Ирина Овсянникова - Чужая судьба

Передо мной стоял Страж. На этот раз один, самый высокий из них, в развевающемся сером балахоне на костлявом долговязом теле. Все звуки в мире словно исчезли, а все вокруг укрыл туман. Я смутно видела Эбби, мирно спящую на соседней кровати, видела убранство комнаты, но все казалось бесцветным, размытым, словно я смотрела сквозь мутное стекло.

— Я не боюсь, — сказала, едва расслышав собственный голос. — Не боюсь тебя!

На безликом лице не могло отразиться эмоций. Страж приблизился ко мне легким, плавным движением, склонился надо мной. Я хотела закричать, убежать, но тело меня не слушалось. Он протянул костлявую руку, и моего лба коснулись ледяные пальцы. Голову пронзила резкая боль, а потом перед глазами возникло странное видение. Я увидела комнату, которую освещал огонь камина. В кресле перед ним сидел Данте и смотрел на огонь. В руках у него был бокал вина. Рядом на диване расположился Шерман. Он с беспокойством смотрел на друга…

— Прошло уже одиннадцать лет, ты представляешь?

Данте горько усмехнулся, сделав глоток вина.

— Вот видишь, пора уже привыкнуть, — отозвался Шерман почти скучающим тоном, словно уже много раз говорил об этом раньше.

— Я не могу привыкнуть, — глухо ответил Данте. — В этот самый день… Одиннадцать лет… Знаешь, когда пришел первый откат… Я не думал, что протяну так долго.

— Ты очень сильный, Данте. Это твое призвание, твоя судьба…

— Нет, не моя судьба! Я этого не просил!

— Но так случилось, и некого винить в этом. Зачастую боги исполняют наши желания не так, как хочется. Я не верю, Данте, что судьба настолько уж тяготит тебя. Ты бесишься, скорее, из чистого упрямства.

— Думаешь, что знаешь меня лучше всех? — грустно спросил Данте.

— А ты ведь никого не подпускаешь близко… Разве только Амари.

При упоминании молоденькой помощницы на лице Данте невольно появилась улыбка. Такая светлая, нежная, удивительная…

— Она ведь дорога тебе? — спросил Шерман, отбирая бокал у друга. — Вот и живи ради этих чувств и прекрати себя мучить.

— Не знаю, дорог ли я ей… Шерман, мне нужен кулон мойры. Только он сможет все изменить!

— Так попроси! Расскажи все, и она поймет!

— Кулон дарят лишь самому близкому человеку… Амари сама должна отдать его мне, а для этого нужно как можно сильнее привязать ее к себе.

— Данте, ты идиот, — прошептал Шерман. — Просто попроси…

— Я уже просил однажды, — ответил доринг, откидываясь на спинку кресла, устало прикрывая глаза. — Просил людей и богов о помощи, а видишь, как вышло? Она должна любить меня, любить безоговорочно, чтоб даже и тени сомнения не возникло. Мне нужна ее любовь…

— Так все же любовь или кулон? — спросил Шерман, усмехнувшись.

Я словно вынырнула из ледяной глубины. Воздуха не хватало, из глаз брызнули слезы. В горле словно комок стоял… Я закашлялась, пытаясь снова начать нормально дышать. Страж все еще стоял рядом с кроватью. Его лицо, все такое же безликое, не могло отражать эмоций… Но я готова была поклясться, что он надо мной насмехается… Что это вообще было? О чем говорил Данте?

… Любовь или кулон? Заставлю ее полюбить себя… Должна отдать…

Слова звучали в моей голове снова и снова. Я вытащила серебряного паучка из ворота ночной сорочки и рассмотрела… Неужели все, что было сегодня, только из-за него? Кулон так нужен Данте, что ради этого он был готов… Но ведь я чувствовала, что он был искренен! Я ведь не сумасшедшая! Я могу отличить правду от лжи!

Страж медленно покачал головой. Его серые одежды взметнулись, он обратился в туман и скрылся за окном, растворяясь во мраке ночи. А у меня в голове звучали слова Эбби, сказанные давно: "Разобьет он тебе сердце…"

Слез не было. Лишь странное чувство, будто внутри все покрылось коркой льда. Я так долго жила какой-то волшебной жизнью, что столкновение с реальностью оказалось слишком болезненным, но слез все же не было… Лишь недоумение. Мойра ведь сказала, что ее дары помогут мне, сделают счастливее, а выходит, все наоборот?

Во мне будто боролись две сущности. Одна, влюбленная, твердила, что этого не может быть… Страж обманул меня, зачаровал, заставил поверить, что счастье невозможно. Данте ведь был рядом… Я видела его глаза, он не мог обманывать! Однако разумная часть говорила совсем другое. Все эти поцелуи, ласковые слова… Все это безумие началось, как только он узнал о кулоне. Я ведь так доверяла ему, рассказала обо всем, что храню в душе, а он не захотел со мной делиться. Видимо, посчитал меня недостойной знать его тайну.

Ведь кто я, в сущности? Любопытное создание, так он говорил… Феечка… Я слышала в голове его голос, и меня передергивало от отвращения к самой себе. Забавная глупенькая сиротка, помощница с секретами, обладательница желанного артефакта… Я могла быть для доринга кем угодно, но только не любимой девушкой.

Мужчина ведь никогда не говорил о любви, я все придумала сама. Я придумала Данте как волшебного принца из сказки, который никогда не обидит, не предаст, всегда будет рядом. Не его вина, что он оказался обычным человеком. Меньше надо было строить воздушных замков, сама виновата… Ничего, и это пройдет. Я ведь уже пережила самое страшное в жизни — потеряла семью. Неужели после этого я не смогу пережить потерю мужчины? Я ведь знала, что так будет, готовила себя, что рано или поздно Данте исчезнет из моей жизни. К сожалению, все случилось рано…

Я сидела и смотрела на коробку, которую подарил Данте. Медленно развязала бант, открыла… Открытка с белыми розочками лежала сверху. Я доставала ее каждый день, пока ждала возвращения доринга, рассматривала бесконечно, радовалась, как дурочка… Сняла заколку с волос и кинула туда же. Вчера украшение казалось мне необычайно красивым, а сейчас вызывало лишь глухое раздражение. Так, любовь или кулон? Судя по всему, Данте все же выбрал кулон. А этим, видимо, решил откупиться? Не уж, не нужны мне подачки!

Не вполне соображая, что делаю, закрыла коробку крышкой, завязала ленту узлом, затянула так сильно, не заботясь о том, что тонкая ткань треснула. Кинула коробку на пол и стала топтать ее, словно надеялась вместе с подарками растоптать собственные чувства. Эбби проснулась от шума, вскочила, глядя на меня огромными глазами.

— Амари, ты что? — воскликнула она. — Ты что делаешь?

Подруга обняла меня, оттащила от многострадальной коробки, усадила на кровать. Меня колотило от озноба, а голова ужасно кружилась… Только слез по-прежнему не было. Ну почему, почему я не могу заплакать?

— Что сделал этот подлец? — строго спросила Эбби, продолжая меня обнимать.