Джозеф О'Коннор - Ковбои и индейцы

— Не беспокойся, — сказала она. — Рубашка очень дешевая.

Она подошла, села к Эдди на колени и поцеловала его с очень серьезным видом. Секундой позже они уже ласкали друг друга сквозь одежду.

— Мы можем куда-нибудь пойти? — спросила Марион через несколько минут.

— Тут требуется осторожность, — сказал он. — Скоро придет Глория.

Марион спросила, кто такая Глория.

— Да никто. Просто женщина, которая приходит гладить отцовские вещи, понимаешь?

Марион громко рассмеялась. Подумала, что Эдди шутит.

— Как во «Вверх по лестнице, ведущей вниз», — сказала она.

— Брось, Марион, — ответил Эдди, покусывая ноготь, — просто отцу необходима помощь по хозяйству.

Марион ущипнула его за руку.

— После того, как твоя мать уехала? — тоном обвинителя поинтересовалась она. Эдди сказал: честно говоря, да.

Они поднялись в комнату для гостей и заперли дверь. Когда они начали заниматься любовью, Эдди услышал, что приемник в ванной включили на полную громкость. «Женщина из аптеки». Джон Ли Хукер. Кровать была скрипучая, поэтому они перебрались на ковер и продолжили там. Эдди стер о ковер колени. От завываний гитары Джона Ли сотрясались стены.

После Марион прямо в нижнем белье села на подоконник и закурила неизменный косячок. Эдди сказал, что это не лучшая мысль, надо одеться, потому что в любую минуту явится Глория.

— Ладно, — вдохнула Марион, надевая юбку, — не будем расстраивать Глорию. Теперь так трудно найти хорошую прислугу.

Она спросила, как дела с «Тепличными цветами». Эдди ответил, что все прошло великолепно, гораздо лучше, чем он ожидал. Натягивая джинсы, он поморщился — задел стертые коленки.

— Дело в том, — сказал он, — что это все делается тайком, по договоренности, понимаешь? Вообще-то им нельзя использовать «левых» музыкантов — из-за налогов и прочего, так что держи язык за зубами, и я буду тебе очень благодарен.

Патриция сидела на кухне, сушила волосы. Эдди познакомил ее с Марион.

— Да, — просияла Патриция, не отрывая глаз от зеркала, — а мы уже знакомы, правда, Марион?

Марион сказала: да, знакомы. Патриция объявила, что ей пора бежать.

— Да? — сказал Эдди. — Смешной кролик ждет, верно?

Патриция не ответила.

— Это семейная шутка, — пояснил Эдди для Марион. Она тряхнула головой: дескать, ее это не касается. Они выпили еще кофе. Эдди вытащил ручку и листок бумаги и попросил Марион записать ее дублинский телефон — он ей позвонит, и они встретятся попозже.

— Так здорово, что ты в городе, — сказал он. — Мы славно повеселимся. Тут полно людей, с которыми я мечтаю тебя познакомить.

— Дело в том, — сказала Марион, — что вообще-то мне негде остановиться в Дублине.

— Абзац, — сказал Эдди и почесал в затылке.

— Ну да, я надеялась, что смогу на пару дней остаться у вас.

— Что? — рассмеялся Эдди. — Ты хочешь сказать, здесь? В доме?

— Нет, — ответила она, — в саду, под навесом.

Эдди принялся отрывать от газетной страницы мелкие кусочки и рассеянно их жевать. Потом предложил еще по чашечке кофе.

Раз Эдди явно не хочет, чтобы она оставалась, сказала Марион, она поедет к подружке брата в Кабру. Эдди рассмеялся визгливым фальцетом, так его насмешила мысль о том, что он против ее пребывания здесь. Конечно, он хочет, чтобы она осталась. Черт побери, это же ясно! Просто, сказать по правде, ему это не приходило в голову. Не приходило, и все тут!

— Я сегодня медленно соображаю, — пробормотал он, — но идея и вправду крутая.

Он взял у Марион сигарету и позвонил отцу к дядюшке Джо.

— Что стряслось, Эдди, почему ты звонишь?

— Просто поздороваться, — ответил Эдди.

Отец вздохнул:

— Ладно, ладно, Эдди, что нужно?

— Тут вроде как кое-кто приехал, Фрэнк, — сказал Эдди.

— Не ма, нет? — с тревогой спросил Фрэнк. Эдди сказал, нет, не ма. Просто подружка из Лондона.

Фрэнк начал выяснять, что Эдди имеет в виду, какая такая подружка, и Эдди пояснил, мол, действительно просто подружка, девушка, которая живет там же, где и он. Фрэнк спросил, есть ли между ними романтическая связь, и Эдди ответил: ничего подобного. А немного погодя признал, что, пожалуй, все-таки есть, пожалуй, можно и так сказать.

Он снова помолчал и повторил:

— Да, есть.

Сперва Фрэнк воспринял новость с большим сомнением. Ему эта идея вовсе не казалась блестящей. Но Эдди сказал, что нельзя вот так просто выставить девушку на улицу, а единственный вариант у нее — какие-то знакомые в Кабре. Похоже, довод подействовал. Фрэнк уступил, но при условии, что спать они будут в разных комнатах и девушка будет ходить по дому в пристойном виде. Он совершенно не желает, чтобы дом превращался в «Фоли-Бержер» — «даже если твоя мать здесь больше не живет». Это будет плохо влиять на Патрицию. Эдди заметил, что Фрэнк чересчур беспокоится о Патриции.

— Ей уже двадцать один, — сказал он.

Фрэнк ответил, что для Эдди двадцать один, возможно, и серьезный возраст, но ему лично так не кажется.

— Слушай, Фрэнк, — сказал Эдди, — когда тебе было двадцать один, ты был женат и имел ребенка.

— То-то и оно, — вздохнул Фрэнк. — Нужен комментарий?

Встречаясь с Марион за столом, Фрэнк, похоже, испытывал неловкость. Она называла его «мистер Вираго», и он сказал:

— Прошу вас, Марион, зовите меня Фрэнк. Чувствуйте себя как дома.

Но когда она стала называть его Фрэнком, ему, кажется, тоже не понравилось. Как и ей. Как и Эдди, хотя он сам не понимал почему.

Фрэнк говорил мало. За едой он обычно читал газету, прислонив ее к кувшину с молоком, прищелкивал языком или качал головой, поражаясь невероятной тупости политиков. А если все-таки открывал рот, вечно ляпал что-нибудь невпопад, чем ужасно смущал Эдди. Однажды он спросил Марион, не чувствует ли она себя в Лондоне «этакой ложкой дегтя в бочке меда». В другой раз речь зашла о литературе, и отец Эдди спросил у Марион, кто ее любимые писатели. Марион ответила, что ничего не читает. Не любит книги, и все. Эдди возразил, что это не так, а Марион оборвала его и, закрыв глаза, стиснув зубы, повторила: нет, она не любит читать. Патриция заметила, что Марион сама может говорить за себя, и Марион покраснела как рак. Потом отец сказал:

— Там, откуда вы родом, вы наверняка слышали много народных сказок, про фей и прочее.

На лице Марион отразилось изумление.

— Я имею в виду, в сельской местности, — сказал Фрэнк. И тем окончательно все испортил.

Когда Марион сообщила, что ее отец работал на колбасной фабрике, Фрэнк сказал: что ж такого, его собственный дед был бродягой. По крайней мере, так он слышал от своего брата Джо, который некогда интересовался историей их семьи.

— У нас в шкафу тоже хватает скелетов, Марион, — широко улыбнулся он и долго смеялся потом над собственной шуткой.