Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов

— Не думал, что ты способна вставать в такую рань, — сказал он, открывая для собак заднюю дверцу «Лендровера». Под курткой у него я заметила револьвер в кобуре.

— Мне много спать не требуется, — ответила я.

На коротком тряском пути до фабрики Магнус вкратце объяснил мне, как управляется плантация:

— Джофф Харпер — мой помощник управляющего. У нас с ним пять младших помощников-европейцев, которые приглядывают за керани [93] Керани — клерки ( малайск. ). в конторе.

— А в полях?

— Плантация разбита на тридцать пять участков. Каждый участок находится под началом кангани , смотрителя. Под ним — мандоры, бригадиры. Они отвечают за работу своих бригад — сборщиков, травопольщиков, чистильщиков. Стража отвечает за то, чтобы не было воровства или бездельничанья. И я еще назначил «домашнюю гвардию» следить за ними.

— Вчера, когда я проходила мимо фабрики, возле нее дети играли.

— Дети рабочих, — кивнул Магнус. — Мы платим им по двадцать центов за каждый пакет гусениц, которых они обирают с чайных кустов.

Фабрика была размером с причальный пакгауз. Возле нее уже выстроились в очередь кули. Цигарки- кретек [94] Кретйк (индон. kretek) — сигареты, как минимум на треть заполненные лепестками гвоздики (дым от таких сигарет более мягкий, с особым привкусом). , которые они курили, насыщали воздух запахом гвоздики. Магнус приветствовал их, а старший кангани выкрикивал их имена, помечая вышедших в списке на планшетке с зажимом.

Магнус посовещался с помощником управляющего Джоффом Харпером, низеньким, крепеньким мужчиной лет за пятьдесят, за спиной у которого болталась пара ружей.

— Сегодня все рабочие вышли? — спросил Магнус.

Харпер кивнул:

— Цена на каучук была низкая.

— Будем надеяться, такой она и останется.

— У нас тут одни в засаду вчера ночью попали на дороге, идущей в Ринглет. Китайская пара, — сообщил Харпер. — Эти мерзавцы… прошу прощения, мисс… эти К-Ты, они раскидали их тела, разрубленные на куски, по всей дороге.

— Кто-то из знакомых?

— В гости приехали из Сингапура. Возвращались на машине со свадьбы.

Сборщики чая направились на склоны. Я следовала за очередью рабочих, входивших на фабрику.

— Дробилки, барабаны, сушилки, — называл Магнус, указывая на стоявшие рядами внутри огромные молчащие станки. Запах обжариваемых листьев забивал воздух, у меня было ощущение, будто я сунула нос в раскрытую банку с чаем. Рабочие везли стойки с оловянными поддонами, покрытыми иссохшими листьями, свернувшимися наподобие личинок насекомых. Еще секунда — и станки заработали, сотрясая своим грохотом всю фабрику. Магнус дал знак мне рукой: уходим обратно на улицу.

Мы вышли на дорожку между чайных кустов. Собаки рысили впереди, обнюхивая носами землю.

— Какое отношение имеет цена на каучук к вашим рабочим? — спросила я.

— Джофф ее по радио каждый день проверяет. Если идет вверх, мы знаем: кто-то из наших рабочих уйдет на каучуковые плантации. Большинство из ушедших до Оккупации уже вернулись, но рабочих рук у нас всегда не хватает.

— Вы их опять наняли, после того как они вас бросили?

Магнус обернулся, посмотрел на меня, потом зашагал дальше.

— Когда пришли джапы, я сказал своим рабочим, что они могут уходить по своей воле. Их старые места работы останутся за ними, когда война кончится. Я им обещал сдержать свое слово, если останусь в живых.

Земля круто забирала вверх: икрам приходилось напрягаться. Завитки пара раскручивались с верхушек кустов. Оглянувшись на меня, Магнус умерил шаг, отчего мне пришлось еще сильнее тянуться, чтобы не отставать. Когда мы добрались до вершины подъема, я тяжело дышала. Он остановился и указал на горы.

Они пробивались из земли в трехстах милях [95] Около 500 километров. к северу, у границы с Таиландом, и тянулись до самого Джохора на юге, образуя хребет, деливший Малайю надвое. В нежном свете утра горы своей картинной мягкостью напоминали роспись по шелку.

— Я тут всегда вспоминаю о неделе, которую я провел в Китае, в провинции Фуцзянь, — сказал Магнус. — Я побывал на горе Ли Ву. Там храм был, ему тысяча лет — так монахи говорили. Они свой чай выращивали, монахи эти. И рассказали мне, что самое первое чайное дерево там посадил сам бог, можешь себе представить? Храм был знаменит вкусом своего чая, такого букета нигде в мире больше было не найти.

— И что за вкус?

— Чтобы сохранить девственность чая, собирать его позволяли только монахам, не достигшим половой зрелости. И за месяц до начала сбора листьев этим мальчишкам не разрешалось есть острый перец или квашеную капусту, никакого чеснока или лука. Они не смели коснуться даже капли соевого соуса, иначе могли бы своим дыханием отравить листья. Мальчишки собирали чай на восходе солнца, вот примерно в это время. Работали они в перчатках, чтобы их пот не навредил вкусу чая. Собранный и уложенный чай тут же посылался как дань императору.

— Мой отец считал, что вы с ума сошли, занявшись выращиванием чая.

— Не он один так считал. — Магнус засмеялся, сорвал листочек с куста, растер его меж пальцев у себя под носом.

Из долины доносились голоса и пение сборщиков чая. Большинство из них составляли женщины, укрывшие головы потрепанными соломенными шляпами. Большие плетеные корзины крепились ремнями у них на спине и удерживались лентами, накинутыми на лоб. Собирали они примерно по пятьдесят фунтов [96] Около 22,7 килограмма. листьев в день, отправляясь на фабрику, чтобы опорожнить наполненные корзины, и снова возвращаясь на склоны, путь этот они проделывали снова и снова, пока не заканчивался день. Глядя на них, я вдруг подумала, до чего же обманчивы рекламные изображения, которые я с самого детства привыкла видеть на стенах захудалых продовольственных лавок рядом с выцветшими плакатами, прославляющими какой-нибудь сорт пива или сигарет: реклама изображала сборщиц радующимися жизни, одетыми в чистые яркие цветные сари, их зубы восхищали белизной, а носы и уши сияли золотыми кольцами и сережками, золотые браслеты унизывали кисти рук.

Работницам, которых я разглядела внизу, в долине, платили плохо за этот один из самых механических, изматывающих видов труда.

После блужданий по плантации я поняла, что Магнус был вполне приличным работодателем: обеспечивал своих работников жильем, а их детей начальным школьным образованием. А еще я поняла, что доносящиеся со склонов смех и пение этих женщин по большей части были пропитаны горечью суровой их жизни. Каждый вечер сборщицы возвращались в свои лачуги с земляными полами, к своим восьми-девяти, а то и десяти детишкам, к своим опухшим от пьянства мужьям.