Любош Юрик - И придут наши дети

Однако Михалу Порубану, главному редактору «Форума», голосок напомнил, что через пару дней его сотрудники Катя Гдовинова и Даниэль Ивашка должны поехать в Банскую Каменицу собирать материал о городе, где время так замедлило свой бег, что даже вода течет медленней, а падающие камни игнорируют закон земного тяготения, где люди замолкают на полуслове или вообще не хотят разговаривать и где продавщицы до смерти завидуют улиткам, их быстроте и ловкости.

Он резко нажал на акселератор, машина подпрыгнула и под капотом что-то угрожающе застучало: «шкода» с явным неудовольствием набирала скорость. Для главного редактора «Форума» стук в моторе послужил поводом для размышления об автомобилях, механиках, запчастях и вообще об автосервисе. Он подумал, что это тоже один из способов поднять себе кровяное давление и начисто забыть о наставлениях врача. В общем-то, хмыкнул он, мы не были готовы к автомобильному взрыву, и потому так не хватает дорог, мастерских и запчастей. Что мы имеем в итоге? Сплошные трудности: махинации, аварии на дорогах, толкучка в автосервисах и в результате — коррупция. Сколько об этом уже писалось и говорилось? И что изменилось? Порубан сомневается, имеет ли все это смысл, стоит ли вообще еще раз писать об этом. Чего может добиться газета в борьбе против джунглей взяточничества, против мелких и крупных афер?

Он вспоминает молодого Якуба Якубца, выпускника отделения журналистики, который как раз недавно пришел в редакцию «Форума». Надо бы направить его в прокуратуру, пусть посидит в зале судебных заседаний (ведь сколько журналистов начинало с судебной хроники!) и напишет репортаж о хозяйственной преступности или о росте разводов.

Машина выехала на главную магистраль, вливающуюся в автостраду Прага — Брно, здесь движение оживленное, машины идут впритирку одна к другой. Точно такой же поток плывет и в обратном направлении, из города. Миновав Горский парк, он въезжает на холм — перед ним открывается город, хорошо знакомые силуэты домов, переплетения улиц, высотные здания «Техника» и «Радио», а за ними Град и Славин. Город тянется далеко, сливается с горизонтом, а над ним висит тонкая вуаль смога, напоминающая предрассветный туман.

Стоянка перед зданием Пресс-центра еще пуста, она заполнится машинами лишь к девяти, когда станут подъезжать сотрудники всех редакций, и Порубан ставит машину на свободное место прямо перед входом. В здании пока тихо, лишь кое-где раздаются приглушенные голоса и робкое постукивание пишущей машинки.

В редакции «Форума» на рабочем месте сидит только его секретарша Гелена Гекснерова, она всегда приходит на работу первой. Это — прелестная женщина предпенсионного возраста, знающая обо всех редакционных делах. Она всегда в курсе того, кто и что кому сказал и чего не сказал, кто и где выпил, кого и с кем встретили, кто и какие получает гонорары и чьи дети болеют корью. Гелена Гекснерова готовилась к пенсии и ждала лишь, когда девушки в редакции выйдут, наконец, замуж.

Порубан проходит в свой кабинет и усаживается за стол, зная, что сейчас ему никто не помешает и он сможет спокойно просмотреть сегодняшние газеты. С этого начинался каждый рабочий день, ведь главный редактор должен знать, о чем пишут его конкуренты. Читая, он красным карандашом подчеркивает абзацы, фразы или идеи, представляющие для него интерес. Пока он читает, секретарша приносит чашку кофе и почту. Он откладывает газеты, одни из которых просто пролистал, а в других лишь пробежал заголовки, подвигает к себе чашку с кофе и надрывает первый конверт: приглашение на пресс-конференцию, письма читателей, предписание из генеральной дирекции, информация о тираже, приглашение на прием и штраф за стоянку в запрещенном месте. Одни письма сразу же после прочтения отправляются в корзину, другие — откладываются в сторону, сверху ложатся самые неотложные.

Допив кофе, он отодвигает чашку и берется за папку, где лежат материалы следующих номеров. Впереди еще не меньше часа, за это время ему надо прочитать и выправить все рукописи.

Он смотрит на часы: восемь часов пятнадцать минут…

В это же самое время, в восемь пятнадцать, редактор еженедельника «Форум» Матуш Прокоп сидел за столом в кухне и завтракал. В отличие от шефа у него не было никаких устоявшихся привычек. Вставал он тогда, когда чувствовал, что его организм отдохнул, никогда не включал радио и не слушал известий, лишь иногда, если было настроение, как, например, нынче утром, он ставил на проигрыватель попеременно пластинки Рэя Чарльза или Симона и Гарфункеля. Иногда он завтракал плотно, а иногда выпивал лишь чашку горячего чая, в зависимости от того, что приготовила ему жена, и смотря сколько у него оставалось времени.

Сегодня ему удалось встать еще до восьми, он услышал, как Алиса, его жена, с младшим сыном Михалом уходит в детский садик и по магазинам. Он уже успел побриться, принять душ, одеться и теперь спокойно завтракал. Алиса между тем возвратилась и теперь прибирала детскую. Она работала ассистентом в университете и на работу ходила к десяти, а иногда и после обеда, в зависимости от расписания, до этого она успевала убрать квартиру и приготовить обед. Сквозь открытую дверь он видел детскую, где на полу валялись машинки и детали конструктора, Алиса собирала разбросанную по комнате одежду и игрушки.

Прокоп смотрел на стройную фигуру жены (когда-то она недолго работала манекенщицей) и вынужден был признать, что и после шести лет замужества, родив ему двух детей, она все еще не потеряла привлекательности.

Он медленно жевал и размышлял, мысли были беспорядочными, перескакивали с одного на другое, повинуясь каким-то ассоциациям — случайному жесту, запаху, воспоминанию, они бились в мозгу, словно бумажный змей на сильном ветру. Он вспомнил, что, согласно каким-то социологическим исследованиям, после пяти лет брака в супружеских отношениях наступает кризис. У них он наступил после шести лет.

Ему припомнились первые дни, месяцы и годы совместной жизни: быстро, слишком быстро родился у них Мартин, и вот в узкой, снятой за большие деньги комнатке началась совершенно сумасшедшая жизнь. Крик и плач мальчика, вечная нервозность, постоянная нехватка денег, долги, простуды, никаких перспектив на квартиру, постоянный, до одури, нажим секретарей редакции, и всегда сжатые сроки, и, ко всему прочему, болезненное честолюбие. Как хотелось ему, Матушу Прокопу, стать истинным журналистом — искателем правды, обличителем лжи, грозой всех глупцов и лентяев, мужественным и отважным молодым человеком!

А тем временем он медленно задыхался в комнате, пропахшей мокрыми пеленками и трубочным табаком. Ну зачем, думает сейчас тот же самый, но уже уставший и успокоившийся Прокоп, какого черта я сразу же, в самом начале, когда пришел на работу в «Форум», восстановил против себя некоторых редакторов, этих старых волков, привычных рутинеров, глашатаев ходульных истин? Теперь он знал то, что должен был знать еще тогда: когда говоришь дураку, что он дурак, то сам совершаешь еще большую глупость.