Александр Семёнов - Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец

Где бы ребята ни гуляли, голод пригонит в столовую. У Ксении тоже забурчало в животе, – а ведь дома не было такого аппетита, часто ужинала для того только, чтобы не огорчать бабушку. Ксения удивилась и обрадовалась, как много на сборах детей: значит, клуб процветает. Сколько их: восемнадцать? двадцать?… Трудно посчитать, слишком непоседливые; куклы только поодиночке, а вместе – маленькие бомбы со взведёнными детонаторами. Один крикнул – и все кричат вразнобой, один подпрыгнул – и все поскакали. Детей, ещё не закончивших какую-то буйную игру с хватанием друг друга за уши и воротники, строила парами воспитательница Ирина Сергеевна, мама одного из мальчиков и заодно подруга тренера. Ира – рукодельница, обожавшая бисерные, кожаные, вышитые, вязаные украшения; сегодня на ней были белые шорты и майка в блёстках, а сверху – плетёная на коклюшках жилетка с серебряным узором и прозрачный платок вместо юбки. Иришка – весь её авторитет, как гроздь на лозе, держался на сверхъестественной гибкости. Четыре года назад она появилась в «Лесном», смуглая, тихая, с каштановым хвостиком на голове, пришла на занятие по растяжке и, стоя на руках, заплела ноги вокруг шеи, а затем повисла в шпагате над пропастью между скамейками, и всё это так легко, с улыбкой!.. Что она ещё умеет? – подумала Ксения, – вдруг, летать? И как её, такую, не слушаться?…

Вот нынешние дети были куда более толстокожи, шумели, толкались. Ира даже прикрикнула – всё без толку, – и ей помог Владимир Викторович, щеголявший в ковбойской шляпе и стильно разодранных джинсах. У него был короткий разговор: под мышку – и в строй. «Они поженились в феврале, – переведя взгляд с него на Ирину, прошептала Виктория. – Летали на месяц в Аргентину, представляешь!» Ксения пригляделась и заметила на безымянном пальце тренера кольцо. И тут же подумала о разговоре, которого не избежать, – но не с робостью, как прежде, а с самым настоящим страхом. Даже спина похолодела…

– Ксения, здравствуй, – пожав ей руку, сказал Бауэр. – Мы очень рады тебя видеть, но ты помнишь, сколько тебе лет? Одна приехала?

– Да, – кивнула она, глядя мимо, но видя острые голубые глаза, морщинки в уголках, тонкий нос. – Здравствуйте. Я тоже очень рада, соскучилась…

– Тебя кто-то отпустил? Знают, что ты здесь?

– Бабушка, – и, взглядом указав на Вику, Ксения добавила: – Можно позвонить, проверить.

– Надолго? Кто за тобой приедет?

Она пожала плечами, моргнула и переступила с ноги на ногу. Владимир Викторович словно и не заметил её пантомимы, не изменил строгого выражения лица, и Ксения уже приготовилась услышать: «Марш домой!» Но тренер молчал, и было непонятно, о чём он думает; на мгновение даже показалось, что он растерян и сбит с толку.

– Ну, авантюристка… – вздохнул он, наконец. – Ноги растут быстрее мозгов. Ладно. Ночуешь здесь, завтра поговорим, – он снова надел шляпу и обернулся к ребятам: – Все готовы? Тогда идём.

Но не тут-то было. Едва они тронулись, как раздался звук мотора, из-за угла вынырнула красная «Хонда», развернулась и замерла у крыльца рядом с синим «БМВ» Анатолия. «Алина Александровна приехала!» – крикнула смышлёная Катя, и дети, загалдев, бросились к машине, окружили выходящую из неё медноволосую Алину Черкасову, самые шустрые ухватились за её джемпер и брюки. Все знали, что в понедельник она сменит Бауэра, который собирался в Германию на тренерский семинар, и останется в лагере главной.

Проведя вдали от дома неделю, ребята нуждались в разнообразии, хотя бы в малой смене впечатлений. Приезд Алины не обещал им лёгкой жизни: в работе она была столь же требовательна, как Владимир, и поблажек никому не давала. Но, всё же, её профессиональная улыбчивость была наполнена куда большей, истинно женской теплотой. Потому-то, не выпуская её из кольца, дети наперебой рассказывали обо всём, что с ними произошло за эту неделю, чему они научились и с каким нетерпением её ждали. Всё это сливалось в один сплошной писк. Алина Александровна терпеливо слушала и гладила взъерошенные головы.

– Ну, идите, идите, а то голодными останетесь. Дайте хоть поздороваться с большими…

За девять лет, что прошли на глазах Ксении, тренеры не изменились в главном – всё такие же лёгкие, запросто могли бы пролететь в венском вальсе по экватору, и океаны с песками не помеха. Старожилы «Фонтана» помнили, как Владимир и Алина выступали на конкурсах и долго не могли выбрать: соревноваться дальше или только преподавать? Но учеников становилось всё больше, и, в конце концов, они перевесили.

Владимир и Алина временами спорили, подначивали друг друга, но всерьёз не ругались, не обижались, не фыркали – может быть, оттого что никогда не были семейной парой. Сын Алины Александровны учился в Академии Лесгафта, муж, очень далёкий от танцев, лет двадцать дружил с Бауэром. Владимир Викторович находился в вечном поиске, Ира была… кажется, его третьей женой. «И других вам не надо!» – взглянув на тренера, мысленно приказала Ксения.

На ужин был чудесный гуляш, великолепный варёный рис и божественный соус, рецепт которого Михаил Леонидович держал в секрете. Ира уверяла, что он кладёт туда особенный африканский перец, Алина Александровна – что высокогорный чабрец. Ксения, придвинув к себе тарелку Маши Третьяковой, старалась потянуть удовольствие; очень просто было бы умять всё в минуту.

– Чего задумалась? – подтолкнула её коленом Виктория.

– Смотрю. Понимаю, как соскучилась…

Наконец-то, она могла наглядеться на старых друзей. Напротив сидел заметно выросший за год Серёжа Галеев, партнёр Вики. Увидев Ксению, весь просиял – и она, наверное, тоже. Им всегда было интересно разговаривать, они удивительно совпадали. Начнёт Сергей рассказывать, как в одиннадцать лет ходил с папой на футбол, – и Ксения тут же вспомнит, что именно эту игру смотрела по телевизору и знает, кто забивал голы, и как судья зайцем бегал по полю, уворачиваясь от злого болельщика. «А как они кувыркались по траве, помнишь? Двое таких медвежат!». – «Ага, классно придумали!» [2]

Кроме танцев, Серёжа увлекался кораблями, делал замечательные модели как по журнальным чертежам, так и по собственной фантазии; мог долго, с сияющими глазами, рассказывать о яхтенных кругосветных путешествиях – но не каждому, далеко не каждому. Большинство ребят и девочек из клуба, как и партнёрша Виктория, считало Сергея серьёзной и положительной танцевальной машинкой, которая живёт по-настоящему только на паркете, а всё остальное время готовится, обдумывает разные движения, слушает звуки в голове… Иногда, в самое неподходящее мгновение, где-нибудь в метро, Серёжкина спина распрямлялась, глаза туманились, лицо принимало уморительно мечтательное выражение, и весь он начинал раскачиваться в такт воображаемой музыке. Вика тут же пихала его в бок: очнись, а то подумают, псих какой! Ксения – та хорошо его понимала, потому что сама была такая же.