Юрий Григорьев - Морские люди

— Все, никого отсюда не выпущу, пока не расскажете каково там. Кофейком угощу.

Громко зашипел, когда нежданные и оттого дорогие гости полезли к закрепленной на столе карте, по которой полз светлячок пройденного кораблем пути:

— Не-не-не! Ч-ш-ш-ш, замрите. Я вам все сам расскажу. Накапаете там, вы же мокрые.

Скорость корабля постоянная. Время прибытия остается прежним. Ухудшения погоды не предвидится, даже, наоборот, береговая метеослужба обещает снижение ветра. Но она же предупредила о серьезном падении ночной температуры. Насколько это серьезно, он не знает, в подобной ситуации оказался впервые.

Москаль и Черкашин в голос заверили молодого штурмана, что причин для волнения нет. Знаешь старик, сказали они, это даже хорошо, что похолодает. Подмерзший лед легче колоть. Ты его слегка тюкнешь, он и отвалится. Тюкаешь — отваливается. Иван Константинович и Владимир Степанович попили кофейку, поблагодарили Николая Анатольевича и чинно-благородно удалились. Лишь в коридоре старпом озабоченно почесал затылок. Одно дело навешать лапшу на уши ничего не понимающему штурману, другое — поставить в известность командира.

Капитан третьего ранга Терешков уже знал погодную обстановку, личный обход показал, что насыщенная водой тяжелая наледь медленно, но уверенно растет. А на верхней палубе находятся все, кроме несущих вахту, резервов нет.

— Это матросы Зверев и Жуков личным примером вдохновили первую смену не меняться, — сказал Москаль. — Фронт работ для каждого человека сразу уменьшился, что дало возможность трудиться эффективно. Но, если мы разбавим силы сменившимися с вахт, то есть снимем и отправим на боевые посты уже приноровившихся рубщиков наледи, показатели упадут. Верных полчаса уйдут на замену, еще столько же новички будут притираться. Знаете, как обледенеем.

— Матросы Зверев и Жуков, говорите? На второго похоже, а вот Зверев… Приятно удивили вы меня, Иван Константинович. Принимаю решение с вахт людей не менять. Ваша задача обойти заведования электромеханической боевой части и довести мой приказ до всех.

Кое-кто из намерзшихся, уставших ледорубов ждал команду о смене вахт, но ее не было. Появились недовольные. Нытиков подогрели недоумевающие:

— Наверное, на верхней палубе трансляшка не работает.

— Внизу ждут и не знают, что никто заступать на вахту не придет.

— Да не, рассыльный примчался бы. Тут другое.

Ясность внесло переданное от одного к другому решение командира. Несколько человек, отставили инструмент и направились к двери в коридор. На них не обратили внимания, мало ли, пошли горячего чайку хлебнуть или в гальюн приспичило. Но, когда они не появились и через пятнадцать минут, Витька Зверев поделился мыслями с тезкой:

— Чует мое сердце, они хрючат где-то в шхерах!

Тот толкнул боцмана, поманил за собой и решительно направился к двери. Двоих нашли в столовой. Как были в резиновой одежде, те клевали носом за дальним столом. Перед каждым стояло по две опорожненные эмалированные кружки.

— Где остальные? Петров где с Поспеловым? — спросил Жуков.

— Щас, ребята, еще минутку отдохнуть, мы щас встанем и пойдем. Их в столовке не было. Где? Не видели, не знаем.

— А ну, быстро наверх отсюда. Как дать бы!

Петрова нашли в кубрике, сидящим у койки. А Поспелов спал. Он сменил нательное белье, лежал под одеялом в постели с чистыми простынями. Круглое лицо его пылало как зимнее солнце, красные руки лежали поверх одеяла.

— Никак, приболел…

Зверев рванул одеяло, скинул его на палубу, спросил у открывшего глаза матроса:

— Тебе кто дал право уходить? Почему не в лазарете, если болен? Говори, сволочь!

Поспелов взъерепенился не меньше. Он схватил боцмана за скользкий рукав, дернул на себя, размахнулся, но был перехвачен Жуковым. Зло всхлипнув, закричал:

— Не болен я, здоров, катитесь к чертям собачьим от меня, все равно сдыхать, корабль вот-вот перевернется. Что, не так? Хотите, сами совершайте подвиги и идите к рыбам в пасть. Не имеете права лишать людей возможности умереть по-человечески, подготовленными к кончине. Лично я желаю предстать перед Господом нашим по христианскому обычаю, чистым!

Взревели, осатанев, двинули каждый пару раз по морде и заставили плачущего кандидата в мертвецы, утирающего кровавые сопли, одеться. Свидетелем скорой расправы стал матрос Петров, он бочком-бочком двинулся к двери, был перехвачен, отлуплен, выставлен в коридор вслед за Поспеловым.

Свирепые, готовые любого порвать на клочки, боцман и моторист ринулись в столовую. Чаехлебы сидели в уголке, спорить и плакаться не стали, покорно поднялись навстречу:

— Идем мы, идем.

Вернулись наверх всей группой. При виде понурых Поспелова и Петрова, может, некоторые кое о чем догадались, но никто слова не проронил. Другие, наверное, сделали свои, далеко идущие выводы. Не в этом дело. Главное, с удовлетворением убедился Зверев, желающих бросить работу больше не было.

Уже стемнело, лучи прожекторов освещали настоящий айсберг на раскачивающейся темной поверхности моря. Вместо носовой орудийной башни навстречу волнам смотрел неуклюжий слон с опущенным хоботом, шершавую шкуру обильно обдавало волной. Люди в резиновом изо всех сил лупили по ледяным его бокам так, что ошметки непрерывно сыпались на палубу. Казалось, слон в страхе отряхивался:

— Вдруг и правда перевернемся?

Нет. Дошли. Попавшему в переделку БПК сходу устроили настоящую баню. Его обдавали кипятком свои, старательно пускал на него дымящиеся струи пристроившийся рядом спасатель. Корабль терял фантастические и обретал обычные свои очертания.

Народ, может, и желал, но был не в состоянии выразить свой восторг по такому случаю победными криками. И крутого, крепкого чайку попить никто не жаждал. Курящие забыли о своих сигаретах. Хотелось услышать объявление об отходе ко сну, залезть под одеяло и закрыть глаза.

На палубе остались лишь боцмана. Петр Иванович в связи с потерей голоса дополнял команды жестами. Надо было определить на свои места инструмент, проследить за состоянием шпилей, завести дополнительные швартовы. Как всегда забот на верхней палубе хватало. Хорошо, что подчиненные свои обязанности знали. При контрольном обходе корабля с командирами отделений и дежурным боцманом старший мичман Петрусенко убедился в этом с большим удовольствием.

Перед тем, как отправить людей отдыхать, он по приказу капитан-лейтенанта Москаля построил подчиненных. Тот вызвал перед строем матроса Зверева и объявил благодарность за проявленную в ответственный момент инициативу по мобилизации сослуживцев на бессрочную работу. Витька не ожидал такого оборота, он едва промямлил: «Служу Отечеству» и быстренько шмыгнул на место.