Фрэнк Харди - Власть без славы

Пробовал он и лишать права участия в бегах, обычно па короткие сроки. На первое время это возымело плодотворное действие, но вскоре опять начались мошенничества, и бега приходили все больше и больше в упадок.

Отчаявшись, Дуайр решил примерно наказать кого-нибудь. Он пожизненно лишил права участвовать в бегах некоего Макдоналда и запретил ему продавать своих лошадей или вывозить их за границу. Джон Уэст был зол на Макдоналда, потому что тот принимал деятельное участие в кампании за изъятие клуба из-под контроля Джона Уэста.

Макдоналд тотчас же принялся сколачивать новую конноспортивную лигу, которая теперь грозила самому существованию клуба Джона Уэста. Успеху Макдоналда способствовало всеобщее недовольство хозяйничанием Джона Уэста.

Дело дошло до того, что наездники объявили забастовку! К великому удивлению и досаде Джона Уэста, забастовка лишила его возможности проводить рысистые испытания. В один из понедельников в бегах приняло участие всего пятнадцать лошадей.

Особенно злобился Макдоналд на Беннета. Как назло, подошли выборы в верхнюю палату. Макдоналд повел против Беннета ожесточенную кампанию. С помощью комитета, в который вошли наездники и ветераны войны, он засыпал избирателей листовками, в которых было перепечатано сообщение, опубликованное в 1903 году новозеландской газетой о том, как брат Беннета пустил кобылу «Нелли У» под вымышленным именем. Сторонники Макдоналда на митингах обрушивались на растерявшегося Беннета, не знавшего, что ответить на их нападки. Однажды он даже расплакался на трибуне. В конце концов, не решаясь предстать перед своими мучителями, Беннет отменил три последних предвыборных митинга. В довершение всех бед, место в парламенте он потерял.

Забастовка длилась уже целый месяц, и запись лошадей почти прекратилась; и хотя кое-кто из бастующих начал колебаться, все же желающих участвовать в бегах было слишком мало, чтобы устраивать состязания. Не добившись разрешения проводить рысистые испытания в Мельбурне, новая лига сняла на один день провинциальный ипподром за тысячу франков. Члены лиги обратились со своими жалобами к главному секретарю кабинета. Том Трамблуорд вежливо выслушал их, но ничего не сделал и даже не обещал. Тогда они направили депутацию к мэру Мельбурна с просьбой разрешить им провести испытания с благотворительной целью. Мэр отказал, заявив при этом, что им не одержать верх над Джоном Уэстом, ибо главный секретарь и другие должностные лица «у него в кармане», а премьер Хоран и лидер лейбористов в верхней палате Беннет — члены правления его фиктивного конноспортивного клуба.

Вначале Джон Уэст не придавал всей этой истории особого значения. Он был уверен, что наездники не смогут обойтись без него и скоро сами убедятся, с кем выгоднее иметь дело. Но теперь он был не на шутку встревожен и решил во что бы то ни стало подавить забастовку.

— Я же, кажется, просил вас унять Макдоналда, — сердито сказал он, когда Годфри Дуайр уселся напротив него.

Дуайр в замешательстве развел руками. — Но, мистер Уэст, его можно унять, только отменив запрещение участвовать в бегах. А это было бы непоправимой ошибкой. Укрепить дисциплину мы можем, только проявляя твердость. Сейчас мы не можем уступить.

— Если мы сейчас заткнем рот Макдоналду, то вся их затея рухнет. Беда с вами, военными, вы боитесь хоть на шаг отойти от устава. Вы не хотели согласиться с тем, что Макдоналд опасен, и мы потеряли из-за этого сотни фунтов. Беннета вышибли из парламента. Ипподром пустует. Служащим платят за то, что они бездельничают. Если лейбористы провалятся на выборах в парламент штата в будущем месяце, наш контроль над бегами и состязаниями пони будет поставлен под угрозу. Так порядка не наведешь. Отмените запрещение, наложенное на Макдоналда, и следующий раз для примерного наказания возьмите кого-нибудь другого: выберите человека, который будет меньше скандалить!

Дуайр все же попытался возразить своему хозяину. Он привык действовать не мудрствуя лукаво, и ему претили всяческие уловки и интриги.

— Мистер Уэст, разрешите мне наводить порядок по-своему, позвольте мне наказывать тех, кто нарушает правила, беспристрастно, невзирая на лица. В противном случае я должен буду просить вас принять мою отставку.

Дуайр уже много раз собирался произнести эту маленькую речь, с тех пор как началась забастовка, но его удерживала боязнь лишиться жалованья, власти и влияния. Теперь, когда он наконец высказался, он склонил голову набок, точно испуганная птица, вид у него был такой, как будто он ожидал, что Джон Уэст сейчас схватит револьвер и пристрелит его на месте.

Джон Уэст наклонился вперед, положив руки на стол, и насмешливо разглядывал Дуайра, словно не веря своим ушам.

И без того расстроенные нервы Дуайра не выдержали наступившего молчания. — Иначе ничего не выйдет, мистер Уэст, — сказал он, — ничего не выйдет. Закон и порядок можно поддерживать только строжайшей дисциплиной. У меня должны быть развязаны руки, чтобы я мог выполнять правила клуба без страха и без снисхождения.

Джон Уэст все еще молчал. Он был недоволен, но не показывал этого. Дуайр занимал видное место в его планах развития спортивного бизнеса. Ему нужно было время, чтобы хорошенько обдумать решение Дуайра и, кстати, проверить, насколько оно серьезно.

К великому облегчению Дуайра, Джон Уэст наконец заговорил примирительным тоном: — Вы утомились, капитан. Этот месяц был для вас трудным. Вам нужно отдохнуть. Как только мы покончим с этим делом, возьмите отпуск на недельку-другую.

Польщенный тем, что Джон Уэст впервые обратился к нему, употребив столь любезное его сердцу военное звание, Дуайр ответил: — Я старался исполнять ваши желания, но не смогу делать это впредь, если не буду иметь возможности добиваться абсолютного соблюдения правил.

— Вы не можете прыгнуть выше головы, капитан. Наездники — хитрые, изворотливые люди. Они найдут лазейки, как бы строги вы ни были. Вы не должны забывать, капитан, что наш клуб это только средство для достижения цели. Меня больше не интересуют ни бега, ни состязания пони, но я должен сохранить свои ипподромы, разрешение на устройство бегов и штат служащих, потому что в один прекрасный день я займусь скачками. Вот где золотое дно, капитан! Мне нужно свести счеты со Скаковым клубом штата Виктория. Я поставлю все эту братию на колени. Я буду устраивать скачки в Флемингтоне, вот увидите. Этот день уже недалек. А моя победа будет и вашей победой. Вы возвыситесь вместе со мной. Вы станете самым влиятельным человеком в мире конного спорта. Подумайте об этом!

Годфри Дуайр уже давно пришел к выводу, что для Джона Уэста нет ничего невозможного. Он живо представил себе, как будет восседать в кабинете главного распорядителя в Флемингтоне, но вдруг вспомнил о своей просьбе об отставке. «Нужно отступить с честью», — подумал он.