Дмитрий Градинар - Звездный патент. Сборник

– Знаю! – отвечал Ксур, но занятия своего не прекращал. – Нравится!

Эта тема послужила толчком к другому, совсем уж ненужному разговору перед вылетом.

– Слушайте, а какие ранения, полученные истребителем в бою, могут оказаться несмертельными? И вообще, какие шансы выжить, если в «Зигзаг» попадёт торпеда?

Вопрос задал Аватарой, но оказался вовсе не единственным, кто жаждал узнать ответ.

– Если торпеда попадёт – шансов, считай, никаких, – авторитетно заявил Ким.

Он трижды ломал конечности за время обучения и по этой причине регулярно попадал в медицинский изолятор, где наслушался множества историй от раненых действительных пилотов, оказывавшихся рядом.

– Не смертельно, это когда поврежден СВЗ и на вираже ломаются рёбра Одному импульсным лучом ногу прошило. Тоже несмертельно, главное, вовремя эвакуироваться, чтоб какая-то там реакция в организме после попадания не началась. Ну головой приложиться можно. Даже скафандр не поможет, если сильно тряхнёт гравитационкой.. А лучше всего – вообще без ранений…

– Нет, нам ведь говорили, что даже если торпедой – главное, чтоб она не прямо в кабину попала…

– Забудь! Это всё сказки. Принял торпеду – хана! Все пилоты так говорят. Ты же на ускорении идёшь, верно?

– Ну?

– И вдруг твоя траектория резко меняется. Я уже не говорю про отвалившиеся движки, распоротую обшивку и прочие прелести… Да тебя же разорвёт, и никакой СВЗ уже не поможет! На сколько он там рассчитан? На сорок? На пятьдесят «Же»? А вокруг – абсолютный ноль, и давление – ноль, и проникающая радиация, и излучение звезды, и…

– Хватит! – оборвал словоохотливого Кима Велес. – Если ты ещё хотя бы пару минут будешь перечислять всё хорошее, что нас ожидает, то я просто испугаюсь и в рейд не пойду!

– Действительно, Ким, – присоединился и Джокт, – другие летают, и ничего… Почему с нами должно что-то случиться?

– Другие? Это какие – другие? Те десять-двадцать процентов, что не возвращаются из каждого боя? Даже опытных летунов сжигают, а мы…

– Всё, заткнись. Ещё ничего не произошло, а ты уже причитаешь. Всё нормально будет. Не стали бы нас вот так в бой швырять, словно выставлять за дверь, если бы что-то ужасное ожидало в квадрате охоты. Никому не выгодно угрохать три года на обучение курсантов, чтоб потом потерять и курсантов, и время, на них потраченное, – в первом же бою. За такое по головке никто не погладит. Готовила крепость и раньше курсантов, значит, и сейчас всё обойдётся.

Сама собой в разговоре возникла пауза. Вроде бы Велес нашел веские аргументы, но почему-то до конца они не убеждали.

Финалом разговора стало заявление Барона,

– Слышал я про новшество в медицинской науке. Что-то там люди в белых халатах придумали, чтоб оживлять пилотов…

– Ну-ка, ну-ка, – подтянулись к нему поближе остальные.

– Да так, пока только слухи… Вроде бы недавно сбили кого-то из «Фениксов». А через пару недель – ничего, как новенький.

– Летает?

– Летает.

– А если это уже не он? Может быть, опыты по клонированию наконец-то удались?

– Клонирование имеет свои пределы. Не столько физического плана, сколько сущностного. Внешнее сходство – да, такое возможно. Частичная передача характеристик того или иного человека – тоже можно. А вот создать точную копию… Ну как бы руки пока не доросли у наших эскулапов. А может, оно и к лучшему?

– Почему? Сам ведь говоришь – оживили… Так любого, значит, можно. Записать матрицу, – я в фильме видел, – а потом наделать столько, сколько нужно копий.

– Тебе от этого легче будет? Память личности? Не наведенная, а твоя собственная… В общем, это совсем другой человек получится. Даже не человек – монстр по образу и подобию. Лично мне не хотелось бы, чтоб кто-то, как две капли воды на меня похожий, заявлял всем, что он – это я! Нет, там совсем другое… Какая-то трофейная технология бессмертных.

– Регенерация?

– Не совсем. Регенерация поверхностных и некоторых других тканей уже проводится. Что-то связанное с заменой поврежденных органов.

– У-у! Нашли, чем удивить! Таким операциям сто лет в обед!

– Нет, я неправильно выразился… Органы не заменяют. – Барон прищелкнул пальцами в поисках подходящего слова.

– Реконструируют? – подсказал Джокт.

– Что-то вроде того… Пока проект держат в секрете, думаю, готовят к предстоящим через год боям. Название, правда, мрачноватое у проекта…

– И какое же?

– «Пантеон».

– Да, не самое веселое. Но если сработает – пусть называют как угодно. Я согласен! – заявил Джокт, обрадованный известию о внедрении новой медицинской технологии.

Потом разговор угас окончательно, и никто даже не поинтересовался, откуда Барон взял эти сведения? Наверное, все уже привыкли, что то, о чём говорит Барон, перепроверить обычными путями невозможно, а нужно или принимать на веру, или не верить с самого начала. Сведениям о Пантеонах почему-то хотелось верить…

Нерон появился где-то без четверти восемь.

– Я ложусь спать! – ни к кому не обращаясь, зачем-то сказал он, набрал на Индапе комбинацию принудительного сна и рухнул – как был, в комбинезоне – на койку.

Через пятнадцать минут, выполняя приказ полётного инструктора, все курсанты разбрелись по своим местам.

Джокт уже спал, Барон подошел к коммутатору и последний раз пробежался пальцами по сенсорам. Убедившись, что ответа не будет, он последним активировал Индап.

– Уж полночь близится, инструктора всё нет… – были его последние слова, которых никто не услышал.

Когда проваливаешься в сон не от усталости, что смеживает веки, не из-за волнений прошедшего дня, оставляющего на память гул чужих голосов, а по велению маленького медицинского прибора, подавившего активность нервной системы, то этот сон не похож ни на что.

Минуя обе фазы поверхностного сна, человек попадает сразу в сон глубокий, максимально восстанавливающий силы организма и характеризуемый так называемой медленноволновой активностью. В стадии глубокого сна отсутствуют движения глаз и снижена мышечная деятельность. Если прерывание сна происходит именно в это время, то разбуженные долго не могут адаптироваться к окружающей обстановке и чувствуют себя дезориентированными. Все сравнения сна со смертью относятся именно к глубокому сну. Ему на смену приходит следующая стадия – парадоксальный сон. Теперь дыхание становится более частым, глаза под закрытыми веками начинают совершать быстрые движения, а частота сердечных сокращений и артериальное давление – увеличиваются.

За ночь смена стадий происходит несколько раз – по полтора– два часа каждый цикл, и такой природный механизм служит как для восстановления организма и активности мозга к следующему дню, так и для обработки мозгом информации, полученной раньше.