Джозеф О'Коннор - Ковбои и индейцы

— Не выйдет, дурачок, — всхлипнула она.

— Почему? — спросил Эдди.

— Потому что это Белфаст, — ответила Марион. — Одна и та же страна.

На следующий день после ее отъезда Эдди наконец зарегистрировался как безработный, но ему сказали, что первого чека придется ждать две недели. А с деньгами было плоховато. От двухсот пятидесяти фунтов, выданных отцом, почти ничего не осталось — разошлось на обеды с Марион, ее авиабилет, телефонные звонки, поездки на такси (изредка) и на метро, выпивку и десятифунтовый билет, который они купили у бедолаги хиппи как-то вечером возле «Сэр Джордж Роуби», куда Эдди повел Марион на концерт «Напалмовой смерти», чтобы немного ее развеселить. Идея оказалась неудачной.

Сложив все это, Эдди уразумел, что может отчитаться только за сто пятьдесят фунтов; оставалось же у него всего пятьдесят. Недостача составляла, таким образом, пятьдесят фунтов, что для Эдди было не так уж плохо. Ведь Дин Боб всегда говорил, что способность планировать расходы у него аховая.

В дополнение к пятидесяти фунтам отцовских денег у него было еще пятьдесят своих — последний чек студенческого займа, который он обналичил перед отъездом из страны. Эдди вспомнил банковского кассира Киерана Кейси, мрачного усатого типа, который с чудовищным скрипом выдавал деньги, когда они были тебе нужны, и удивлялся, почему ты не перерезал глотку богатому родственнику, чтобы вернуть заем. С женщинами Киеран флиртовал напропалую. У Дженнифер с ним никогда не возникало проблем. Она легко обводила этого типа вокруг пальца и всегда получала деньги. Другое дело парни. Им приходилось куда тяжелее. Каждый раз, когда нуждались в займе, они отстаивали длинную очередь у его дверей, будто шли на исповедь. Впрочем, в какой-то мере так и было. Он мог задать любой вопрос. Просматривал корешки чеков и вопрошал: «Хорошо пообедали в ресторане-то?» Или: «Славно погуляли?» Или: «Да-а, женщины — сущее разорение, верно, Эдди?» Да, Киеран Кейси был из тех кассиров, которые даже самых кротких и тихих студентов заставляют браниться по-черному.

Эдди представил себе Киерана Кейси, как тот сидит в своей подвальной конторе на Колледж-роу, окруженный фотографиями в рамках — дискуссионное общество, команда регби и прочее такое, — и изучает его чек, на котором с одной стороны большими буквами написано: «Дублинский аэропорт», а с другой, мелкими: «Да пошел ты, Киеран!» Вот это будет номер! Киеран просто с ума сойдет от злости. При мысли об этом Эдди громко рассмеялся. Он прямо воочию видел, как этот скользкий ублюдок подпрыгивает от ярости и выдирает остатки пересаженных волос.

У Эдди с деньгами всегда обстояло именно так: сначала живи, потом плати. Отец часто пенял ему за это, да и мать тоже, хотя ее мнения никто не спрашивал.

«Похоже, ты не понимаешь, — вздыхал отец, — ты не видишь связи, сынок. Когда суешь карточку в банкомат, ты получаешь не свои деньги, а деньги банка. Однажды тебе придется их вернуть, понятно? Почему ты не задумываешься об этом, Эдди? Ты ведь умный парень. Это не твои деньги. Господи боже…»

Но сейчас Эдди ликовал, что опять дал Киерану Кейси повод поволноваться. Так этой гниде и надо, нечего флиртовать с Эддиной девушкой! Что там ему рассказывала Дженнифер? Однажды Киеран, в который раз бесконечно рассуждая о своей жене, сказал ей: «Я не то чтобы больше ее не люблю. Но мне не хватает страсти». Дженнифер считала, что это очень печально. Вот гад. Эдди прекрасно знал, что Киеран говорит это каждой студентке со свеженьким личиком — чуть не с тех пор, когда в университете обучался Джеймс Джойс [15] Джойс Джеймс (1882–1941) — ирландский писатель, представитель модернистской и постмодернистской прозы; оказал большое влияние на последующую прозу и теорию литературы. .

«Если бы Джеймс Джойс был сейчас жив, — сказал он Дженнифер, — он бы все еще выплачивал долги по студенческому займу. Уж этот-то ублюдок позаботился бы…»

Однако в глубине души Эдди знал, что отец прав. Отец был прав почти всегда.

«Господи, Эдди, как, по-твоему, работает банк? — спрашивал отец. — Уж я-то знаю, и не понаслышке. Я в банковском бизнесе с восемнадцати лет. Они заинтересованы в том, чтобы ты не возвращал деньги. Ты играешь им на руку. Неужели не понятно? Ну, сам подумай, Эдди. Мне стыдно за тебя». Конечно, Эдди был не единственный, кому отец говорил такое.

На Чаринг-Кросс-роуд Эдди вспомнил, как долгими вечерами они с Патрицией сидели на ступеньках лестницы, слушая, что творится на кухне. Звон бьющейся посуды, шум борьбы, рычание, стоны, удары о радиатор, плач… Не самые приятные звуки. После того как родители обратились за консультацией, скандалы на время утихли, все улеглось, до прошлого года, когда все вдруг снова пошло наперекосяк. Мать позвонила из Лондона, из дома какого-то типа по имени Реймонд, о котором они раньше слыхом не слыхали, и сказала, что больше никогда не вернется домой. Вот так, сразу. Прошлым летом. Как в плохой пьесе.

Эдди зашел в редакцию «Нью мюзикл экспресс» и заполнил бланк объявления:

Певец и соло-гитарист (Дублин)

ищет попутчиков в сияющее будущее.

Предпочтения: «Клаш», «Пистолз», «Дорз»,

«Смитс», «Студжес», «Велветс».

Наркоманов и хиппи просьба не беспокоиться.

Симпатичная девушка за стойкой тоже была из Дублина. Большие голубые глаза, в ноздрю чуть вздернутого носа продето колечко. Она оглядела Эдди с ног до головы, словно пытаясь вспомнить.

— Я тебя знаю, — сказала она. — Погоди, не говори ничего. Я сама соображу.

— Да, — сказал Эдди. — Я действительно друг Дина Боба.

— Ага, точно! — рассмеялась девушка. — Точно, так и есть. Ну, как он там?

— Прекрасно. — Эдди вздохнул. — С ума сойти! Я пока ни одного англичанина не встретил в Лондоне. Все из Дублина. Просто мафия какая-то!

Девушка кивнула.

— Точно, — сказала она. — Кругом ирландцы.

Они немного поговорили о Дине Бобе. Потом Эдди спросил, не хочет ли она как-нибудь прогуляться и немного выпить, но она ответила — нет, она тусуется только с хиппи и наркоманами. Потом лизнула палец, провела им по воздуху и засмеялась. Эдди небрежно пожал плечами и вышел из редакции.

Часом позже, когда он разглядывал витрину книжного магазина «Коллетс», к нему подошел прыщавый парнишка-американец с фотоаппаратом.

— Вот это да! — сказал он. — Крутой «ирокез»! Можно сфотографировать?

Парнишка был совсем молоденький, невысокий, пухлый, в грязной футболке с надписью «Внезапная смерть», в голубых шортах и полукедах, как и его маленькая подружка или, может, сестра; на голове у него красовалась бейсболка козырьком назад, а поверх футболки он напялил кожаную куртку, в которой, должно быть, немилосердно потел в этот теплый октябрьский день. Этакий пляжный мяч на ножках. Он сообщил Эдди, что они обошли весь Лондон в поисках настоящего исполнителя панк-рока и нигде ни одного не нашли.