Юрий Луговской - Черное солнце

— Ты о чем? — спросила Маша. — Ты чего такой?

— Да нет, ничего, ничего, все в порядке. Родной брат в Чечню собрался.

— А кто он у тебя? — сочувственно спросила Настя.

— Детский хирург. — Саша взял чашку и отхлебнул крепкого английского чаю.

Девушки задумчиво смотрели на Александра. Все притихли. Это было так неожиданно. Брат — детский хирург. У такого симпатичного раздолбая. Совсем другой мир. Чечня, война, раненые, госпиталь. А тут стриптиз-клуб, кайф, деньги, секс, танцы.

— Вот такой у меня младший братец, — не без гордости сказал Саша.

— Он один? А старший есть? — спросила Настя.

— Есть. Старший — психолог. Братья у меня крутые. Один я выпал из гнезда. Это называется в семье не без урода, да? — Саша посмотрел на девушек в надежде, что они опровергнут его слова. И оказался прав.

— Ну что ты, что ты, солнышко ты наше, что ты на себя наговариваешь! — Маша подбежала и погладила его по голове. Она забеспокоилась, что Саша расстроится сравнением не в свою пользу. — Ты такой талантливый, такой хороший музыкант. И ди-джей классный. Перестань.

— Да? Ты так думаешь? — улыбаясь, посмотрел Саша на девушку.

— Конечно. — Маша взяла хлеб с сыром и протянула ему. — Ешь давай, твой любимый, пармезан.

Саша кивнул и откусил из Машиных рук от бутерброда с сыром.

Саша приехал к родителям в начале восьмого. Дима сидел с мамой на диване и мерил ей давление. Отец Андрей Сергеевич Кочетков, капитан первого ранга в отставке, теперь работающий в газете для ветеранов флота, стоял у окна с Пашей, они о чем-то тихо беседовали. В воздухе висела атмосфера тревоги и подавленности, Саша это сразу почувствовал.

— Ну какое? — спросила Татьяна Николаевна Кочеткова младшего сына.

— Немного повышенное, — ответил Дима, убирая тонометр в футляр.

— Какое повышенное? И что значит немного, по-твоему?

— 180 на 110, — сказал Дима.

— Ничего себе — немного повышенное. С таким немного повышенным и инсульт можно заработать. Разве нет, Димуль? — Татьяна Николаевна встревоженно смотрела на сына.

— Мам, ты, самое главное, не волнуйся, ты же сама знаешь, ты же врач. Для твоего возраста давление не катастрофическое. Таблеточек попьешь, я привез хорошие лекарства нового поколения, посидишь недельку на больничном, отдохнешь — и все пройдет.

— Отдохнешь тут с вами. Иди ко мне, сынок, — она увидела Сашу. — Что ж ты нас, стариков, совсем не навещаешь?

— Да некогда, мам. — Саша подошел, обнял маму и поцеловал.

— Да, мы знаем, ты у нас самый занятой, не то что твои братья. Павел у нас часто бывает, да и Димка захаживает, хотя уж он-то не меньше твоего занят.

— Да ладно, я знаю. Хорошо, мам, теперь буду часто бывать. — Саша почувствовал на спине взгляд отца. Обернулся. — Вот честное слово, пап, каждые выходные буду приходить. Нет, вернее, не в выходные, в выходные же у меня особая работа, но каждую неделю — это точно.

Отец вздохнул. В другое время он рассмеялся бы непутевому сыну, но сейчас настроение у него было подавленное. Как Паша ни успокаивал его, но Чечня есть Чечня, Гудермес есть Гудермес, «горячая точка» она и есть «горячая точка».

— А мне не будешь мерить? — спросил он Диму, видя, что тот отдает матери кожаную сумочку с тонометром.

— А что, надо, пап? Давай, если плохо себя чувствуешь. — Дима взял из рук мамы тонометр.

— Да нет, пожалуй, не надо, а то сейчас намеряешь, я еще больше расстроюсь.

— Это правильно, — сказал Павел, — не надо мерить. Как и по врачам не надо ходить никогда.

— И это говорит психолог, человек, у которого в семье двое врачей и сам он почти врач, — покачала головой Татьяна Николаевна.

— Ну ладно, давайте ужинать, что ли, а то все какие-то расстроенные сегодня, — бодро сказал Дима. — Мам, что у нас на ужин?

— Запеченная рыба, салат, картошка в духовке, как вы любите. Давайте к столу.

Андрей Сергеевич занял свое, главное, место, рядом расположился Павел. Дмитрий сел напротив брата и посмотрел на Сашу:

— Иди садись, пивка пока выпьем.

На столе стояли три бутылки чешского пива и бокалы. Саша посмотрел на свои руки.

— Сейчас, копыта только замою, — сказал Александр. — Я воду в машину заливал.

— Что сделаешь? Что замоешь? — испуганно спросила Татьяна Николаевна.

— Руки, мам, руки, — засмеялся Саша.

— Ну и жаргон, — покачал головой отец. — Дим, у вас в больнице тоже так говорят?

Дима засмеялся и отрицательно помотал головой.

— Нет, пап, у них свой сленг, медицинский. Ты что, не знаешь разве, что врачи самый циничный народ? — сказал Павел и разлил пиво по бокалам. Одной бутылки на четверых не хватило, открыл вторую. Пена красиво поднималась.

— Бегу, бегу, бегу, без меня не пейте! — Саша занял свое место, взял бокал и чокнулся с братьями и отцом.

— Мать, ты пиво будешь? — крикнул Андрей Сергеевич в сторону кухни.

— Не надо ей, с таким давлением, — тихо сказал Дима. — Ей лучше рюмку коньяку. Если мы, конечно, будем. — Дима хитро посмотрел на Павла.

— Будем, — подмигнул ему брат. — Мне клиент такой коньяк подарил. Тебе с твоей зарплатой полгода на такой работать надо.

— Теперь заработаю. У меня тройной оклад будет, — гордо заявил Дима. Услышав это, Андрей Сергеевич тяжело вздохнул и опустил голову на руки.

— Пап, ну ты еще будешь, ну ладно, не надо, а? — Дима встал из-за стола, подошел к отцу и положил ему руки на плечи. — Мать и так вон переживает, давление вон какое, и ты еще.

— А чего тебе, здесь плохо? — сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сорваться на крик, сказал Андрей Сергеевич и убрал руки сына с плеча. — Здесь, что ли, мало тебе экстремальных операций, обязательно надо туда лезть? Что ты там забыл?

— Да меня Михайлов позвал, понимаешь ты или нет, папа? Или ты не знаешь, кто такой Михайлов?

— Да знаю я его прекрасно. Недавно у нас с ним интервью было. Он что, тоже едет?

— Нет, он только вернулся. Но обязательно навестит меня там. Всего-то два месяца.

— Да знаю я твои два месяца, потом еще будут два месяца, потом еще.

Татьяна Николаевна внесла блюдо с запеченной рыбой. Сыновья глубоко с наслаждением вдохнули аромат, который исходил от блюда. Никто не делал никаких движений, чтобы помочь матери, знали, она этого не любит. Поставив рыбу, она исчезла и внесла блюдо с салатом, затем малосольные огурцы и квашеную капусту. За ними последовала дымящаяся печеная картошка. Завершив сервировку стола, Татьяна Николаевна стала раскладывать еду по тарелкам, никого ни о чем не спрашивая. Начала с мужа, потом положила Павлу, затем Александру и последнему — самому младшему, Диме. Такой порядок в семье Кочетковых соблюдался всегда.

— А коньяк когда пить будем — потом или сейчас? — спросил Саша. Он посмотрел на Павла. — Что за манера у брата: похвалиться, подразнить, а на стол не выставить?