Игорь Шагин - Белая полоса

Хотя сторона обвинения с учётом его со мной дружеских отношений, на которые он указал, очевидно была уверена, что он поступит иначе, и, наверняка, поэтому предоставила судье информацию, что его показания в мою пользу, если такое будет, — не что иное, как сделка в обмен на мои акции, которые он переоформил на себя.

Сам же факт переоформления акций, каким бы образом Долгополову ни удалось это сделать и что для меня стало полной неожиданностью, он не мог отрицать. Думая, например, что мой адвокат уже имеет подтверждающие документы, и передал их судье. И опасаясь также, например, что раскрывшаяся ложь обернётся полным недоверием к нему. И в частности или в том числе встречи его с Макаровым, на которых последний, подлавливая его в городе, по указанию или сам, пытаясь что-нибудь выведать, могут быть в будущем истолкованы каким-либо иным образом и против него. Долгополов, очевидно, понимал, что из двух зол должен выбрать наименьшее. И предпочёл не оглянуться в глаза, нежели потом оказаться за решёткой вместе со мной.

Но то, что Долгополов не рассказал полностью правду, а только вполне определённо охарактеризовал мои взаимоотношения с рэкетирами, могло как раз свидетельствовать об отсутствии между мной и им сговора.

И я не стал задавать ему вопросы, понимая, что теперь он будет защищаться и от меня, а любой его обман будет обращён мне не на пользу.

Долгополов не мог сказать «дань», возможно, в отличие от девочек-секретарей, уборщицы, главного инженера — бессребреников, как этих свидетелей называла моя адвокат, — боясь попасть под уголовную ответственность по статье «знал и не сказал», сначала о рэкете, который кто как не бывший сотрудник КГБ, мог предотвратить, а потом с таким следствием, если мои показания не будут признаны достоверными, о финансировании банды. И кто как не бывший полковник КГБ знал, что от свидетеля до обвиняемого и подсудимого один шаг.

А возможно, Долгополов боялся встречных показаний в суде Старикова и Маркуна, если им было на него что сказать. И не зная, что Стариков подтверждает сказанное мною.

А может быть, не подтвердить вымогательство, как начальника собственной безопасности, попросил его в бывшем директор, а ныне народный депутат Фиалковский, засвидетельствовать, что Долгополов, как и он, не знал о рэкетирах.

И предложил Долгополову и помог переоформить на него мои акции, чтобы на всякий случай иметь мотив, почему Долгополов признаёт мою правду, а не его, Фиалковского, предварительно получившего от Макарова дискету, о которой говорил Гандрабура, с моей, с его или с нашими фамилиями и распланированными «Топ-Сервису» преступлениями. Или дискету он получил от криминального авторитета, лидера Макарова — Фашиста, у которого Гайсинский был адвокатом. А через день после назначения прокурором г. Киева Гайсинский объявил о раскрытии дела «Топ-Сервиса». Или она была получена от самого Гайсинского или ещё кого-то — был ли Фиалковский заказчиком, у которого все мотивы, или заказчиком на дискете.

Пообещал или заплатил деньги «валить всё на Шагина». И когда нужные показания были даны или получены, написал заявление в СБУ, что его преследует Макаров, которого он не знает, но знает, что он находится в розыске, о чём рассказал моему адвокату водитель Фиалковского Валерий Чернопиский, присутствовавший недалеко при встречах Макарова и Фиалковского и также допрошенный СБУ. И таким образом избавился от дискеты — от его фамилии на дискете. Или от преступлений. И от Макарова и его компании. И от уголовного дела. От всего…

Версий, как и правд, можно было строить и могло быть много. Истину должен был установить справедливый, непредвзятый и независимый суд.

В зал был приглашён следующий свидетель.

Игорь Янковский, как и все учредители ООО «Топ-Сервис», в разные времена ими являвшиеся, находился в списке свидетелей обвинения. И поскольку на вопрос председательствующей ответил, что ничего не может сообщить по существу дела, охарактеризовав мои с ним отношения как «знакомые», Лясковской было предложено огласить протокол его допроса на предварительном следствии, а потом, если у кого будут, задать вопросы по его показаниям.

На досудебном расследовании Янковский сообщил, что знает меня как директора ООО «Топ-Сервис Восток» и президента АОЗТ «Топ-Сервис». Ранее вместе со мной был одним из соучредителей ООО «Топ — Сервис» и работал в компьютерном отделе этой компании. Потом, когда техническое направление выделилось в отдельное предприятие, уволился, директором был Фиалковский, вышел из состава учредителей и перешёл с Долинным во вновь созданную компанию «Топ-Сервис Системс», под его руководство. На вопрос следователя, известно ли ему о вымогательстве у Шагина или других лиц на Гайдара, 6, ответил, что нет.

— Вопросы, — сказала Лясковская и посмотрела на моего адвоката.

— Скажите, пожалуйста, — обратился к свидетелю Владимир Тимофеевич, — примерно с какого года Вы являлись учредителем и работали в ООО «Топ-Сервис» до того, как уволились?

— Примерно с конца 1993 года. ООО «Топ-Сервис» представляло фирму IBM. Директором был Синельников.

— Тогда Вы, может быть, помните период, когда директором стал Попов, и сотрудничество предприятия с российской фирмой «Амбар»?

— Да, помню.

— Тогда скажите, пожалуйста: были ли случаи посещения офиса предприятия в тот период времени такими лицами, как Араик, Валера, Игорь Макаров, если Вам о чём-то говорит фамилия?

— Да, были, — свидетель смотрел на Владимира Тимофеевича. Лясковская — на свидетеля.

— Можете ли Вы описать, охарактеризовать, что это за люди? Цель их визитов, если Вам известно.

— Я с ними не общался. Видел, что они приходят к Шагину и Попову, от Попова знал, что это рэкетиры.

— А цель визитов?

— Сергей Попов говорил, что они требуют деньги и деньги им ежемесячно платятся.

— Говорил ли Вам Попов суммы, или, может быть, Вы спрашивали? — переспросила Лясковская.

— В подробности я не вникал. У меня были другие обязанности. Я отвечал за исправность компьютерной техники.

— У меня вопросов больше нет, — сказал Владимир Тимофеевич.

— Тогда у меня вопрос, — сказала Лясковская, откинувшись резко назад на стуле, и на её лице появилась гримаса. — Скажите, — продолжила она, обратившись к свидетелю, — почему в 2000 году, на предварительном следствии Вы сказали, что Вам не известно о вымогательстве, об этом же идёт сейчас речь в Ваших показаниях, как я понимаю? А сейчас Вы говорите, что об этом знали.

Свидетель сохранял молчание, как будто то ли не расслышал, то ли не понял вопрос.

— Вот тут Вы ответили, что не знаете, — ещё раз обратилась к нему Лясковская.

— Мне был задан вопрос, как я понял, на текущий период времени. Если бы меня спросили про период семилетней давности, я бы ответил, как сейчас.