Эммануэль Каррэр - Филип Дик: Я жив, это вы умерли

Именно той осенью Анна снова забеременела. Это получилось совершенно случайно и, если смотреть на вещи трезво, абсолютно не вовремя. Боясь физических последствий пятой беременности, увеличения денежных расходов, а также умонастроений мужа, Анна также решила сделать аборт. Фил яростно этому воспротивился, обвиняя жену в том, что у нее чувств не больше, чем у робота. Анна заявила в ответ, что Фил желает этого ребенка не больше, чем она, просто на самом деле он хочет видеть ее толстой, бесформенной, зависимой, чтобы почувствовать наконец свое превосходство. Война продолжалась несколько дней, затем Анна уехала, вскоре вернулась и сказала беззвучным голосом, что все кончено и что нечего больше об этом говорить. Фил заперся в своем кабинете, хлопнув дверью.

Поскольку невозможно датировать с точностью до одного или двух месяцев 1960 года время написания романа «Человек, который имел абсолютно одинаковые зубы» («The Man Whose Teeth were all Exactly Alike»), то трудно установить, идет ли в нем речь о недавних событиях семейной жизни писателя, или же он предвосхищает их. Есть еще и прежний вариант: Анна, прочитав рукопись, решила воплотить в жизнь ее сценарий. Как бы то ни было, некоторое время спустя после аборта она тоже решила поступить на работу, в надежде пополнить бюджет, а особенно — избежать тяжелой семейной атмосферы. Разумеется, речь могла идти только о более или менее творческой работе. Многие хвалили оригинальные вещи, которые она лепила из глины. Обсудив идею с соседкой, она решила открыть магазин дешевых украшений.

Ничто не могло бы сильнее расстроить Фила, который, как и герой его романа, видел в этом начинании сарказм, подчеркивающий его собственную несостоятельность. По поводу того, что произошло дальше, мнения расходятся. Фил утверждает, что жена, посчитав, что шутка затянулась, решила отвлечь супруга от его неприбыльного призвания и превратить захудалого писателя в успешного бизнесмена. Анна же, напротив, заявляет, что Филип сам захотел сменить занятие и научиться изготовлять бижутерию, чтобы убежать от творческого бессилия, она же, со своей стороны, всячески боролась за то, чтобы муж вернулся к печатной машинке. Одно можно утверждать с уверенностью: когда период первоначального недовольства закончился, Филип приобрел привычку проводить время в мастерской. Он перебирал формы, клейма, пробовал применять их на практике. Даже второстепенные работы, которые ему доверяли, вроде полировки, нравились ему, ибо Филип с детства испытывал склонность к ремеслу. Взвешивая на руке украшения, вынутые из печи, он с грустью сравнивал их элегантную компактность со структурой своих романов, которые казались ему заурядными, ужасно корявыми и расплывчатыми. То ли дело произвести что-то, что имеет свой точный вес и отлито за один прием. Компаньонка Анны показала Филу книги по традиционному японскому искусству, из которых она черпала вдохновение. Там речь шла о некоей точке, где в полном согласии с дао уравновешиваются противоположности; Дик мечтал о книге, обладающей такой гармонией, но не чувствовал в себе достаточно сил не только для того, чтобы написать ее, но даже для того, чтобы хорошенько обдумать замысел. Ему было плохо. И чем хуже ему становилось, тем невыносимее он вел себя дома. Однажды Анна предложила мужу снять хибару, принадлежащую шерифу и находившуюся неподалеку, в десяти минутах ходьбы от них. Там все равно никто не жил, и домик можно будет снять за бесценок. Филип сможет там спокойно работать. Фил засомневался, зная, что если согласится, то пути назад уже не будет. Никакого способа лукавить. Если уж он там не напишет книгу, которая будет действительно чего-то стоить, то он вообще не напишет больше ничего. Эта хибара представлялась ему последним этапом, порогом перед пустотой. Он должен будет выйти оттуда победителем или пусть его лучше вынесут мертвым.

Филип бросил монеты и, едва дыша от волнения, построил гексаграмму. Девять, восемь, семь, семь, шесть, восемь. Ему выпали избыток и изобилие.

«Свет внутри, движение снаружи создают богатство и изобилие. Гексаграмма относится к эпохе высокой цивилизации. Однако, поскольку речь идет о вершине, из этого логически следует, что подобное необыкновенное состояние изобилия не сможет долго сохраняться».

И Дик согласился.

Еще в конце XVII века иезуиты, побывавшие в Пекине, привезли в Европу трактат о гадании, который считался самой древней книгой Китая и ключом к его мудрости. Согласно этому трактату, который называется «Ицзин» («Книга перемен»), в основе мироздания лежит действие двух дополняющих друг друга сил, инь и ян, которые можно обозначить по желанию как женское и мужское начало, тень и свет, покой и движение, землю и небо, холод и жару, и так далее. Способ гадания прост: вы шесть раз подряд подкидываете монетку и, в зависимости от того, что выпадает чаще, орел или решка, составляете гексаграмму, отражающую точное соотношение инь и ян в мире в данный конкретный момент. Таким образом, вы получаете подсказку, как следует себя вести и какие предпринимать действия. Бесконечное разнообразие жизни и множество ситуаций, которые постоянно изменяют ее течение, отражают шестьдесят четыре гексаграммы, ни больше ни меньше. «Ицзин» недаром называется «Книгой перемен»: она описывает не застывшие состояния, а тенденции, которые их оживляют. Китайцы уверены, что каждое мгновение нашей жизни — это переход из одного состояния в другое: апогей предвещает закат, а поражение — будущую победу. Тому, кто на ощупь идет в темноте, «Ицзин» сообщает, что свет вернется, а тому, кто ликует под полуденным солнцем, — что сумерки уже надвигаются; человека мудрого учит тонкому искусству позволить ходу мироздания нести себя по жизни, как течение несет пустую лодку.

За двести лет появилось немало различных переводов этого весьма туманного текста, приписываемых Конфуцию и другим авторитетам, которые предлагают свое толкование каждой из гексаграмм. Но к ним проявлял интерес лишь весьма ограниченный круг специалистов по Востоку, и так продолжалось вплоть до 1924 года, когда Ричард Вильгельм, немецкий пастор, влюбленный в Китай, предложил новый перевод, такой толковый и понятный, что древним трактатом заинтересовались очень многие. Карл Густав Юнг входил в число горячих поклонников «Ицзин», и именно одна из его учениц, Кэри Ф. Бэйнс, опубликовала в 1951 году в США английский перевод этой книги (перевода на французский язык Этьенна Пьерро пришлось ждать до 1968 года). В пятидесятых годах книга имела большой успех; поначалу лишь в узких кругах знатоков, но в течение двух последующих десятилетий «Ицзин» получил настоящую известность. Композиторы руководствовались этой книгой при написании музыки, физики — чтобы определять поведение элементарных частиц, и даже хиппи, выкурив несколько сигарет с марихуаной, хоп! — шесть раз подряд бросали монетки на восточный ковер, после чего выходили из затруднения с помощью замысловатых советов вроде «Постоянство полезно. Забота о корове приносит богатство» или «Освободи себя от большого пальца ноги. Тогда товарищ приблизится, и ты сможешь довериться ему».