

Тихо млея и чувствуя себя одновременно королевой Амидалой, Анжеликой, маркизой ангелов, и Дейенерис Таргариен, я взяла Василиуса под руку и прижалась щекой к его могучему бицепсу.

— Простите... Мне, конечно, очень лестно, но... в кулачном бою нет никакой необходимости. Я свой выбор давно сделала.

Минуту Демиург взирал на меня непроницаемыми глазами василиска, потом аккуратно убрал коробочку.

— Ты удивительная дура, Анна! Такой мелкой мести я не ожидал.

Непередаваемо величественный, он завязал кушак плаща и исчез в дверях не попрощавшись. Василиус сам закрыл за ним.

— Не пожалеешь?

— Нет. — Я рассмеялась. — Наоборот, столько счастья — и это все мне одной?

— Но меня, Аня, интересует такая вещь: банкет — бог с ним, я переживу, а вот свадебное путешествие должно быть на высоте! Изложить планы?