Александр Бондарь - Короткие рассказы

Телеведущая. Здравствуйте, наши уважаемые глядачи. В эфире ваша любимая передача «Свитогляд». Сегодня у нас в гостях наш замечательный украинский ученый, живущий у нас в Торонто, Тарас Тарасович Голопупенко. Тарас Тарасович написал две прекрасные ученые книги. Одна называется «Как Отличить Череп Украинца от Черепа Русского». Эта книга стала бестселлером среди старшего поколения нашей украиноязычной диаспоры. Она также рекомендована в Украине в качестве учебного пособия бойцам законных вооруженных формирований УНА (УНСО). Вторая книга называется «Как Окончательно Решить Русский Вопрос». За нее Тарас Тарасович получил премию имени батьки Бандеры. И вот, Тарас Тарасович заканчивает свою новую книгу. Расскажите нам, пожалуйста, о чем она.

Т. Г.У этой своей книге я убедительно доказуваю, шо русские и украинцы не являются, як многие ошибочно думают, видным и тем же народом. Так, я выясныв, (кивает) шо и русские и украинцы действительно произошлы от обезян. Но, шо интересно, (палец кверху) от разных.

Телеведущая. (Заинтересованно) Да, это очень интересно.

Т. Г.Наши хохлы произошлы от добрых, незлобывых, травоядных обезян. (Показывает рисунок улыбающегося шимпанзе.) А москали — от обезян кровожадных, хищных и злых. (Показывает рисунок скалящегося шимпанзе.) Правда, мне удалось выяснить, шо наши обезяны-хохлы любылы сало. У виде исключения. А, вабще, (палец кверху) воны были строгими и убежденными вегетарьанцами. Вот обо всем об этом моя книга.

Ведущая. Спасибо вам, Тарас Тарасович. Спасибо вам за ваш интересный рассказ. А сейчас реклама.

— Если вы хотыте помочь вашим ридным и близким в Украине, и накормыть их в эту тяжку годыну, послав ым буханку хлиба чи кусок ковбасы, воспользуйтесь услугамы фирмы «Мист». Помогайте вашим ридным и близким, не дайте им околеть там от голода. (Радостно.) Фирма «Мист» доставыт пакунку-пачку прямо у руки адресатам! (Печально.) Если, тильки, воны ще там живы…

Сентиментальная зарисовка. Почти по Паустовскому.

Вот, и осень пришла. Давно уже полиняли флаги. Ветер яростно рвёт листовки с проклятиями в адрес новых властей. Холодает. Скоро зима…

Ещё до рассвета, одевшись потеплее, оставляю свой уютный подвал. Осторожно переступаю через мужчину, что лежит здесь ещё с прошлого понедельника, и выхожу на воздух. Благодать! Тихо мерцают своим ледяным светом звёзды. Утренний морозец весело щиплет лицо.

В это холодное утро я иду по окурки. Что сделаешь — надо на зиму запасаться. Знатоки этого дела знают: лучше идти теперь, до рассвета — к обеду всё соберут другие. Запахиваю поплотнее пальто. Оно у меня хорошее, тёплое; ничего, что не новое: я нашёл его в прошлом году за контейнерами.

Люблю ночами бродить по пустым улицам. Тихо кругом. Только стукнет чуть слышно где-то вдалеке одиночный выстрел, прострекочет ему в ответ свою незатейливую песню Калашников, потом донесётся откуда-то сдавленный крик застигнутой в подъезде женщины… И снова тихо. Только бродяга-ветер, которому не спится почему-то в эту безлунную ночь, носится неугомонно по вымершим пустым улицам, играя кучами прошлогоднего мусора и беззвучно перебирая волосы у лежащего на тротуаре милиционера.

Вижу издалека ещё: языки пламени весело пляшут над стенами, крышей чьего-то кафе. То-то удача! В такой холод и погреться! Спешу туда. Протягиваю к огню озябшие пальцы. С наслаждением чувствую, как тонкими струйками разливается по телу тепло.

Но время идти: уже рассветает. Чтобы чуть скоротать дорогу иду через вдоль и поперёк перекопанный школьный стадион. На турнике висит пожилой мужчина в спортивном костюме. Подхожу ближе… Холодный уже. Давно висит.

…Ну вот, я и на месте. Городской парк культуры. Днём тут собираются местные гомики и оставляют после себя много окурков.

Уже рассвело. В кармане у меня лежат четыре бычка и кем-то надкушенное яблоко — то, что собрал по дороге. Но главное начнётся сейчас.

Медленно иду по газону, осторожно перебираю ногами опавшие листья. Тут надо смотреть в оба. Вот — краешком выглядывает из-под сухого листа жирный бычок. Хитро так на меня смотрит. Иной не заметит, мимо пройдёт. Ан, нет! У меня глаз намётанный. «Что, брат? — Говорю ему. — Спрятался и думал — всё, не увижу, значит?.. Не-ет, брат!» Беру его аккуратно за тонкую талию, бережно опускаю в бездонный карман.

…Ну, вот, пожалуй, и всё. Пора и домой, отсыпаться. Весело шелестят листья над головой. Карманы у меня тяжёлые. Чего здесь нет только! Даже пустая бутылка. Вобщем, на сердце тепло.

А улица принарядилась, словно бы к празднику: разноцветные лохмотья висят тут и там на окнах. Далеко раздаются голоса осеннего города. Вот, где-то рядом совсем пищит Юра Шатунов, а вон — слышно, как стонет Вадим Казаченко. Издалека доносится звонкая трель Марины Журавлёвой.

— Здравствуйте, дорогие друзья. В эфире радио «Свободный Край». Сегодня мы поговорим с вами о правах человека, вернее, об их несоблюдении. Радиоведущий придвинул ближе к себе микрофон. — Все вы знаете, что в России права человека — это большая и сеьезная проблема. У нас в гостях эксперт по этим самым правам, которого вам представлять не надо, вы его все знаете… Но я, все-таки, его вам представлю. Это Гоги Дудаевич Равиношвили.

— Здравствуйте.

Гоги Дудаевич — чрезвычайно заросший и, по виду, очень грязный, человекообразный мужчина, поковырял в носу и вытер палец о мохнатое кресло. Ведущий брезгливо поежил носом, но ничего не сказал.

— Я знаю, что права человека на юге России — это большая проблема.

— О, нэ говорыте! — Человекообразный мужчина даже поднял кверху руки. Рюсские — это дыкари! Какие там вабще права! Мэня, когда мэнты в Краснодаре на кармане взяли — так они, сволочи, били мэня, так били… Фащисты настоящие!

— Я слышал, что преследования нерусских на Юге России носят открытую форму.

— Открыто прэследуют! На рынке стоим, торгуем — казаки подходят, шмонают…

— А русских не трогают?

— Слющай — ну откуда там рюсские? — Гоги Дудаевич засмеялся тихо и покачал головой. — Там только нащи стоят. Рюсский если прыходыт, мы с ним говорым тыхо — и он уходыт. Сам уходыт. Бэз насилия! Мы же нэ бандыты!

— К нам, на радио идут письма — люди пишут, что в Краснодаре страшно ходить по улицам. Кругом пьяные казаки с плетками. Все нерусские уезжают оттуда — там страшно жить. Скоро, пишут, в Краснодаре, ни одного нерусского не останется.

— Казаки — это самые пэрвые срэды фащистов. — Гоги Дудаевич согласился сразу же и охотно. — Помню, прыехал в одын южный гарадок маленький — Туапсе называется, по ринку прощелся, ну, походыл там по карманам нэмного. Казаки мэня замэли. Отвэли в этот свой штаб. Плетки у них зда-аравэнные! Я потом лежат мог, стоят мог, ходыт тоже мог. А, вот, сидэт только чэрэз два мэсяца научылся.