Эндрю Хёрли - Лоуни

— Простите, преподобный отец?

— Иешуа, глава первая: «Будь тверд и мужествен. Не страшись и не ужасайся, ибо с тобою Господь Бог твой везде, куда ни пойдешь». — Отец Бернард тихо засмеялся: — Простите, можно ли так жутко хвастаться знанием текстов? В школе меня заставили вызубрить все это наизусть.

— Вы, конечно, правы, преподобный отец, — вздохнула миссис Белдербосс. — В самой глубине души я знаю, что Уилфрид смотрит на нас сверху и охраняет нас, но просто он кажется таким… таким отсутствующим.

— Думаю, скорбь проистекает как раз из этого противоречия.

— Да, это возможно, преподобный отец.

— Постарайтесь уснуть и поспите подольше, миссис Белдербосс. Я уверен, что утром вы поймете, что не все так плохо.

— Я постараюсь, преподобный отец. Спокойной ночи.

Я слышал, как женщина прошла мимо меня и поднялась по лестнице. Когда все затихло, я выбрался из шкафчика и вернулся в комнату. Перед тем как лечь спать, я еще раз подержал в руках винтовку.

Поздно ночью я слышал какие-то далекие голоса. Крики. Улюлюканье. Что-то вроде звуков боевого танца. Все это продолжалось несколько секунд, и я подумал, что мне все это снится. Но утром все только и говорили об этом за завтраком, который состоял из чудесного рагу — Мать начала готовить его, как только рассвело.

— Я потом так и не сомкнула глаз, — объявила миссис Белдербосс.

— Я бы не стал особенно волноваться на этот счет, — усмехнулся отец Бернард. — Вполне возможно, что это фермеры подзывали своих собак, да, Монро?

Он протянул руку и потрепал Монро за шею.

— В три утра? — засомневалась миссис Белдербосс.

— У фермеров свое время, Мэри, — заметила Мать.

— Лучше бы, как у всех, — улыбнулась миссис Белдербосс.

— Мне казалось, что звук как будто исходил со стороны моря, — сказал мистер Белдербосс. — Как, по-вашему?

Все пожали плечами и занялись чаем. Только мисс Банс выдала еще один комментарий.

— В Гласфиниде ночью стоит полная тишина, — заявила она.

Мать бросила на нее уничтожающий взгляд и принялась собирать со стола посуду.

Я ничего не сказал, к тому же я не мог быть уверен в том, что рев ветра за стенами дома в эти ранние часы не обманул мой слух, но, когда я лежал в темноте, я был уверен, что голоса доносились из леса.

Я размышлял, не следует ли мне догнать отца Бернарда, когда все уже выходили из столовой, и рассказать ему об этом, но в этот момент из кухни донесся грохот, и мы услышали крик Матери.

Я пошел в кухню посмотреть, что произошло, и увидел, что она нагибает Хэнни над раковиной, засунув пальцы ему в рот. Хэнни схватился за край таза. Блюдо, в котором было рагу, оставленное на вечер, расколовшись на части, валялось на полу, залитом подливой с кусками мяса.

— Выплюни, — повторяла Мать. — Избавься от этого.

Хэнни проглотил то, что у него было во рту, и Мать издала вздох досады и отпустила его.

Рядом со мной появился отец Бернард. Затем пришел Родитель.

— Что случилось, миссис Смит? — спросил отец Бернард.

— Эндрю ел рагу, — ответила Мать.

— Ему явно не удалось съесть много, — засмеялся священник.

— Я же говорила вам, преподобный отец. Он должен соблюдать пост, как все мы, — сказала Мать. — Это очень важно. Он должен быть полностью подготовлен.

— Не думаю, чтобы немножко овощей с мясом сильно повредили ему, Эстер, — заметил Родитель.

— Он съел половину, — возразила Мать, указывая на коричневую подливку, которую уже с интересом обнюхивал Монро.

Отец Бернард позвал собаку, но Мать пренебрежительно махнула рукой:

— Пусть ест, преподобный отец. Теперь уже все равно.

Хэнни принялся облизывать пальцы. И тут Мать, тяжело дыша, схватила его за руку и потащила к задней двери. Открыв ее навстречу струям дождя, она до тех пор запихивала пальцы Хэнни все глубже в глотку, пока он не вывернул содержимое желудка на ступеньки.

Я умыл брата в кухонной раковине и отвел его в спальню прилечь.

Я попытался уговорить Хэнни еще поспать, но он по-прежнему был возбужден и постоянно ходил в туалет. Каждый раз он возвращался оттуда все более бледным, с покрасневшими, воспаленными глазами. Наконец он сел на край моей кровати, гремя банкой с гвоздями.

— Где болит, Хэнни? — спросил я, прикасаясь к его вискам, лбу и макушке.

Он расположил руки на голове, образуя каску. Болело везде.

— Попробуй уснуть, Хэнни, — предложил я. — Тебе станет лучше.

Брат взглянул на меня, затем коснулся матраса.

— Хорошо, — сказал я, — но только недолго.

Я лег рядом с ним, и через несколько минут он захрапел. Я постарался как можно тише выбраться из кровати и вышел из комнаты.

Дождь перестал, последние капли воды стекали по старым водосточным канавкам, проложенным по булыжнику к массивной сточной решетке посередине двора.

Снаружи, как и внутри, «Якорь» производил впечатление места, которое жители многократно покидали. Места, обманувшего надежды и заброшенного. Стены, окружающие двор, развалились, превратившись в мозаику из камней разного размера, которые никто не мог сложить заново, поэтому разломы были просто затянуты проволокой. В углу можно было видеть небольшой сарай с жестяной крышей. Он был заперт, обнесен цепью, птичий помет обильно покрывал, его стенки. А дальше, за пределами двора, начинались огромные пустынные поля, так давно не возделывавшиеся, что ржавые плуги, культиваторы, сеялки, брошенные там еще с тех времен, когда мы только начали ездить в Лоуни, были почти полностью погребены под зарослями крапивы и терновника.

С моря дул порывистый ветер, словно проводя гигантской расческой по низкорослой траве и бросая в дрожь стоячую воду в крупных водоемах. Послышались какие-то звуки. Я обернулся. Рядом со мной стоял отец Бернард.

— Эндрю в порядке?

— Да, преподобный отец. Он спит.

— Хорошо.

Священник улыбнулся и кивнул головой в сторону моря:

— Вы раньше приезжали сюда каждый год?

— Да.

Он недоверчиво присвистнул:

— Не сказать чтобы здесь было много развлечений для мальчишки.

— Нормально было.

— Напоминает мне места, где я вырос. Мне не терпелось уехать оттуда. Скажу тебе, когда меня направили в Ардойн, жилье, которое мне предоставили, было просто райским по сравнению с тем, что на острове Ратлин. Для начала, в доме был туалет.

— И как там было? Как в Белфасте? — спросил я.

Я каждый вечер смотрел репортажи про него в новостях: баррикады, бутылки с огнесмесью…

Отец Бернард посмотрел на меня, понял, о чем я спрашиваю, и снова перевел взгляд на поле:

— Ты не захочешь там оказаться, Тонто. Поверь мне.

— Пожалуйста, преподобный отец.

— Откуда такой внезапный интерес?

Я пожал плечами.

— В другой раз, ладно? Хватит того, что Крамлин-Роуд в июле совсем не забава… — Отец Бернард кивнул в сторону поля. — Я собираюсь прогуляться. Хочешь со мной?